Читатели «Вести Сегодня» намерены отстаивать памятник Освободителям всеми доступными средствами

Латышские националисты усиленно собирают подписи за то, чтобы снести памятник Освободителям. Десяти тысяч достаточно, чтобы передать предложение на обсуждение в сейм, и они уже собраны. Идея абсурдная до невозможности, но в наших болезненных межэтнических условиях на фоне беспросветного экономического кризиса, да еще накануне выборов в Европарламент возможно всякое. Мы решили узнать, что думает о покушении на память советских солдат русская аудитория…

Вопрос звучал так: «Что сделаете лично вы, если власти все–таки решат снести памятник Освободителям?» Времени на опрос мы отвели два часа, но народ звонил целый день начиная с 9 утра. Приносим извинения тем, чьи звонки мы не смогли принять чисто физически, и благодарим всех за отзывчивость.

Стоит отметить, что звонили нам преимущественно люди в возрасте — образованные, интеллигентные. Такие не имеют склонности «махать шашкой» и вполне реально оценивают свои силы и возможности.

Не будите спящего медведя

Одним из первых дозвонился 35–летний художник Степан: «Зря вы этот опрос устроили. Люди молодые, которые действительно в случае чего пойдут защищать памятник, звонить не будут. Да они и в голову не берут всю эту мышиную возню. Ну кто рискнет всерьез замахиваться на памятник, когда за ним такая масса русских? Если все–таки замахнутся? Тогда вы и опрос не успеете провести…»

Программист Игорь согласен: «Ясно, что никто памятник Освободителям сносить не будет, силенок у властей не хватит — от них самих тогда камня на камне не останется. Но показать отношение русских к этой „идее“ нужно обязательно. А что если мы начнем сбор подписей за снос горбатого чудища на берегу Даугавы? Пусть взбодрятся».

Иван, 77 лет:

— Обострять межэтнические отношения выгодно тем, кто у власти и хочет оставаться там подольше. Вот они и мешают всячески народу вспоминать о том, как благополучно мы все жили в советское время. Иначе что они ответят на вопрос о том, куда подевались некогда успешные латвийские производства? И пока эти твари будут сталкивать латышей и русских лбами, страна так и будет влачить ущербное существование.

Мария Тимофеевна:

— Русским медлить нельзя, иначе, пока раскачаемся, будет, как в Таллине: памятник перенесут. Мы тоже должны собирать подписи и обращаться в правозащитные международные организации. Я раньше была очень миролюбивой, но теперь вижу, что нужно действовать. А как иначе я могу относиться к той войне, у меня четыре дяди там погибли! Что я могу сделать в свои 70 лет — если что, пойду к памятнику, пусть снесут вместе со мной. Только вовремя проинформируйте о времени, пожалуйста.

А где же государство?

Елена, пенсионерка:

— Странно, что никто в Латвии не пресекает эту страшную инициативу по сносу памятника, направленную на разжигание национальной розни, ведь это уголовно наказуемо. Где наши спецслужбы? Им нужно активизировать свою работу. Удивляюсь, как люди, совершенно не знающие истории своей родины, не стыдятся высовываться со своей дремучестью. Я родилась в Латвии и, конечно, пойду защищать ее историю от вандалов.

Алексей Шарипов (от имени Латвийского антифашистского комитета):

— Наша община достаточно ленива, но опыт защиты русских школ показал, что в трудные моменты мы всегда собираемся. Акция по сносу памятника Освободителям — это по сути призыв к гражданской войне, крупнейшая провокация. Шишкин в свое время получил уголовное наказание за взрыв этого памятника, но теперь за его уничтожение открыто собирают подписи. Но ведь демократия — это не вседозволенность, у нее должны быть границы.

Участник Великой Отечественной войны Николай Пашуто:

— Видно, наступил наш черед повторить подвиг Александра Матросова — встать стеной на защиту памятника. Если родина потребует, отступать некуда. Варвары не извлекли уроков в 97–м, когда при попытке взрыва памятника Бог наказал их активистов, разорвав в клочья. А все потому, что не искоренили зло до конца.

Николай из Мадоны:

— Я участник войны и, конечно, против сноса памятника. Но где корни этой проблемы: сама власть сеет раздор в обществе. Вы послушайте слова нынешнего минобороны Пабрикса! У солдат проверяют умственное и физическое здоровье, прежде чем давать в руки оружие, а тут министр взрывоопасной отрасли жонглирует словами безо всякой ответственности. А эти элерте, кирштейны, добелисы, что льют воду на мельницу вражды больше 20 лет… Им это выгодно, иначе придется отвечать за развал страны. Пока страной будут править непрофессионалы, дела не будет.

Это страшное слово «война»

Василий Иванович Тарновский:

— Мой отец погиб 8 мая 45–го в Курляндском котле. Его могилу в Маза Лестене я нашел только в 78–м, поехал туда с семьей и помню, как мне сочувствовали все местные жители–латыши. Но уже через два года после краха СССР там не осталось даже надгробных плит, могилы позарастали травой — две братские могилы, в каждой из которых лежит по 100 человек. Вот так мы «чтим» историю на деле. Политики вроде Борданса вредят всей Латвии своими непродуманными словами, раскалывают общество. Я много говорить не буду, а поступлю, как мой отец.

Айварс Кангарс, Латгалия:

— Сейм никогда не поддержит снос памятника, потому что это бред. 10 тысяч подписей ничего не значат, потому что большинство латышей против этой идеи. Сами видите — редкий случай, когда и премьер, и президент резко высказались против инициативы. Посмотрите, у нас в Резекне памятник Освободителям в полном порядке и убран цветами. Не в праздники — каждый день! Это и есть истинное отношение народа к нему.

Владимир Бульс:

— Меня аж трясет всего от этой «инициативы»! Я гражданин Латвии с 39–го года, не знаю ни отца, ни матери. Отца немцы забрали в легион в 43–м, и больше о нем не было ни слуху ни духу, мать тогда же умерла. Дядям повезло — их забрали в легион, но они убежали. Мне было четыре годика, но я хорошо запомнил, как в наш дом на набережной Краста фашисты заходили в подвал и забирали последние запасы. А в 45–м, когда пришла Советская армия, солдаты закатили котелок с кашей во двор и кормили всех голодных. Что там эти 10 тысяч подписей? Я возьму дубину, и это будет мой способ защиты истории. Эти моральные уроды просто не знают что делают, им лишь бы штаны в сейме протирать, они ничего не знают о войне, пусть бы попробовали пережить то, что выпало на мою долю…

Владимир:

— Не надо слов — если б был автомат, я бы встал у памятника и защитил его. Да, автомата у меня нет, но ничего, найду, если понадобится.

Мария Арсентьевна:

— Из какого подвала вылезли эти моральные уроды? Какое право они имеют прикасаться к нашей героической истории?! Что они знают о войне? Я ребенок войны, прошедший через четыре года фашистской оккупации и концлагерь. XXI век на дворе, и таким «инициаторам» надо просто давать сдачи.

Женщины не будут в стороне

Шафидя Друнезе:

— Я татарка, мне 44 года, оба моих деда воевали, и вся моя семья воспитана в уважении к ветеранам войны. И если понадобится, я пойду к памятнику и буду стоять там до конца. Мой муж–латыш пойдет вместе со мной, и обе наши взрослые дочери пойдут. Так что считайте, нас уже четверо. Хотя, уверена, соберется не только все русскоязычное население Риги — всей Латвии. И не только русские — все бывшие советские люди, уж слишком высокую цену мы заплатили за Победу, чтоб так легко ее отдавать. Я не против Латвии, но против оголтелого национализма, который берет здесь верх. Даже мои знакомые латыши начали тихонько говорить, что уж слишком далеко они зашли.

Людмила, 45 лет:

— Мужчины высказываются резче, они готовы бороться серьезно против сноса памятника, я как женщина мягче — буду протестовать цивилизованно. В память о людях, которые не просто пережили ту страшную войну, но выстояли в ней и победили. Хорошо бы, у наших протестов были сильные организаторы, потому что многие готовы отстаивать памятник, но не умеют этого грамотно делать.

Леонтина, Даугавпилс:

— Сносить памятники — это значит плевать на своих предков, которые их устанавливали. Это полное бескультурье. Я проехала на автобусе от Латгалии до Страсбурга, была в Литве, Польше, Германии и во многих местах видела на постаментах танки, «катюши», памятники советским солдатам. Никто их не трогает, наоборот, за ними ухаживают. Жила бы в Риге, обязательно пришла бы протестовать. Даже меня, латгалку, это задевает.

Нина Емельянова:

— Я, несмотря на возраст, буду круглосуточно стоять у памятника, чтоб не допустить его сноса. И все мои подруги тоже. Потому что для нас это святое место, где мы отдаем дань памяти своим погибшим отцам. Никто его не имеет права сносить, его строило не государство, а народ. Моя бригада отрабатывала два субботника на его строительстве. Даже с юридической точки зрения это собственность народа, и нечего на нее замахиваться.

Предчувствие гражданской войны

От имени правления Латвийской ассоциации бойцов антигитлеровской коалиции Г. Т. Шадрин:

— Этот сбор подписей — надругательство над памятью тех, кто отдал свою жизнь за победу над фашизмом. Поддержку этой «инициативы» мы будем считать оскорблением всем нам, участникам Великой Отечественной войны. В ответ предложим международным организациям дать оценку такому делу.

Александр, 78 лет:

— Если снос памятника власти одобрят, значит, они хотят гражданской войны. И они ее получат. Не надо иллюзий, все понимают, что это реально. Сколько моих знакомых готовятся взять в руки дубинки и идти защищать свою святыню! Но я надеюсь, сейм окажется благоразумным.

Татьяна Александровна:

— Мне 93–й год, я инвалид, но если надо, пойду к памятнику и буду защищать его до конца. Если понадобится, приму физические меры, мне терять нечего. Я возмущена до глубины души этой фашистской инициативой, что ж мы все молчим?! Неужели мы так бессильны? Все мои знакомые со мной солидарны. Мы все участники войны на трудовом фронте, жили тогда одним: все для фронта, все для победы. Здесь после 45–го года поднимали народное хозяйство, на месте Дома Черноголовых я лично убирала камни, восстанавливала станции в Юрмале, и нам за это такая черная неблагодарность!

Анатолий из Мадоны:

— Я категорически против сноса памятников, инициаторов этой «идеи» надо посадить за разжигание национальной розни. Далеко не все латыши с ними.

Пусть снесут — я помогу!

Русский житель Лудзы:

— В советскую оккупацию у меня из зарплаты на этот памятник высчитали 10 рублей. Теперь я готов отдать все свои сбережения, чтоб только его снесли. Это памятник раздора. Я когда в Ригу приезжаю, всегда стараюсь обходить его стороной. Это ж символ оккупации, что тут спорить. И моя русская жена так считает, и наши дочери. Вы посмотрите на поведение России — один порядочный руководитель у нее был, Ельцин, который вывел отсюда армию.

Евгений, Рига:

— Надо прийти к компромиссу. Из памятника Освободителям переименовать его в памятник просто воинам.

Честь имею

Янис, преподаватель, в прошлом офицер Советской армии:

— Я латыш и офицер. Полностью согласен с тем, что говорит Андрей Элкснис, депутат Рижской думы: таким фашистам не место в нашей стране. Пусть берут чемоданы и уезжают отсюда подальше. Мой отец лежит под Тукумсом, он боролся с фашистами, я сам подполковник, 25 лет отслужил в Советской армии и убеждений не меняю.

Фурманова Инна Васильевна:

— Мой отец политрепрессированный, сидел в ГУЛАГе, я — дитя войны. Вполне могла б уехать в Москву, но здесь мои дети, внуки. Очень жаль, что Латвия не может подняться: это из–за вражды, которая тучей кружит над нею. А культивируют ее политики. Я раньше работала с Добелисом и однажды, встретив его на улице, спросила, почему он такой стал. Ответил: «А где я еще столько заработаю?» Я не собираюсь брать в руки оружие, мне 81 год, я видела слишком много горя, но этот памятник — это наш символ, это мы сами, и потому мы его обязательно защитим. Если что, я пойду туда и позову за собой всех, кого только смогу.

Рихард Дрозд, Русская община Латвии:

— На соборе 16 ноября я предложу обратиться ко всем честным и порядочным людям о защите памятника. А также к общественным организациям, и не только к русским — еврейским, латышским, украинским, белорусским… Здесь важны массовость и сила.

Мы просто маленькие люди

Жительница Кулдиги:

— Я практически сделать ничего не могу в защиту памятника, хотя и очень переживаю за него. Единственное, поскольку я живу среди латышей и даже по–русски уже говорю с акцентом, буду разъяснять им, что было бы с Латвией и ее народом, если б победили немцы.

Михаил Гурвич:

— Что сделаю лично я? Один, конечно, ничего не смогу, но каждый год к памятнику 9 мая приходят сотни тысяч людей. Уверен, придут они туда и в случае опасности. Всем миром мы встанем на его защиту, будем дежурить ночами столько, сколько нужно, но не допустим такого позора, как в Таллине.

Борис Гетманец:

— Что сделаю лично я — буду говорить со знакомыми латышами, чтоб они заняли правильную позицию.

Супруги–рижане:

— Мы с мужем придем к памятнику и ляжем рядом с ним. Мой отец получил дикую контузию под Сталинградом, свекр погиб. В память о них мы сделаем все, что можем, но преступления против памяти освободителей не допустим.

Владимир:

— Я и мои товарищи будем стоять за памятник, как когда–то стояли за Сталинград наши деды и отцы.

Клавдия Прокофьевна:

— Вы только скажите, что надо делать. И мы придем и поддержим.