Русские в довоенной Латвии

Татьяна Фейгмане

Глава III. Среднее образование. Русские гимназии

Наиболее известной из всех русских гимназий, работавших в довоенной Латвии была Рижская городская русская средняя школа (с 1929/30 учебного года Рижская городская русская гимназия), более известная как Ломоносовская гимназия (фото). Официальной датой основания Рижской городской русской средней школы (РГРСШ) считалось 15 января 1919 г. Однако, как педагоги, так и учащиеся, рассматривали свою школу как преемницу работавшей в Риге до первой мировой войны Ломоносовской женской гимназии (104). Гимназия эта была основана в 1868 г. в период пробуждения национального самосознания русского населения Прибалтийского края. С годами гимназия росла и крепла. В 70-е годы для нее было построено специальное здание по бульв. Наследника, 29 (ныне бульв. Райниса, 29). Более половины средств на строительство здания поступило от жертвователей и от самой гимназии. Наивысшего расцвета гимназия достигла в начале ХХ столетия. Однако первая мировая война стала для нее роковой. В 1915 г. большая часть педагогов и учениц эвакуировались в глубь России. Оборудование же гимназии и часть ее персонала оказались в г. Геническе, в Таврической губернии.

Поэтому в 1919 г. русскую гимназию пришлось воссоздавать, в буквальном смысле, в голых стенах. Летом 1919 г., благодаря усилиям Союза русских учителей, школа оказалась на попечении Рижского городского самоуправления. Однако возникли проблемы с признанием ее правопреемственности по отношению к Ломоносовской гимназии. Хотя в августе 1919 г. Городская управа отвела РГРСШ здание по бульв. Наследника, 29, однако вскоре это право стало оспариваться. Так, на заседании Школьного совета РГРСШ 1 июня 1920 г. с тревогой говорилось о намерении городских властей отказаться от содержания средних школ. Если эти слухи оправдаются, отмечалось в постановлении Школьного совета, то гимназии грозит участь выйти из состава городских школ и не попасть в число правительственных (105). Вопрос о финансировании школы оставался злободневным и в 1921 г. Осложняло положение школы и то, что в латышской прессе появились статьи антименьшинственного характера, в т.ч. содержащие откровенную русофобию. В качестве примера можно привести статью "Отмежевание" в газете Latvijas Sargs, в которой указывалось на необходимость "отмежеваться от России, от вредного и нежелательного влияния, искоренять в народных массах, у молодежи и интеллигенции, искусственно привитый им русский дух. Этого требует не только наша национальная честь, но и безопасность страны, ее развитие <...> Русскому языку, как учебному предмету, не должно быть места в латышских школах. Русский язык следует изгнать из общественных и политических дел. Духовное отмежевание от всего русского, как это сделали и продолжают делать поляки и финны, является одним из самых надежных и сильных защитных средств от всех возможных попыток России опять когда-нибудь навязать нам свою деспотичную волю. Мы не являемся и не считаем себя окраинным государством азиатской России, но мы находимся в авнгарде европейской культуры, являемся защитным валом между Европой и Россией. Это место предопределено нам историй <...>" (106). Естественно, что одним из проводников русского влияния рассматривалась русская школа, в частности РГРСШ. В ответ на эти нападки в газете Сегодня появились статьи в защиту русской школы. Например, Ф.А.Эрн отверг обвинения в том, что РГРСШ занималась преднамеренной русификацией латышских и еврейских детей, подчеркивая, что представителей других национальностей никто не заставляет учиться в русской школе. В то же время он полагал, что принцип насильственного закрепления учащихся в школах по национальности недопустим. До этого не додумалось даже царское правительство. "Надо надеяться, - писал Ф.А.Эрн, - что правительство молодой демократической Латвии не пойдет по этому опасному пути, на который его толкают слишком ярые националисты" (107). Этой же теме была посвящена не менее острая статья другого педагога РГРСШ А.П.Моссаковского, в которой он с тревогой писал, что единственной русской средней школе, содержимой городом, грозит опасность оказаться закрытой. "Нет спора, - писал А.П.Моссаковский, - город переживает тяжелый финансовый кризис, но русское общество не может и не вправе мириться с тем, чтобы городские финансы поправлялись <...> за счет именно русской школы и русского населения <...> Мы не добиваемся никаких льгот или преимуществ, <...> но с нашей стороны было бы грехом, преступной небрежностью и доказательством политической и национальной незрелости поступиться чем-либо из того, что нам представляется нашим неотъемлемым правом. Ни на волос больше, но и ни на волос меньше, чем другим. Это твердо должно быть усвоено как нами, так и теми, от кого зависит судьба школы" (108).

В итоге школе удалось остаться в ведении городского самоуправления. Однако возникли другие проблемы. Летом 1923 г. разгорелся конфликт по поводу занимаемого школой помещения (109), завершившийся ее выселением. Не помогло обращение Школьного совета к президенту министров, в котором, среди прочего, отмечалось, что:

 - здание Ломоносовской гимназии никогда не принадлежало казне;

 - инициатива создания женской гимназии не исходила от правительства, а от представителей русского населения г. Риги;

 - и в дальнейшем гимназия никогда не была казенной;

- здание Ломоносовской гимназии есть частное имущество;

 - РГРСШ, разместившаяся в здании Ломоносовской гимназии, охраняющая ее имущество и обязанная отчетом перед ней, является ее правопреемницей (110).

По воспоминаниям бывшего воспитанника РГРСШ Б.В.Плюханова, "школа по существу стала бездомной. Я лично сдавал вступительные экзамены в школу в старом здании школы по бульв. Райниса, 29. Потом школа была помещена в здании 3-ей (ныне 17-й) средней школы по ул. Кр.Валдемара, 1. Наконец, последние два года мы учились в здании латышской основной школы по бульв. Кронвальда, 8 (сейчас там располагается Морская академия). По окончании школы в 1929 г. мы участвовали в перевозке школы в новое помещение по ул. Акас, 10. До этого, все б лет, школа работала в вечернюю смену". (Записано в 1991 г. - Т.Ф.).

6 лет проработала школа в здании по ул. Акас, 10. Когда казалось бы гимназия расцвела и окрепла, на нее обрушился смертельный удар. Решением городской управы от 13 февраля 1935 г. резко сокращалось ее финансирование. Таким образом, судьба ее оказалась предрешенной. Распоряжением министра образования А.Тентелиса с 1 сентября 1935г. школа была закрыта, а ее директор А.П.Моссаковский и остальные учителя были освобождены от занимаемых должностей (111). Уже само известие о возможном закрытии школы всколыхнуло русскую общественность, так как Рижская городская русская гимназия (РГРГ) была самым крупным и популярным русским средним учебным заведением. Общество абитуриентов РГРГ в своих обращениях к  К.Улманису и министру образования просило задержать ликвидацию гимназии, которая за 15 лет работы выпустила около 800 человек, и в которой учатся 203 учащихся. Авторы обращений указывали, что латышские гимназии переполнены. В безвыходное положение попадают реалисты, ибо ни в одной из русских гимназий в Латвии нет реального отделения. Таким образом, по их мнению, около 100 учащихся не смогут продолжить образование (112). В июле 1935 г. с просьбой к президенту министров К.Улманису не закрывать РГРГ обратились представители русских молодежных организаций. Обращение подписали представители Общества абитуриентов Рижской правительственной русской гимназии, Общества русских студентов Латвийского университета, студенческих корпораций Ruthenia, Sororitas Tatiana, Fraternitas Arctica, обществ Русский сокол, Русская сокольня и др. (113). Но решение о закрытии РГРГ осталось в силе. Этот акт властей был воспринят как удар по русскому меньшинству в Латвии. Долгие годы русские рижане с горечью вспоминали это обидное и несправедливое, по их мнению, решение.

В чем же состоял феномен этой гимназии? Почему именно ей суждено было войти в историю? Причин этому, наверное, немало. Прежде всего, ни в одной русской гимназии не было такого созвездия имен. Несомненно, заслуга в создании блестящего коллектива принадлежала в первую очередь тем педагогам, которые стояли у истоков гимназии и руководили ею на ее многотрудном пути. Первым директором гимназии в 1919 г. стал Иван Иванович Келер (1873-1944), с 1901 г. работавший преподавателем Ломоносовской женской гимназии. Выпускник Московского университета, он преподавал историю, был автором ряда добротных учебников. Как вспоминал Б.В.Плюханов: Келер любил русскую историю, и у него было свое личное отношение к создателям русского государства, отличное от распространенных стереотипов. Конкретно и образно воссоздавая картины прошлого, он обращался к академическим курсам истории и первоисточникам, что особенно увлекало и возвышало учеников. (Записано в 1991 году - Т.Ф.). К числу создателей гимназии принадлежал и Федор Александрович Эрн, которому, правда, лишь короткое время довелось руководить школой в 1921 г. Этот замечательный педагог с 1889 г. плодотворно работал во многих учебных заведениях Риги. Но самый весомый вклад в становление гимназии, в создание особого ломоносовского духа, внес Адриан Павлович Моссаковский (1871-1939), возглавлявший гимназию с осени 1921 г. вплоть до ее закрытия. А.П.Моссаковский был родом с Волыни. Высшее образование получил в Петербургском университете. Вся его многолетняя учительская карьера оказалась связанной с Латвией. Сначала он преподавал русскую словесность в школах Либавы (Лиепая), затем в Риге. В канун первой мировой войны возглавлял Рижское педагогическое общество. И позднее, уже в Латвийской Республике, Адриан Павлович был активным участником русских общественных начинаний. Являлся членом Союза русских учителей и Рижского русского просветительного общества, был одним из вдохновителей ежегодных Дней русской культуры (114). Бережно хранили и по сей день продолжают хранить память о своем директоре выпускники гимназии. Ее бывший ученик, журналист Анатолий Перов в 1940 г. писал: "В Ломоносовской гимназии училась молодежь разных национальностей. Происходили бурные политические события, ломка старого, строительство нового, возникали и пропадали различные веяния в области педагогики, но директор <...>  был верен себе: ему было поручено воспитание и образование молодежи, и он выполнял свою высокую и ответственную миссию с величайшей твердостью опытного педагога и редкого идеалиста, знавшего, что во все времена, и при всех обстоятельствах, честь, человеческое достоинство, серьезное отношение к людям и делу всегда останутся ценными величинами" (115).

Среди педагогов  этой гимназии нельзя не отметить учителя географии Геннадия Ивановича Тупицына (1885-1966), учителя русской словесности Димитрия Павловича Тихомирова (1880-1963), учителя естествознания Николая Николаевича Кузминского (1881-1945), учителя математики Якова Алексеевича Серафимова (1884-1949), учителей физики Иосифа Ивановича Баталина (1882-1954) и Андрея Федоровича Булатова (1882-1955) (последний в 1921 г. некоторое время являлся директором гимназии), учительницу французского языка и инспектрису Лидию Ивановну Жиглевич (1881-1952), учителя рисования Николая Родионовича Роминского (1868-1943), учительницу латышского языка Альму Ивановну Ратерман и др. Все они не только обучали, но и отдавали все свои силы воспитанию молодого поколения, сознавая, ту высокую ответственность, которая легла на русскую школу в зарубежье. И русские учителя, в большинстве своем, с честью выполнили свой долг, своим подвижничеством воспитывая молодежь в духе лучших традиций русской интеллигенции, способствуя тем самым сохранению ее национальной идентичности в преимущественно инонациональной среде. И ученики с благодарностью оценили работу своих учителей. Подвижничество русского учительства было характерно для всего русского зарубежья. Например, бывшие воспитанники 1-й русско-сербской гимназии впоследствии так написали о своих педагогах: "Незаметная деятельность тружеников русского просвещения, отдавших свои силы русским учебным заведениям <...> не прошла бесследно. Эта деятельность привела к тому, что тысячи русских детей, юношей и девушек, получив прекрасное образование и воспитание, успешно выйдя в жизнь, остались русскими, сохранили в себе Россию" (116).

Школа являлась не только очагом просвещения. В ее стенах проводилась большая культурно-воспитательная работа, причем активная роль в ней отводилась самим учащимся. Замечательным явлением в жизни школы был культурно-просветительный кружок, состоявший из отдельных кружков-секций: литературной, исторической, религиозно-философской, музыкально-вокальной, шахматной, фотографической, филателистической, радиокружка. Культурно-просветительный кружок возник вскоре после основания гимназии. Его первым председателем был гимназист Борис Карцев. С самого начала одним из главных направлений работы кружка стало издание собственного журнала. К 1922 г. относится выход первого номера ученического журнала Школьные годы, ставшего гордостью ломоносовцев. Такого журнала не было ни у одного другого русского учебного заведения в довоенной Латвии. Под руководством А.П.Моссаковского была организована драматическая секция. Большую лепту в ее работу внес популярный в то время артист Театра Русской Драмы Юрий Яковлев. Литературная секция издавала рукописный журнал Молодые силы. У кружка была своя, довольно солидная библиотека (117).

Вероятно, феномен гимназии объяснялся и составом учащихся. В этой школе, в отличие от частных учебных заведений, со сравнительно высокой платой за обучение, плата была ниже. Поэтому здесь учились дети, как состоятельных родителей, так и тех, кто был небогат. Рижская русская интеллигенция предпочитала отдавать детей учиться именно в эту школу. У школы была своя аура, которая как магнитом притягивала к ней.

«Все ломоносовцы отличались особой восторженной любовью и гордостью за свою гимназию, - вспоминала ее выпускница Надежда Фелдман-Кравченок (ур. Либталь). - Этими чувствами сразу же заражались и вновь поступавшие. Любовь к своей alma mater не угасала и после ее окончания. Поэтому неудивительно, что в течение семи десятков лет ломоносовцы почти ежегодно собирались вместе отмечать очередную годовщину своей давно ликвидированной (в 1935 г.) школы. До 1940 г. собирались в своем абитуриентском обществе, а после войны не раз собирались, запросто в квартире у бывших преподавателей (А.Ф.Булатова, Г.И.Тупицына). Уже в 50-е годы стали собираться в помещении или школы, или университета, а последние годы, вплоть до 1990 г., в Лиелупе, в ресторане пансионата Академии наук. Многие учителя Ломоносовской гимназии незаметно готовили учащихся к высшим школам: по различным предметам был введен лекционный цикл. Так, преподаватель истории, всеми уважаемый Иван Иванович Келер, читал нам курс истории, а не объяснял материал по учебнику, и все учащиеся записывали его лекции. Так как классы были обычно дружными, то в случае длительной болезни, товарищи переписывали эти лекции для отсутствующих. Неудивительно, что почти все учащиеся были увлечены историей и в 1931/32 учебном году историческая секция организовала публичный суд над Петром I, где все классы, а не только члены секции принимали самое активное участие, ожесточенно спорили за и против реформ Петра.

Законоучитель протоиерей Николай Перехвальский в последнем классе также читал лекции по истории церкви. Учитель русской литературы Д.П.Тихомиров приучал учащихся внимательно и вдумчиво читать тексты русских классиков и строго требовал четких и точных определений и описания природы таких произведений, как "Записки охотника" И.С.Тургенева и других. Кроме того, он задавал самостоятельно подготовлять рефераты по литературной критике на материале В.Г.Белинского и Н.А.Добролюбова.

Учителя не ограничивались только занятиями с нами на уроках, они старались заинтересовать учащихся дополнительно вне и после уроков. Так, преподаватель географии Г.И.Тупицын весной и осенью отправлялся с нами на экскурсии, то в окрестности Риги с измерительными приборами, то в пещеры Сигулды, то на озеро Смарде. Этот преподаватель, кроме того, был и энтузиастом эсперанто, занимался с желающими изучать этот язык и после уроков. Ирина Ивановна Келер, преподавательница немецкого языка, читала почитателям поэзии после уроков свои переводы на немецкий язык стихотворений А.Блока и знакомила нас с немецкой поэзией начала XX века.

На уроках латышского языка под управлением любимой преподавательницы А.И.Ратерман-Бирнбаум мы хором пели латышские народные песни. Это были минуты знакомства с латышским фольклором, тексты мы тут же заучивали наизусть, и одновременно моменты разгрузки. Пропев стоя одну или две песни, мы бодро продолжали свои занятия. На латышском языке мы не только изучали грамматику и латышскую литературу, но и познавали историю Латвии.

Учащимся читались доклады о Старой Риге и о Латгалии. Мы посещали Исторический музей, совершали экскурсии по Старой Риге, ходили в Военный музей.

С учителями рисования: Н.Р.Роминским и К.С.Высотским посещались выставки Н.П.Богданова-Бельского, С.А.Виноградова и других русских художников. Словом, наши учителя старались всячески расширить наш кругозор, не жалея на это своего времени и сил. Поэтому неудивительно, что многие их бывшие ученики с благодарностью и любовью вспоминают свою Ломоносовскую гимназию и ее преподавателей до конца своих дней". (Записано в 1992 г. - Т.Ф.).

Гимназия заложила хорошую основу для продолжения и развития русских общественных и культурных традиций в Латвии. Оканчивая гимназию, русская молодежь была подготовлена к интеграции в латвийское общество, не теряя при этом своей национальной самобытности. Многим бывшим ломоносовцам удалось завоевать признание как в Латвии, так и за ее пределами. Среди выпускников гимназии были поэты Игорь Чиннов и Николай Истомин, писатель и душеприказчик лауреата Нобелевской премии по литературе И.А.Бунина Л.Ф.Зуров, гроссмейстер В.М.Петров, художники Г.Матвеев, Г.Круглов, А.Юпатов и М.Якоби, музыканты Н.Качалов, Д.Кульков, А.Федоров, балерина В.Риекстинь, видный специалист в области языкознания М.Семенова, скульптор Л.Буковский, правоведы - Д.Буковский, Б.Карцев, А.Лабутин, Б.Плюханов, врач-офтальмолог М.Валуева (в замужестве Бреденфельд). Военную карьеру в рядах советской армии сделал генерал И.Я.Чаша. И это далеко не полный перечень имен чем-либо отличившихся. Но вклад ломоносовцев в различные области знаний, в культуру был бы гораздо более ощутимым, если бы не политические катаклизмы XX века.

Следующую группу школ составляли правительственные гимназии. Особая роль в этой группе принадлежала Рижской правительственной русской средней школе (позднее гимназии). Школа возникла в 1922 г. Ее основателем был Елпидифор Михайлович Тихоницкий. "Гордостью и утешением русского учительства, - характеризовал его Г.Гроссен. - Он был с ног до головы идеалист русского земства. Бесконечно влюбленный в свою учительскую деятельность, глубоко любящий и понимающий детскую душу, знаток педагогики, особенно блестящий методист - был верной путеводной звездой русского учительства <...> Он написал несколько учебников (хрестоматий). Был весьма скромен, несмотря на свой громадный авторитет в учительском и общественном мире" (118).

Названная гимназия размещалась в небольшом помещении но ул. Лачплеша, 108, на Московском форштадте, где проживала большая и беднейшая часть русского населения Риги. Этим фактором и определялся состав ее учащихся. Здесь было немало выходцев из низших слоев общества, что отличало Правительственную гимназию от других рижских русских средних учебных заведений. Е.М.Тихоницкому недолго довелось пробыть в директорском кресле. В 1924 г. он вынужден был покинуть свой пост как не имеющий латвийского подданства. Сменил его известный этнограф и географ - Юрий Димитриевич Новоселов (1873–1955). Популярность он снискал еще до войны, работая учителем в Александровской гимназии, в коммерческом училище Миронова, затем в Ломоносовской и Николаевской гимназиях, а также в частных латышских школах. Накануне войны он возглавлял педагогический совет в женской гимназии О.Э.Беатер. Ю.Д.Новоселов был автором ряда учебников по географии как для русских, так и латышских школ. В 1927 г. он был избран почетным членом Латвийского географического общества. Примечательно, что сам он это избрание счел незаслуженной честью. "<...> Я не ученый в строгом смысле этого слова,— подчеркивал Ю.Д.Новоселов,— а педагог. Если я работал для науки, то преимущественно как собиратель научного материала. В этой области мне действительно удалось оказать услуги науке, и собранные мною коллекции хранятся не только в рижских музеях, но и в мюнхенском музее" (119). Говоря же о педагогической работе, Ю.Д.Новоселов с сожалением замечал, что "русская школа, как никакая другая, игнорирует свое народное искусство. Наши дети совершенно незнакомы, например, с русским народным орнаментом" (120). И Ю.Д.Новоселов в своей педагогической практике старался восполнить этот пробел. Однако в директорской роли он не прижился. И ему не удалось справиться с многочисленными проблемами, стоявшими перед школой. Педагогический персонал Правительственной гимназии заметно уступал РГРСШ (РГРГ). Это вызывало недовольство родителей. В 1926 г. ими даже был подан меморандум русским депутатам Сейма, в котором отмечалось, что некоторые педагоги работают устаревшими методами. Немало нареканий было в адрес классной наставницы А.П.Токаревой. Замечания содержались и в адрес учителей В.В.Преображенского и Д.Ф.Лебедева. Недопустимым, по мнению родителей, было оставление на второй год до 33% учащихся (121). В итоге Ю.Д.Новоселову пришлось оставить свой пост.

Новым директором Рижской правительственной русской гимназии стал Георгий Петрович Гербаненко (1875–1948), которого его бывшие ученики вспоминают как хорошего учителя русской словесности. Под его руководством школа заметно окрепла. В 1935 г. в жизни гимназии произошли существенные перемены, когда в нее влились учащиеся закрывшейся Рижской городской русской гимназии. Меньшая по размеру и более слабая по качеству преподавания гимназия поглотила более сильную (таков был вердикт властей). Осенью 1935 г. Рижская правительственная русская гимназия перебралась в помещение по ул.Акас, 10, которое ранее занимала РГРГ. Вместе с тем обнаружилась перегруженность школы. На 15 октября 1935 г. в ней обучался 331 учащийся. Из них 100 были учениками и ранее учившимися в Правительственной гимназии, 205 - из ликвидированной РГРГ, 25 - из прекратившей существование Рижской русской практической гимназии, 1 - из Лудзенской русской гимназии (122). Это привело к превышению допустимой нормы учащихся в одном классе. Например, в 1936/37 учебном году число учащихся в двух пятых классах гимназии достигло 86 (123). И это несмотря на запрет на обучение в ней детей нерусской национальности. Создалось довольно-таки напряженное положение, усугублявшееся еще и тем, что латышские гимназии также оказались переполненными. Перегруженность гимназий и наличие высокой платы за обучение, приводило к тому, что часть русской молодежи не могла удовлетворить своих потребностей в знаниях.

Нормальной работе единственной оставшейся в Риге русской гимназии мешали и чисто бытовые проблемы. Летом 1938 г. Рижская городская школьная управа якобы в связи с необходимостью ремонта, предложила Правительственной гимназии вернуться в свои прежние помещения по ул. Лачплеша, 108. Руководство гимназии с этим не согласилось, указав в своем Обращении к Дирекции средних школ, что данное помещение неспособно обеспечить нормальную работу школы, так как предполагается, что в следующем учебном году будет 10 классов с 365–370 учащимися, и в дальнейшем предвидится увеличение числа учащихся (124). На некоторое время вопрос о перемещении гимназии был закрыт. Однако 9 мая 1939 г. Рижский городской голова Р.Лиепиньш вновь обратился в Министерство образования с предложением о перемещении гимназии, мотивируя это тем, что данное помещение необходимо для латышской основной школы Юриса Нейкенса, а также для 9-й еврейской основной школы, и для расширения мастерских ремесленной школы (125). Увидев, однако, нереальность перевода Правительственной гимназии в ее прежние помещения, городские власти предложили ей другой вариант - помещение на ул. Гайзиня, 3. Но и он встретил сопротивление со стороны родителей учащихся и русской общественности. В августе 1939 г. по этому поводу было подготовлено и направлено обращение к президенту Латвии К.Улманису, в котором опротестовывалось решение городской управы о переводе школы в новое помещение, и выражалось пожелание оставить за гимназией помещение по ул. Акас, 10 (126). От имени родителей обращение подписали: К.Витковский, А.Иванов, В.Васильев, а также председатель Рижского русского просветительного общества Е.М.Тихоницкий, член камеры профессий и председатель Союза русских учителей Н.Кузминский, товарищ председателя Рижской Гребенщиковской старообрядческой общины К.Еремеев и директор гимназии Г.Гербаненко. Однако гимназии все же пришлось перейти в новое, не очень для нее приемлемое, помещение на ул.Гайзиня, 3.

В 1921 г. открылась Правительственная русская средняя школа в Резекне (Атбривошанас аллея, 49). В 1929 г. в ней были 4 класса со 120 учащимися и 16 педагогами. Это была одна из наиболее благоустроенных русских гимназий (127). Наиболее успешно гимназия работала в 30-е годы, когда ею руководил Иван Петрович Тутышкин (1876-1939) до этого долгие годы учительствовавший в Лиепае. Жизнь не баловала этого человека. "Одиноко он начал свою жизнь, - отмечалось в некрологе по случаю его смерти, - одиноко прошел ее, - в заботах о чужих детях не обзавелся собственной семьей. Но зато за его гробом пойдет большая семья - вся та масса его учеников, для которых он был не только наставником, но и близким человеком, жившим их интересами и будившим в их душах стремление к свету и знанию" (128).

В том же 1921 г. была основана Даугавпилсская правительственная русская средняя школа (ул. Варшавас, 20). Первым ее директором был В.Калашников, затем К.Кулеев. На 1929 год это была крупнейшая из числа русских правительственных средних школ. В ней было 8 классов, 238 учащихся и 18 преподавателей (129). Однако в 1935 г. школа была закрыта, а для региона с большим массивом русского населения был оставлен только русский комплект при 2-й Даугавпилсской правительственной гимназии (130). В 1938/39 учебном году в этом комплекте обучалось 104 учащихся (131).

С 1926 по 1935 г. работала Правительственная русская средняя школа в Лудзе (ул.Латгалес, 62). За эти годы она успела стать очагом света для местного русского населения. Поэтому известие о ее закрытии тяжело переживалось, особенно русской молодежью. В Лудзенской русской гимназии я проучилась 3 года, - вспоминала Т.И.Павеле (ур. Асташкевич).- В 1935 г. наша гимназия, как и большая часть русских средних учебных заведений, была закрыта. На всю Латгалию была оставлена только одна русская гимназия в Резекне и русские классы при Даугавпилсской латышской гимназии.

Для русской молодежи это был страшный удар. В Резекне поехали учиться далеко не все мои одноклассники, кое-кто перешел в латышскую гимназию там же в Лудзе, часть же вообще остались без среднего образования. Я поступила в Рижскую правительственную русскую гимназию, которую и закончила в 1937 г.

Такому же процессу ликвидации подверглись и русские средние школы в Риге. Так, в моем классе в Рижской правительственной русской гимназии собрались воспитанники всех закрытых рижских школ. Класс был перегружен и весьма "разношерстный". Попав из маленького, уютного провинциального городка в столичное учебное заведение, я с трудом привыкала к новым условиям. Да и всем было нелегко, в особенности девочкам из маленьких частных гимназий.

Прощание со своей старой школой, как я узнала от новых школьных товарищей, у всех проходило очень эмоционально. Я же буду помнить этот горький день до самой своей смерти. На утреннюю молитву в актовый зал в этот день явились все педагоги. По их натянутым лицам мы почувствовали что-то неладное. По окончании молитвы директор гимназии Смирнов зачитал приказ Министерства образования о закрытии гимназии и сказал краткое, весьма сдержанное слово. И тут все зарыдали, и педагоги и ученики. Так мы и стояли строем, не шевелясь, не перешептываясь и плакали. Не знаю, сколько минут прошло, пока директор не сказал "расходитесь по классам". В обычном порядке мы и разошлись, заговорили только в классах, но из шокового состояния не выходили весь день.

Моя старая гимназия была не только учебным заведением, это был культурный центр для всех русских в Лудзе. Здесь регулярно читались научно-популярные лекции, на которые приходило много слушателей, устраивались Дни русской культуры, концерты, благотворительные вечера. Душой этих начинаний был прежний директор гимназии, замечательный педагог и вообще исключительно светлая личность Иван Димитриевич Поляков, которого все очень любили и уважали и который по непонятным причинам уже в начале 1934-35 учебного года был снят со своего поста.

С этого времени культурная жизнь русского общества в Лудзе постепенно заглохла. (Записано в 1992 г.- Т.Ф.).

Самым коротким оказался век Правительственной русской гимназии в Яунлатгале (Абрене, после войны Пыталово). Только с 1931 по 1936 год. Директором этой школы был А.С.Шкультин. Число учащихся Яунлатгальской гимназии имело тенденцию к увеличению. Например, в 1931/32 учебном году в ней было только 30 учащихся, а в 1935/36 году – 106 (132). Однако это не спасло ее от ликвидации.

Попытки открыть русскую среднюю школу в Карсаве успехом не увенчались (133).

Одной из старейших русских частных женских гимназий в Латвии была гимназия Л.И.Тайловой (134). Людмила Ивановна Тайлова (1851-1938) родом была из купеческой семьи, из Митавы (Елгавы). Образование будущая директриса получила в "Нöhеге Тöchterschule", ибо в те времена русских женских школ в Прибалтийском крае практически не было. Уже в юности Людмила Ивановна решила отдать себя педагогической деятельности. 10 января 1884 г. она открыла свое учебное заведение - 4-классное училище для подготовки учениц в младшие и средние классы гимназии. Верными помощницами Л.И.Тайловой были ее сестры: Евлампия Ивановна Тайлова, Ольга Ивановна Руцкая, позднее - Галина Ивановна Лисицына. В 1892 г. школа получила право выдавать дипломы на звание домашней и начальной учительницы. В 1902 г. училище было преобразовано в женскую гимназию со всеми правами. В 1911 г. гимназия перешла в помещение по ул. Антонияс, 13. В нем гимназия работала до своего закрытия в 1932 г. Правда, во время первой мировой войны гимназия эвакуировалась в Москву. Но уже в 1918 г. Л.И.Тайлова вернулась в оккупированную немцами Ригу и возобновила работу своего учебного заведения, несмотря на то, что преподавание в школах было разрешено только на немецком языке. После создания Латвийского государства гимназия переживает свой второй взлет. Наибольшее число учениц в гимназии было в начале 20-х годов. Потом их число стало падать. В начале 30-х годов в гимназии обучалось 250-300 учениц. Всего же аттестаты об окончании этого учебного заведения получили до 1600 учениц. В 1924 г. торжественно отмечалось 40-летие гимназии. Газета Сегодня по этому случаю писала, что гимназия Л.И.Тайловой - "это общественное достояние, и все, кому дороги интересы просвещения в Латвии <...> должны сегодняшний день считать праздником культуры" (135). Между тем, разразившийся в конце 20-х годов экономический кризис тяжело ударил по гимназии. Плата за обучение стала поступать нерегулярно, родители учениц задолжали гимназии до 8 тыс. латов. Соответственно гимназия не смогла вовремя внести плату за арендуемое ею помещение. Возникли перебои с выплатой жалованья учителям. А вскоре наступила печальная развязка. 1 июля 1932 г. состоялось последнее заседание Педагогического совета гимназии (136). Известие о закрытии гимназии Л.И.Тайловой с сожалением было встречено не только в русских кругах, но и среди тех рижан, кто не будучи русским, отдавал своих детей учиться в эту школу. Откликаясь на это грустное событие, газета Сегодня отмечала: "Людмила Ивановна давно заслужила отдых, давно носилась с мыслью передать гимназию в более молодые руки, но не успела вовремя это сделать, а среди ее сотрудников не оказалось твердой воли вступить в дело и повести его дальше" (137).

Гимназия Л.И.Тайловой не была единственной из частных гимназий, не сумевших пережить кризис. Можно предположить, что наряду с чисто финансовыми проблемами, свою роль сыграла и неудовлетворенность части молодежи раздельным обучением, рассматривавшимся как пережиток прошлого. В частных гимназиях, в т.ч. и у Л.И.Тайловой, обучались в основном дети из состоятельных семей, подчас не особо радивые ученики. Если перелистать архивные документы гимназии, бросается в глаза сравнительно невысокая успеваемость учащихся. Вместе с тем, Л.И.Тайловой был подобран неплохой педагогический коллектив. Еще в начале 1990-х годов бывшие воспитанницы гимназии с пиететом вспоминали своего учителя математики Иллариона Димитриевича Петрова, учительницу словесности Лидию Сергеевну Скурбе, учительницу по природоведению Руфину Алексеевну Потапову и мн. др.

Несмотря на то, что гимназия закрылась в 1932 г., в 1934 г. она все же отметила свой полувековой юбилей. Бывшие ученицы, учителя, представители русской общественности: С.А.Коренев, М.Д.Кривошапкин, Н.И.Шалин, И.Ф.Юпатов приветствовали Л.И.Тайлову (138). Скончалась Людмила Ивановна в возрасте 86 лет, в 1938 г. Последние годы она провела при очень скромном материальном достатке, посвятив себя воспитанию детей своей племянницы Н.Алексеевой (139). Л.И.Тайлова тяжело переживала крах своего дела. "Шестьдесят лет я жила поэзией, - вспоминала она, - теперь для меня наступила проза. Я пошла в школу по призванию. В ней была вся моя радость, вся цель жизни. Теперь я не у дел. И мне тяжело" (140).

Аналогичная судьба в том же 1932 г. постигла гимназию О.Э.Беатер (ул. Бривибас, 40, ныне ул. Бривибас, 72). История этой школы своими корнями уходит в XIX столетие. Датой основания учебного заведения считалось 12 октября 1883 г. Родилось оно по частной инициативе Дарьи Петровны Штегман. Сначала это было двухгодичное училище. Со временем оно превратилось в прогимназию (141). В 1907 г. Ольга Эдуардовна Беатер (работавшая в ней), приобрела прогимназию в свою собственность и превратила ее в полноправную гимназию. О.Э.Беатер была единственной из начальниц частных гимназий, имевшая высшее образование. Она была выпускницей Высших женских курсов в Киеве. Максимальное число учащихся в гимназии О.Э.Беатер наблюдалось в 1924/25 учебном году, когда в ней обучалась 471 ученица. Однако вскоре гимназия вошла в полосу кризиса. В итоге на базе бывших частных гимназий Л.И.Тайловой и О.Э.Беатер, в помещении последней, возникла Практическая гимназия. Но век ее оказался недолгим. В 1935 г. она разделила судьбу предшественниц (142).

С 1904 г. в Риге (ул. Грециниеку, 28) работала небольшая женская школа Н.С.Винзарайс-Вершканской.  В 1913 г. ей были присвоены права прогимназии, а в 1917 г. – гимназии (143). Но и этой гимназии, в которой в основном обучались девочки из состоятельных семей, не довелось пережить экономический кризис.

Одной из самых популярных частных русских гимназий была гимназия Олимпиады Николаевны Лишиной (ул. Дзирнаву, 46), основанная в 1908 г. В памяти многих рижанок О.Н.Лишина (1875-1961) осталась прекрасным педагогом и неутомимой общественницей. В канун 25-летия гимназии в газете Сегодня появилось пространное интервью с ее директрисой, в котором она поведала о своей педагогической карьере: "В 1908 г. неожиданная болезнь мужа заставила меня задуматься над средствами и для себя, и для семьи. Я открыла гимназию, которой сразу удалось получить полные права <...> Первой ученицей, занесенной в списки гимназии, была моя собственная дочь. Основание Латвии было началом новой эпохи расцвета школы. В первый год у нас было 66 человек учениц, но уже вскоре это количество достигло нескольких сот. В лучшие годы число учениц достигало 500, но теперь их только около 300 <...>

Война разрушила начатое дело. Имущество гимназии было вывезено в Вологду, где впоследствии и пропало. Здание в наше отсутствие было частью повреждено, частью разрушено.

< ...> З ноября 1916 г. я по просьбе родителей учениц вернулась в Ригу. Опустошенное, разоренное помещение было спешно приведено в порядок, и 22 ноября уже начались занятия. Когда я возвращалась в Ригу, меня предупреждали, что гимназия, как находящаяся в районе военных действий, будет лишена прав, но все же ученицы выпуска 17-го года получат аттестаты со всеми правами. В августе 17-го года в гимназии насчитывалось уже снова 360 учениц. Но в день, на который были назначены переэкзаменовки, 21 августа, в город вошли немцы, и все достигнутое нами с таким большим трудом снова пошло насмарку. Я, вследствие тяжелых семейных обстоятельств, должна была опять уехать, вернее даже уйти - ехать было не на чем - в Петербург, а вернувшись нашла вместо своей гимназии немецкую «Töchterschule», с немецким персоналом, немецким языком преподавания.

Русский язык был строжайше запрещен, в гимназии говорили исключительно по-немецки. Зато каким праздником было для нас 18 ноября - день основания независимой Латвии, когда в одну ночь гимназия снова превратилась в русскую. Помню, что когда я на другой день вошла в зал к собравшимся ученицам и объявила им, что хочу слышать в наших стенах только русский язык, - многие, особенно из младших классов, заплакали. Они уже успели позабыть его.

Да, это время было трудным временем. Помню также времена большевиков. Гимназия была национализирована, введены были новые порядки. В то время усиленно проповедовалось "преподавание на свежем воздухе". У многих детей не было обуви, но все же мы во что бы то ни стало должны были водить их на прогулку. Я уводила учениц на Бастионную горку, или иногда в теперешний сад Виестура, и не раз во время "уроков географии" должна была рисовать им географическую карту на песке <...>" (144).

По мере нормализации политических и бытовых условий, происходило возрождение гимназии. Ее лицо прежде всего определяла сама Олимпиада Николаевна. Рядом с ней работала ее дочь Анна Николаевна Сегедей. В гимназии трудилось и немало других талантливых педагогов.

По воспоминаниям бывшей гимназистки Е.К.Францман (ур. Берзинь): «Олимпиада Николаевна Лишина была очень умным и разносторонне одаренным человеком, она обладала чисто мужскими способностями организатора и одновременно была интересной и обаятельной личностью.

Особенное внимание Олимпиада Николаевна уделяла нравственному и эстетическому воспитанию учениц. Педагогов для своей гимназии она подбирала талантливых и широко образованных. Она сама обладала разносторонним музыкальным образованием и способностями режиссера.

С младших классов уделялось внимание физическому воспитанию девочек, но кроме уроков гимнастики, учились и танцам. Как помогали мне в последующей педагогической работе усвоеные в гимназии правила проведения полонеза, которым начинались все наши торжественные вечера и балы, которые ежегодно проводились у нас, фигурного вальса, мазурки и других танцев! Олимпиада Николаевна всегда сама открывала бал в первой паре со своим сыном!

Каждый год силами учеников 0.Н.Лишина ставила различные спектакли. Участие принимали все: основные женские и мужские роли исполняли ученицы, постановки сопровождались соответствующими содержанию танцами, в спектакли были включены вокальные дуэты и хоровые партии. Готовила их тоже сама Олимпиада Николаевна (она же писала сценарии). Так были поставлены «Евгений Онегин», «Руслан и Людмила» Пушкина, «Ночь перед Рождеством» Гоголя, «Садко», сказки «Аленький цветочек», «Принц Красавчик и принцесса Прелесть», «Зимняя сказка» («Рождественская ночь») и др. Готовила же эти постановки, подбирала костюмы, декорации сама Олимпиада Николаевна. Она привлекала к этой работе и родителей, кто-то шил костюмы, кто-то писал декорации, делал "снег" или "цветы". Наиболее известные дуэты и хоровые партии готовила опять же сама начальница.

Кроме таких больших постановок, которые осуществлялись на сцене театра, в школе всегда отмечались юбилеи русских поэтов, писателей, композиторов, а также Дни русской культуры.

Олимпиада Николаевна проводила регулярно уроки пения, уверяя, что петь может каждый, если только захочет. У меня нет музыкального слуха, но я и сейчас могу спеть те вещи, которые мы разучивали под руководством О.Н.

Особое внимание Олимпиада Николаевна уделяла нравственному воспитанию учениц. Перед началом уроков все учащиеся собирались в зале на общую молитву, которую проводил священник... В школе учились девочки разных национальностей: русские, латышки, еврейки, грузинки, армянки и др., но никогда, ни в чем не чувствовалось различия, и это глубокое уважение к людям любой национальности ненавязчиво воспитывали все педагоги. Сама Олимпиада Николаевна проводила уроки русского языка, внушая нам любовь к родному языку, она постоянно боролась против штампов, неправильного употребления различных выражений даже в обыденной жизни. До сих пор помню, как она убеждала, что неправильно говорить "извиняюсь", а надо  -"простите", "извините".

В каждом классе были 1-2 ученицы (дети очень бедных родителей или одиноких матерей), которые учились бесплатно, но никогда ни в чем начальница гимназии не делала различия, обычно даже одноклассницы не знали, кто в классе учится бесплатно.

В школе была форма - обычная и парадная. А сколько было замечательных традиций! В день окончания школы Олимпиада Николаевна перед торжественным актом приходила в класс и каждой ученице прикалывала на грудь цветок. Один год это были белые розы, другой - красные, или гвоздики, раз - даже орхидеи. Все это она готовила заранее, а ведь в школее 365 человек!

По ее совету в последнем классе мы завели альбомы, в которых наши учителя писали нам свои пожелания. Их мы храним до сих пор.

Как человек О.Н.Лишина была очень доброй, внимательной к огорчению и горю каждого, но умела внушить такое уважение к себе, что мы "трепетали" перед ней, и, как тогда говорили "обожали" ее.

Даже много лет спустя, когда у нас уже были свои дети, мы приходили с ними к бывшей начальнице, и она всегда находила, чем порадовать детей.

Два раза в год, в день ее Ангела и день ее смерти, мы, ее ученицы, кто еще остался в живых, собираемся у ее могилы на Покровском кладбище, служим панихиду и вспоминаем ее и гимназию". (Записано в 1991 г. - Т.Ф.).

Злая судьба не обошла стороной и эту русскую гимназию. Хотя ей и удалось пережить экономический кризис, удар, нанесенный ей запретом на обучение нерусских детей, оказался для нее смертельным. В 1936 г. гимназия выпустила последних 22 ученицы. 17 июня того же года состоялось последнее заседание Педагогического совета, на котором было объявлено о ее закрытии (145).

В начале 20-х годов в Риге было много частных гимназий, преподавание в которых велось на русском языке (часть из них, как отмечалось выше, со временем была передана в ведение Общего департамента или Еврейского отдела). И во второй половине 20-х годов, и даже в начале 30-х, русские частные гимназии еще не были раритетом. Из числа русских частных гимназий можно упомянуть: реальную гимназию Л.И.Полуэктовой (ул. Бривибас, 98, ныне, ул. Бривибас, 130), гимназию Русского просветительного общества (ул. Бривибас, 38, ныне ул. Бривибас, 70), гимназию Н.И.Богоявленской (ул. Матиса, 11), реальную гимназию А.К.Корти (ул. Марияс, 57) и ряд других. Но заметной роли в жизни русской Риги они не играли, так как русских детей в них обучалось немного.

Частные русские гимназии были и в провинции. Например, в Резекне работала частная гимназия В.В.Севко (ул. Дарзу, 32). В Лиепае - гимназия Общества преподавателей и родителей и гимназия И.Д.Полякова. В 1926 г. на их основе Лиепайским русским просветительным обществом была открыта новая гимназия (ул. Улиха, 77), просуществовавшая до конца 1934 г. (146). Ее директором был известный в Лиепае педагог Димитрий Алексеевич Тихонравов. Названное общество в содержании этой школы видело свою основную задачу. Однако оно не располагало для этого достаточными финансовыми средствами, что и предопределило конец гимназии.

После закрытия гимназии О.Н.Лишиной в 1936 г., в Латвии не осталось больше ни одной частной русской гимназии. К концу 30-х годов в Латвии сохранились только две русские правительственные гимназии в Риге и Резекне, а также русский комплект при 2-й Даугавпилсской правительственной гимназии. Количество учащихся в русских гимназиях продолжало падать и в 1939/40 учебном году составляло 471 плюс 97 учащихся в Даугавпилсском комплекте (147).