Рижская городская русская гимназия (бывшая Ломоносовская) 1919-1935

Д.Левицкий. Краткий очерк жизненного пути моей матери

Неразрывными узами с гимназией на всем протяжении ее недолгой, но многострадальной истории, была связана Мария Ивановна Левицкая (28.01.1885 -15.06.1972), с 1919 по 1935 год руководившая ее канцелярией

Д.А.Левицкий,

выпускник 1925 года

 

Краткий очерк жизненного пути моей матери

 Моя мать, Мария Ивановна Левицкая, родилась 28 января (9 февраля) 1885 года в Августове, Сувалкской губернии. Она была единственная дочь Иоанна Эрнеста Августа Люра, уроженца Москвы, назначенного в Августов на должность уездного инженера-архитектора после того, как он закончил свое образование в Риге и Петербурге.

Будучи студентом Рижского политехнического института, дедушка Люр принимал деятельное участие в общественной жизни местного студенчества и был одним из основателей первой рижской русской студенческой корпорации, получившей название «Бористения» (от античного названия реки Днепр). В Риге же дедушка познакомился с Матильдой Эдуардовной фон Бодеккер, уроженкой этого города, на которой он в 1884 году женился.

Семья Люр недолго жила в Августове, т.к. отец моей матери вскоре был переведен на должность уездного инженера-архитектора в гор. Ченстохов, Петроковской губернии, где и протекало детство и юность моей матери. Но гимназию она посещала и окончила в Риге, проживая там у своей тетки, сестры ее матери. В гимназии учителем истории у моей матери был Иван Иванович Келер, тогда молодой, начинающий преподаватель, а впоследствии один из организаторов и первый директор Рижской Городской Русской гимназии (Ломоносовской) в независимой Латвии.

Будучи гимназисткой и приезжая из Риги на каникулы к родителям в Ченстохов, моя мать здесь познакомилась с учеником местной гимназии Александром Константиновичем Левицким. Затем, когда он окончил кавалерийское училище в Елизаветграде и вышел корнетом в 42-ой драгунский Митавский (впоследствии 14-й гусарский Митавский) полк, стоявший в Ченстохове, моя мать вышла за него замуж в 1905 году. В Ченстохове же родились два ее ребенка от этого брака: сын Димитрий и дочь Ирина.

В 1913 году мой отец вышел в отставку, и вся наша семья переехала на жительство в его имение в Курской губернии. Уже через год, в связи с разразившейся первой мировой войной, мой отец был призван в действующую армию и участвовал в военных действиях на австрийском, а потом — на румынском фронтах.

Осенью 1917 года, пока мой отец еще был на фронте, моя мать со своими двумя детьми и со своей матерью переехала в Москву, где проживали родственники ее отца и где мне предстояло поступить в 1-й класс гимназии. Вскоре после переезда в Москву здесь сперва умерла моя бабушка, жившая с нами, а затем мать получила известие о том, что во время революционных выступлений был убит мой отец.

Овдовев и оказавшись без средств к существованию в голодной Москве, моя мать решила воспользоваться представившейся возможностью оттуда выбраться и переселиться в оккупированную в то время германскими войсками Ригу, где у нее были родственники. В Ригу мы прибыли эшелоном осенью 1918 года, незадолго до провозглашения независимой Латвийской Республики. Когда в новообразовавшейся республике создались благоприятные обстоятельства для открытия и русских школ, в местных русских учительских кругах возникла мысль о создании русской гимназии. Узнав об этом, моя мать стала наводить справки об организаторах этого дела и узнала, что во главе его стоит Иван Иванович Келер, ее бывший преподаватель истории, ставший теперь первым директором новосозданной гимназии.

И.И.Келер предложил моей матери занять место делопроизводительницы гимназии. Она приняла это предложение и бессменно оставалась в своей должности, начиная с 1сентября 1919 г. до 31 августа 1935 г., когда гимназия была ликвидирована по постановлению властей времен диктатуры в Латвии. В связи с закрытием гимназии моей матери была присуждена пенсия, и в качестве пенсионерки мать продолжала жить в Риге вместе со мной и моей сестрой вплоть до лета 1944 года, когда в результате военных событий судьба забросила ее в Германию, временно разлучив мою мать со мной и моей сестрой. В Германии обстоятельства вынуждали ее переезжать несколько раз из одного города в другой, то съезжаясь, то опять разлучаясь со своими детьми. Наконец, после окончания войны, моя мать поселилась в лагере для перемещенных лиц в Шлейсхейме под Мюнхеном, где к тому времени обосновался и я.

В декабре 1951 года моя мать, вместе со мной и моей женой, эмигрировала в Соединенные Штаты, где через некоторое время поселилась у своей дочери Ирины Александровны, по мужу Рыбаковой, в гор. Хартфорде в штате Коннектикут. Здесь моя мать жила до своей кончины, наступившей 15 июня 1972 года после продолжительной болезни, в течение которой она была в полном сознании до послеобеденных часов 14 июня.

Моя мать всегда любила молодежь, понимала ее и была к ней отзывчива. Поэтому работа в гимназии особенно была ей по душе. 16-летний период ее жизни, тесно связанный с Ломоносовской гимназией, с ее преподавателями, с ее судьбами и преждевременным и вынужденным концом, с ее многочисленными учениками и ученицами, окончившими гимназию за эти годы, — навсегда оставался тем этапом жизненного пути моей матери, о котором она неизменно с радостью и благодарностью вспоминала. О нем она всегда охотно говорила, и одной из тем, мою мать всегда интересовавших, была тема — судьбы ломоносовцев, разбросанных теперь по всему свету или погибших во время катастрофических лет второй мировой войны и очередных оккупаций милой ее сердцу Риги.

Когда бы я не приезжал погостить к матери в Хартфорд, неизменно возникал у нас с ней разговор и о том, что слышно или известно о том или другом ломоносовце или ломоносовке, и что нового случилось в сильно поредевших, но когда-то столь многочисленных рядах питомцев родной гимназии и ее учителей.

Думается мне, что и многие ломоносовцы, мысленно возвращаясь к своей юности и своим гимназическим годам, вспоминают тогда о моей матери и сохраняют о ней добрую память.