Отчаянный, смелый и умелый

Перед Второй мировой войной капитан ВВС Латвии Герберт Цукурс стал для Латвии тем, кем для СССР был Валерий Чкалов. Цукурс стал героем латышского народа. И был героем самым настоящим, неподдельным. Таковым и вошел бы в историю, если бы не война, которая проверяет, из чего там, внутри, человек сделан. Цукурс был сделан из безмерных амбиций, жажды реванша и черной ненависти к инородцам. Но именно эти качества делают его для некоторых безоговорочным героем и сегодня.

Начало биографии у Цукурса уже странноватое, нервное. В 1921 году он поступает в авиационное училище, которое оканчивает год спустя, получив звание лейтенанта. Но в ноябре 1924 года уже демобилизован из армии. В январе 1925 года повторно призван на службу, а два года спустя опять уволен "за действия, позорящие честь офицера", есть и такое уточнение: "за женщин и вино". Заметим, что вино и женщины в умеренных количествах сопутствуют офицерам во всякой армии, и надо было это количество сильно и не раз превзойти, чтобы быть уволенным, да еще и с позором.

После последнего увольнения Цукурс работал шофером, а на досуге самостоятельно строил самолетик–авиетку под названием AuseklItis. Вдохновенно летал на самоделке над окрестными полями, мечтая совершить перелет в дальние страны. А вот здесь заметим, что построить самолет не каждый мужик сумеет, тут надо умению Цукурса отдать должное...

Поскольку авиетка для дальних полетов не годилась, Цукурс начал строить самолет с 80–сильным мотором от истребителя Renault, годным для совершения дальних перелетов.

А в это время (летом 1933 года) два других латвийских пилота — Пулиньш и Целмс — предпринимают попытку полета в бывшую курляндскую колонию Гамбию, что в Западной Африке. А это более 6000 км. Попытка оказалась неудачной, что повергло Латвию в уныние. Унывали все, кроме Цукурса, который, напротив, радостно потирал руки: он понял, что наступает час его славы! Ему уже за тридцать, он всего лишь лейтенант в отставке, да еще и в тихой–мирной стране, в которой военными подвигами не суждено прославиться, — а оставаться посредственностью так не хочется...

Легендарный без преувеличения полет Герберта Цукурса в Гамбию начался 28 августа 1933 года и завершился 25 мая 1934 года. Столь много времени ушло на приключения по дороге в далекую, неизведанную Африку. В них летчик проявил твердость, мужество и отвагу, что позволило ему заслуженно стать героем.

Заметим, что дата возвращения в Латвию — 25 мая 1934 года — это лишь 10 дней спустя после установления диктатуры Карлиса Улманиса. Естественно, диктатор постарался выжать из героического приключения Цукурса максимум для сплочения нации и для прирастания своего политического капитала. Цукурс был официально объявлен национальным героем, ему в третий раз возвращено воинское звание, на сей раз сразу капитана.

Кроме того, всенародной славе способствовали и очевидные писательские способности летчика — по возвращении он опубликовал действительно живо и интересно написанный дневник "Мой полет в Гамбию". А в 1937 году написал уже целый роман "Между землей и солнцем", где главный герой — тоже летчик. И быть бы ему латышским Антуаном де Сент–Экзюпери, но не сложилось, в отличие от француза... Примечательно, что писатель Цукурс отметил: "В полете надо питаться тем, что есть, но когда вернусь в Ригу, то обязательно стану вегетарианцем... Противна жестокость, с которой люди уничтожают все живое, чтобы насытиться". Запомним эти слова, преисполненные любви ко всему живому...

В 1936–м Цукурс совершил еще один героический полет — в Японию. А это уже 12 000 км. При этом, как и было задумано, благополучно приземлился на аэродроме в самом Токио. А в то же самое время советский летчик Валерий Чкалов, вылетев в том же направлении, посадил самолет на песчаную отмель острова Удд, хотя должен был долететь до Петропавловска–Камчатского. И еще: Чкалов летел без посадок, а Цукурс — с промежуточными посадками, что во всех отношениях сложнее. То есть летчик Цукурс и его самолет были не хуже, чем летчик Чкалов и самолет КБ Туполева. Затем у Цукурса был еще дальний перелет в Палестину... И он все увереннее поднимался к той ступени, на которой стоял легендарный Чарльз Линдберг.

Взять реванш и наказать обидчиков!

В 1940 году новые власти Латвийской ССР самолет Цукурса конфисковали. Но его самого не обидели. Более того, пригласили в Москву, оформив гражданину Цукурсу Герберту Ивановичу служебную командировку и выдав ему требования на бесплатный проезд в поезде (сохранилось командировочное предписание за подписью замнаркома ВВС)...

Но Цукурс за конфискованный самолет сильно обиделся, доброго отношения к нему Москвы не принял, а поэтому в июле 1941 года, сразу вслед за захватом Риги немецкими войсками, вступил добровольцем во вспомогательную полицию — взять реванш и примерно наказать обидчиков. В полиции Герберт познакомился с Виктором Арайсом — тридцатилетним выпускником юридического факультета ЛУ. И сразу же стал его самым деятельным и убежденным помощником, потому что Арайс к обидчикам вообще был беспощаден.

Несколько слов о беспощадном Арайсе. Родился он в Балдоне в странноватой семье. Отец был латышским пролетарием, а именно кузнецом, мать — дочкой вполне зажиточного немца. Первая мировая война семью разбила: отца призвали в армию, откуда он вернулся... с женой–китаянкой. Брошенные мать и сын бедствовали так, что Виктору пришлось подрабатывать с восьми лет. Тем не менее паренек выдюжил и, сжав зубы, успешно окончил Елгавскую гимназию, где показал себя прилежным учеником. Далее он решил пробиваться наверх по полицейской линии. Успешно окончил школу полиции, получил звание лейтенанта и поступил учиться дальше — на юридический факультет Латвийского университета. Приход Красной армии летом 1940 года Виктор Арайс встретил совершенно спокойно. Через год на отлично сдал госэкзамен по марксизму–ленинизму и получил диплом советского юриста. Ни он сам, ни его родня от советских репрессий не пострадали. И быть бы ему примерным советским служащим аж до самой пенсии, но пришли немцы, и тогда вылезло из Виктора Арайса все то, что в нем накопилось, а именно: непреодолимая ненависть к благополучным и преуспевающим. Более всех тогда в Латвии преуспевали немцы и евреи, а потому полукровка Арайс долгие годы аж задыхался от зависти и бессильной ненависти к владельцам рижских адвокатских контор и уютных юрмальских дач. Ненавидел их и за то, что они смели говорить между собой на своем языке, равнодушно и сверху вниз поглядывая на старательного следователя–латыша. В 1941 году после небольшого перерыва немцы вновь стали в Латвии полноправными хозяевами. С ними Арайс свести счеты не мог, за ними была сила вермахта. И тогда вся его ненависть сосредоточилась на евреях.

"Самоочищение"

Реваншистам крепко помогли фашисты. Глава управления имперской безопасности Гейдрих официально санкционировал силовое решение "еврейского вопроса", направив руководству СД на оккупированные территории директиву, в которой предписывалось "не препятствовать устремлениям со стороны местных антикоммунистических и антиеврейских кругов по самоочищению".

То, что творили местные из команды майора Арайса и капитана Цукурса, "самоочищаясь" от евреев, не поддается описанию — кровь в жилах стынет. Во второй половине 1941–го — начале 1942 года евреев только в Риге было уничтожено 32 тысячи. 3200 человек в месяц — более сотни в день. Адский конвейер... И вообще в Латвии местных евреев погибло больше, чем где–либо в мире. Именно потому, что в Латвии евреев убивали не столько сами гитлеровцы, сколько реваншисты из команды Арайса. К апрелю 1942 года произошло полное "самоочищение" страны от этой разновидности инородцев.

Убийцы так старались, что фронт работ в Латвии закончился даже быстрее, чем ожидалось. Поэтому с мая по август 1942 года Арайс с Цукурсом уже участвуют в карательных операциях устрашения в Псковской области. А с осени 1942 года из их команды началось формирование отрядов для проведения таких же карательных экспедиций на территории Белоруссии. Здесь их зверства стали столь вопиющими, что немецкое командование было вынуждено отозвать латышей. Но не из жалости к белорусам, а из–за мощного нарастания вооруженного сопротивления народа.

Поражение Гитлера стало для Цукурса катастрофой. На снисхождение рассчитывать он не мог. Бежал в Бразилию, которая тогда была беспредельно коррумпированной страной, а поэтому Цукурс без труда купил там документы, говорящие о том, что не только он, но и его отец — коренные бразильцы. Неудивительно, что его долго не могли обнаружить "охотники за нацистами". Жил он спокойной жизнью бюргера с женой Милдой и сыновьями Гунаром и Гербертом недалеко от Сан–Паулу, открыв частную летную школу и бюро экскурсий...

По одной из версий, Цукурс был случайно узнан чудом бежавшим из Рижского гетто евреем. По другой — его нашли те, кто искал, а именно ребята из израильской службы МОССАД. Они это дело делали так: ловили, упаковывали военного преступника и отправляли в Израиль для суда. И Цукурса хотели аккуратно переправить, как переправили гитлеровского "специалиста по евреям" Адольфа Эйхмана. Был даже заготовлен специальный ящик, в котором усыпленного карателя собирались вывезти из Бразилии.

Операция сорвалась: став чутким зверем, Цукурс вскоре почувствовал неладное и удрал в Уругвай. И тогда ребята из МОССАД получил указание уничтожить его на месте, что и было сделано в феврале 1965 года.

Его командиру Арайсу повезло значительно больше. Еще до капитуляции Германии он сумел пробраться в американскую зону оккупации, где легализовался под фамилией жены и некоторое время проживал в США. А потом тихонько вернулся в ФРГ, где благополучно прожил аж до 1975 года. Но и он был выслежен — и после неоднократных требований Израиля арестован и отдан под суд. На суде вины своей не признал, в содеянном не раскаялся, открыто заявив, что, к его глубокому сожалению, всех евреев расстрелять не удалось, а потому, увы, и остались свидетели... Был приговорен к пожизненному заключению, на добротных немецких харчах протянул в тюрьме еще 12 лет и умер в почтенном 78–летнем возрaсте...

Послесловие

Читатель вправе задать вопрос — зачем я все это написал, с какой целью? Повод возник так: готовил я материал об истории военно–воздушных сил Латвии 20–30–х годов прошлого века. История эта очень интересная, в ней много заслуживающего внимания и уважения. Но там всюду мелькает тень свастики как опознавательного знака латвийских ВВС, в чем ВВС совершенно не виноваты. И мелькает тень летчика Герберта Цукурса, в присутствии которого ВВС Латвии тоже не виноваты. Внимательно всмотревшись в лицо Цукурса, я не увидел в нем признаков вырождения или признаков будущего фашистского садиста. Простое лицо, не лишенное даже приятности. Но подумал при этом, что он сильно похож на одного нашего современного крутого национал–радикала: такое же простое лицо и так же не лишенное приятности. Но не эта внешняя похожесть их роднит, а то, что эти не лишенные приятности лица принадлежат парням, умеющим внутри крепко и долго ненавидеть... Ну а если говорить о цели написания, то я не хотел бы, чтобы когда–нибудь мой земляк, латышский парень, допустим, по имени Райвис, выстрелил бы мне в затылок в Бикерниекском лесу.