Покровское кладбище. Слава и забвение.

Анна Григорьевна Жеребцова-Андреева

Анна Григорьевна Жеребцова-Андреева
(1868 — 1944)

 

«Пышные были похороны, — говорил мне старый рижанин, юрист и краевед Б. В. Плюханов, — провожали ее многие — ученицы, преподаватели Латвийской консерватории, коллеги, почитатели ее таланта… И вот что теперь осталось…».

И впрямь, вид могилы известной певицы, профессора Петербургской и Латвийской консерватории Анны Григорьевны Жеребцовой-Андреевой в конце 1980-х — начале 90-х годов производил удручающее впечатление, для меня лично являясь символом общего состояния Покровского кладбища. Почти напротив памятника русским воинам, павшим в годы Первой мировой войны, зиял черный провал, прямоугольный колодец, куда обвалились кирпичи и бетон. Похороны состоялись в 1944 году.

Sic transit gloria mundi — столь преходяща слава мирская, думалось мне каждый раз, когда доводилось вести экскурсию или просто проходить мимо места упокоения петербургской знаменитости. Прискорбно мало знали мы, рижане, об этой творческой личности, занесенной в Латвию волной послереволюционной эмиграции. И далеко непросто было отыскать источники сведений о забытой после войны русской оперной певице.

А. Г. Жеребцова-Андреева родилась в Гродно 25 сентября 1868 года. В 1892 году она окончила Петербургскую консерваторию по классу Н. А. Ирецкой (последняя учила пению и свою дочь Наталию Ирецкую, покоящуюся также в Риге — рядом с Жеребцовой-Андреевой, под черным мраморным надгробием).

Еще в 1891 году молодая певица — меццо-сопрано — впервые выступила в консерваторском концерте, организованном Н. А. Римским-Корсаковым. Сама вокалистка оставила интересные воспоминания о встречах с классиком, его роли в своей творческой жизни. Мемуары «Мои встречи с Н. А. Римским-Корсаковым» помещены в сборнике «Русская песня в Риге». Они воскрешают образы известных деятелей музыкального искусства, ту обстановку, в которой шло становление личности вокалистки.

«Римский-Корсаков хочет, чтобы вы в «Снегурочке» пели роль Леля,» — обратился однажды ко мне мой профессор, когда я пришла в класс консерватории, — вспоминала Анна Григорьевна. — Я была обрадована и испугана… Высокую фигуру и казавшееся строгим лицо Римского-Корсакова я часто видела в консерватории, в коридоре и на музыкальных вечерах, но познакомилась я с ним только совсем недавно перед тем, на вечере у Л. И. Кармалиной, исполнительницы романсов Глинки и Даргомыжского, чрезвычайно ценимой в Балакиревском кружке. Сам Балакирев также присутствовал на этом вечере. Меня заставили спеть 3-ю песню Леля… но я не думала, что это приведет к таким результатам.

…Весной Римский-Корсаков пришел в класс моего профессора и попросил разрешить мне исполнить сольную партию в кантате для солистов, хора и оркестра, которую написал его ученик Бравчинский. Пришлось наспех учить партию... Когда настал черед моей арии и я запела, то с ужасом услышала в оркестровом сопровождении многое, чего в фортепианном аккомпанементе не было. Как истинный ученик своего великого учителя, Бравчинский оркестровал свою кантату богато... я не узнавала аккомпанемента... Я была уверена, что уже давно сбилась с ритма и что меня сейчас остановят и прогонят с позором, но все же продолжала, с отчаянием в душе, петь дальше. Оказалось, что все было в порядке. Бравчинский очень меня благодарил, Римский-Корсаков и он долго смеялись, когда я им потом рассказала о своих переживаниях. Часто глядя на знаменитого композитора, я думала, какой это еще, помимо всего, замечательный человек!

В следующем сезоне, незадолго до окончания мною консерватории, на вечере Кармалиных, после того, как я спела, Римский-Корсаков подвел меня к старушке с живыми глазами, — это была сестра М. И. Глинки, Л. И. Шестакова. Я долго слушала ее рассказы, как ее великий брат сам чудесно пел свои сочинения. На другой день после разговора со мною Людмила Ивановна прислала мне книжечку своих воспоминаний о М. И. Глинке с надписью: «Звонкому жаворонку А. Г. Жеребцовой от сестры Глинки» (накануне я спела ее любимую песню «Жаворонок» Глинки).

Весною я уехала в Германию, где выступала всю зиму в разных городах. Будучи в Дрездене, я получила письмо от Римского-Корсакова… он приглашал в феврале участвовать в его концертах в Одессе.

В Одессе меня на вокзале встретил Римский-Корсаков и его жена… Концерты прошли блестяще, его чествовали всячески, и на концертах, и вне концертов. Жили мы в одной и той же гостинице. Повезли они меня тоже к известному художнику Н. Кузнецову, где осматривали его мастерскую, полную прекрасных его картин. Николай Андреевич был в духе и за обедом заставил меня рассказывать про музыкальную жизнь в Германии… Из Одессы я опять уехала за границу, на этот раз в Голландию. Римский-Корсаков и его жена провожали меня и очень приглашали бывать у них по возвращении в Россию. Их сердечность глубоко меня тронула…

Приглашением я с радостью воспользовалась и потом часто бывала у них на их вечерах на Загородном проспекте, № 28. Там можно было встретить Глазунова, Лядова, Черепнина и всех выдающихся музыкантов, друзей Римского-Корсакова, а также М. П. Беляева, создавшего издательство русских композиторов в Лейпциге и основавшего русские симфонические концерты, в которых мне пришлось участвовать. Поражал своей фигурой В. Стасов, известный критик-энтузиаст, громоподобным голосом выражавший одобрение или неодобрение услышанной впервые музыке. Многое на этих вечерах исполнялось в первый раз по рукописи, отчего они были всегда неизменно интересны.

По рукописи же спела и я там в первый раз посвященные мне романсы. «Поэзию» Аренского с аккомпанементом самого автора, «Ангелы» Римского-Корсакова и «Тебе не грустно» молодого композитора Щербачева».

После кончины композитора в 1908 году Анна Григорьевна на своем концерте большую часть программы посвятила романсам Римского-Корсакова. Среди них был и романс, посвященный его жене Н. Н. Пургольд, который она особенно любила, — «Ненастный день потух» на слова Пушкина. После концерта, как вспоминает певица, Надежда Николаевна «пришла ко мне в артистическую комнату и обняла меня, мы обе заплакали».

По окончании консерватории, как это видно и из мемуарного очерка, А. Г. Жеребцова выехала в Германию, где успешно выступала с концертами, принимала участие в симфонических вечерах. Певица являлась членом Петербургского камерного общества. Ее дарование высоко ценил А. Г. Рубинштейн. В репертуаре певицы особое место занимали произведения современных композиторов. Многие вокальные новинки в России впервые прозвучали в ее исполнении, среди них сочинения К. Дебюсси, М. Равеля, Р. Штрауса. Несколько романсов вокалистке, как упоминалось, посвятил Римский-Корсаков. Она же была первой исполнительницей нескольких сочинений И. Ф. Стравинского, С. С. Прокофьева, романсов Аренского, Щербачева.

С 1903 (по иным данным, с 1907) года А. Г. Жеребцова являлась преподавателем, а с 1913 по 1922 год профессором Петербургской консерватории. Как вокальный педагог она продолжала традиции школы Н. А. Ирецкой.

В то время ученики проф. А. Г. Жеребцовой-Андреевой выступали на сцене Мариинского театра и в провинции, были они и среди солистов гастролировавшей в Риге бывшей императорской придворной капеллы. В Латвии профессор подготовила таких певиц, как Ж. Сладкарову-Яковлеву (в те дни она выступала в «шаляпинских спектаклях» в Берлине с хором Латвийской Национальной оперы) и артистку Лиепайской оперы М. Скуинь.

На концерте же в консерватории ее ученицы исполняли произведения А. П. Бородина, Н. А. Римского-Корсакова и его преемников. До последних месяцев своей жизни Анна Григорьевна давала частные уроки пения…

Открытым остается вопрос о дружеских связях и знакомствах профессора в Риге, Балтии [1] . Конечно же, работая в Латвийской консерватории, она общалась со многими коллегами, знала, очевидно, и некоторых солистов, музыкантов Национальной оперы, русских коллег и общественных деятелей, вела переписку… Однако все это остается в прошлом.

Ее могила (сектор Ж, № 2) благодаря усилиям русской общественности, точнее, энтузиаста Светланы Видякиной, приведена в порядок, отреставрирована. Остается поставить памятную плиту. Но кому из старых и современных рижан, даже ценителей классической музыки, оперы, известно, что под этим простым кирпичным покрытием покоится «звонкий жаворонок», профессор вокала А. Г. Жеребцова-Андреева, частичка Серебряного века русской культуры, полузабытая в Риге, но, бесспорно, достойная занесения в «Золотую книгу» Санкт-Петербурга…

С. Журавлев

Жеребцова Андреева

[1] А. Г. Жеребцова-Андреева тесно сотрудничала с рижским певческим обществом «Баян». Тому свидетельством является небольшая книжка, выпущенная к 75-летию певческого общества. В этом издании помещена статья самой Анны Григорьевны, ее фотография. См. более подробно: Русская песня в Риге / Сб. статей под ред. А. Перова. Рига, изд. об-ва «Баян», 1939. Отпевали ее в Покровском храме, обряд прощания совершил о. Григорий Пономарев. Первый венок на могилу возложил проф. Латв. конс., певец П. Сакс. — Сост.