Больше чем завод…
Елена Слюсарева
Вести Сегодня, 06.01.2014
Патриот «Лиепайского металлурга» Ярослав Доренский — о ценности, которую мы теряем
Столкнувшись в дверях лиепайского музея с молодым парнем, я всего–то хотела узнать дату рождения завода, но задержалась надолго. О «Металлурге» бывший директор бывшего заводского музея может рассказывать часами. И говорит о нем не иначе, как «мы». Для него это и семья, и родина, ведь его бабушка была первым молодым специалистом — инженером, кого направили сюда в 1947 году после окончания Московского института стали и сплавов…
Чтоб не ходить порожняком
Музея уже нет. В его залах под висящими на стенах старыми фотографиями бывшие металлурги пишут теперь заявления с просьбой о соцпомощи. Грустная картина, которую можно было бы назвать «История и современность».
— Завод был построен в 1882 году немцем Адольфом Беккером, отец которого был владельцем крупной металлургической компании в Германии. Та, кстати, просуществовала до 1980–х, — с удовольствием рассказывает Ярослав, явно истосковавшийся по экскурсантам. — Первые 17 лет завод был маленьким филиалом большой иностранной компании на территории Российской империи. Всего в нашем городе тогда было 11 металлургических предприятий, с тех пор осталось два — мы и «Везувий», который, впрочем, давно стал нашей составной частью. Он через улицу, там сталеплавильное производство, а здесь сталепрокатное.
Об истории «Металлурга» Ярослав написал целую книгу, где собраны исторические документы и 600 иллюстраций. Уже в 1900 году это было самое крупное предприятие в губернии — 1300 рабочих. Шедший вторым в списке «Везувий» насчитывал всего 360. Впрочем, «всего» — это по тем временам. Пересчитайте сегодня в Латвии заводы с таким количеством работников — поди хватит пальцев одной руки…
— Нам просто повезло, что здесь появился такой завод, — уверен мой собеседник и приводит доводы. — В 1876 году в Либаву пришла железная дорога длиной полторы тысячи километров — вторая по значимости в Российской империи экспортная железная дорога, Либаво–Роменская. Она шла из–под Полтавы, из города Ромны. Из тех губерний в Западную Европу везли продавать зерно, за счет чего либавский порт стал четвертым по грузообороту в России.
Деловые люди быстро сообразили, чем загружать корабли, идущие порожняком обратно в Россию: чугуном. Так в Либаве стали появляться промышленные предприятия, которые ориентировались не столько на внешний рынок, сколько на бескрайние просторы Российской империи. Поначалу и Адольф Беккер поставил завод, который делал из германского чугуна заготовки для производства проволоки и гвоздей и поставлял их в Россию.
Детище Николая Голодова
— С тех пор мы выросли в 30 раз. Всякое случалось с нами за 131 год жизни, — рассказывает Ярослав. — Беккер в 1899 году продал завод свой банкирам из Петербурга. Накануне Первой мировой мы были одним из крупнейших предприятий империи, в нашей собственности были еще два завода в Риге и два огромных завода в Ревеле, на них выпускали военные корабли. Один из них вплоть до 1972 года служил в аргентинском флоте. А на месте нашей рижской верфи теперь стоит Национальная библиотека.
Власти Первой республики всеми силами старались сохранить завод, но пару лет ему все же пришлось простоять под замком. Потом его запустили англичане. В 1931–м завод обанкротился, как и сейчас, каким–то странным способом, но в 1933–м был выкуплен государством у кредиторов. И вплоть до 1997–го оставался государственным предприятием. Причем в 1933–1972 гг. работал с убытками. Но тогда рентабельность высчитывалась не сама по себе, а в комплексе разных производств народного хозяйства.
В 1945 году завод снова чуть не закрыли, но его отстоял видный советский хозяйственник Звайгзне, дважды из–за этого ходивший к Сталину. Предприятие было, конечно, в плачевном состоянии: наполовину разрушенное, маленькое, еще в 1960–х здесь использовали и технологии начала века, и ручной труд. Но Звайгзне добился, чтобы завод восстановили как машиностроительный и металлургический. Он видел ценность предприятия не только для Лиепаи — для всей Латвии.
Однако в 1960–е Риге надоело покрывать его убытки, и она обратилась за помощью в Москву, и оттуда прислали директором Николая Голодова, который руководил заводом 29 лет. То, что представляет собой сейчас завод, — его детище. Мы были первым заводом в мире, освоившим разлив стали непрерывным методом и так делавшим заготовки для проката размером 15 на 15 сантиметров. Сорок лет назад это была фантастика! Тогда Лиепая прославилась на весь мир.
Голодов увеличил мощность в 12 раз, стал специализироваться на производстве арматуры стального проката. По его инициативе был построен огромный мартеновский цех, уникальный, последний такой, построенный в СССР. Причем построенный специально для Лиепаи, с учетом ее курортного профиля, экологически самый чистый в Советском Союзе. Говорите, лиепайчане жаловались на экологию? Им просто не с чем было сравнивать. Пожили бы они рядом с аналогичными производствами в других городах!
Европе не нужен металл
— Музею 33 года, и он единственный из собратьев, кому удалось уцелеть, — будто забыв о печальной действительности продолжает рассказ Ярослав. — Раньше музей был при каждом солидном предприятии, теперь остались мы одни. Ах да, нас же тоже закрыли. Все 6 тысяч единиц хранения пока переданы под расписку персоналу завода. Причем у нас много экспонатов, которые находятся просто на территории.
Например, есть 500–килограммовая историческая деталь, она последний раз использовалась 50 лет назад. А со станками, приобретенными 2–3 года назад, в цеху соседствует станок, который работает в этом помещении с XIX века! Интереснейшая экспозиция! К нам ездили экскурсии со всей страны.
…Ярослав остается оптимистом. Он уверен, что исторический завод закрыли только временно. Говорит, так подсказывает интуиция. Уж слишком уникальное предприятие не только в Латвии — во всем регионе.
— Это ценность такого порядка, от которой нельзя вот так просто отказаться, — поясняет он. — Металлургия востребована всегда. Другое дело, что спрос на металл то растет, то падает. Мы традиционно делаем арматуру для железобетонных панелей, причем она всегда у нас славилась высоким качеством. В 1970–1980–е наша сталь по себестоимости была самой дешевой в СССР и шла на все без исключения стройки гидроэлектростанций огромной страны.
Представьте себе, у нас до 2010 года работали мартеновские печи! Хотя эта универсальная технология приказала долго жить в мире еще в середине ХХ века, поскольку очень энергозатратна. Но даже тогда наша продукция была конкурентоспособна на мировом рынке, что уж говорить теперь, после закупки электропечи!
…Ярослав знает, что Евросоюз хочет ликвидировать металлургические мощности на 25 ежегодных миллионов тонн — сегодня они просто лишние в Европе. Эти цифры означают 30 таких заводов, как «Лиепаяс металургс». Но ведь мировой рынок огромен, да и Россия остается рядом. «Всякое бывало в нашей истории, но мы всегда преодолевали трудности. Поднимемся и в этот раз», — оптимистично сказал Ярослав на прощание. Только бы не сглазить.