Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Василий Барановский
Вера Бартошевская
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Германис
Андрей Герич (США)
Александр Гильман
Андрей Голиков
Борис Голубев
Юрий Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Оксана Дементьева
Надежда Дёмина
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Андрей Колесников (Россия)
Татьяна Колосова
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Марина Костенецкая
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Димитрий Левицкий (США)
Натан Левин (Россия)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Николай Никулин
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
Анастасия Преображенская
А. Преображенская, А. Одинцова
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Павел Тюрин
Михаил Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

Мстислав Келдыш в Академии наук ЛССР

Мстислав Келдыш в Академии наук ЛССР

Сумма геммологии

Сергей Николаев

«Час», 29 июня 1999 года

Евгения Анатольевна Строганова (в девичестве Шалина) — геммолог. То есть специалист по драгоценным камням. Почти все нынешние латвийские специалисты изучали тонкости профессии с ее помощью. Сейчас она на пенсии. Моложавая, подвижная женщина из русской интеллигентной православной семьи, истоки которой документально прослеживаются в Латвии с 1800 года.

Генеалогия

— В 41-м году, перед самой войной, нашу семью должны были выслать. Но как в жизни бывает, сведения об этом просочились. Кто-то маме сказал: «Шура, уезжай из Риги срочно!» Мы уехали в Ропажи к ее приятельнице. И отец с нами.

Дед, судья Николай Иванович Шалин, не послушался, сказав, что это враки. И оказался в ГУЛАГе, где и погиб в 42-м году. Бабушка, Анна Епифаньевна, была выслана в Красноярский край. Второй раз ее выслали в 49-м. Вернулась только после хрущевской оттепели. 

Я про ГУЛАГ знала уже с 49-го года. Была еще ребенком, а папа мне все рассказывал. Всегда возмущался: «Что вы все как стадо баранов? Женя, имей свое мнение, будь человеком!» 

Папу, Анатолия Николаевича Шалина, очень уважали как хорошего юриста и порядочного человека... Он коллекционировал книги, марки, монеты. После войны, когда было трудно с продуктами, папа иногда с получки что-то покупал для своих маленьких коллекций — и был счастлив. Зато вся семья сидела месяц на гороховом супе. Поэтому я больше люблю искусство, когда оно — в музее. 

...Во время войны в доме, где жили Шалины, поселилось гитлеровское начальство, пожелавшее, чтобы вокруг, в радиусе полукилометра, не было ни одного русского (предусмотрительное какое!). Семье пришлось уехать в Приедайне. 

После войны Шалин вернулся домой, в Ригу, но встретил там советскую власть в лице адвоката А. Власть сказала ему: «Если начнешь шуметь, то все отправитесь в Сибирь». Папа Шалин был человек с понятием. Повернулся и ушел. В той квартире осталось много фамильных реликвий, портреты бабушек и дедушек. Может, они и до сих пор там висят, Евгения Анатольевна не проверяла.

 

Магия камня

— Что так привлекает человека в драгоценных камнях? Какая-то сила в них заключена?

— В нас что-то осталось от дикого человека каменного века. Когда вы смотрите на огонь, что ощущаете? Он вас притягивает... магия огня. Камни обладают такой же магией — они притягивают человека. 

У Геринга на письменном столе стояла огромная пиала. Она была полна рубинами и сапфирами. И он, когда хотел успокоиться или сосредоточиться, опускал в нее руку и останавливал взгляд на камнях...

— У каждого знака зодиака ведь свой камень?

— Существует много разных таблиц. Принадлежность камня определеному знаку прослеживается еще с библейских времен. С тех пор знак зодиака не раз менял свои камни. Вернее, люди меняли.

Мой камень — алмаз, который я очень не люблю. Считаю, что алмаз приносит людям слезы.

Я люблю группу халцедонов, то есть агаты. Это добрый камень, он мягок в красках... Еще люблю кораллы, бирюзу. В России это были камни бедноты. В Эрмитаже есть коллекция простых крестьянских колечек: там или стеклянный «камушек» вставлен, или бирюзинка маленькая. Меня  это умиляет, особенно если на руке у девочки увижу. 

Как специалисту мне нравятся натуральные изумруды. Делают и синтетические, выращивая кристаллы в платиновых тиглях. Так же — сапфиры, рубины и другие. Я эти искусственные камни вижу сразу, в них нет жизни и души. Даже не могу объяснить, как, но ВИЖУ — и все. Натуральный камень индивидуален, у него есть характер. А синтетический — как инкубаторский цыпленок. Они все одинаковые, с сероватым налетом... мертвечины.

Когда я была в Израиле в командировке, мне дали шесть искусственных рубинов и сказали: «Если вы такая умная, то определите». Пять, я им сказала, точно синтетика, а на шестом запнулась. Он выглядел точно как бирманский рубин, со всеми  природными включениями... С кем не бывает. 

— Вам больше металлы нравятся или камни?

— Работать с металлом легче. Есть такой пробирный камень — натуральный минерал кварцевой породы, называется «ледит». Он инертен к кислотам и любым реактивам. Его натирают золотым предметом — и по окраске пятна определяют пробу. Просто и неинтересно. Другое дело — камни.

Я человек нетерпеливый, быстрый во всех делах, но с камнями  — могу сесть с утра и встать ночью. Тут все усидчивостью берется. Не отвлекаешься, рассматриваешь, рассчитываешь. Опыт здесь — великое дело. Мне очень повезло в жизни, я школу прошла в крупных музеях России: Эрмитаж, Кремль — это потрясающе. Там такие фонды! 

В Вологду-гду... 

— Я работала в инспекции пробирного надзора при Минфине СССР, которая вела контроль за драгоценными металлами. Прошла все ступени до эксперта по драгоценным камням. Позже инспекции (их было 17 на весь Союз) перешли в ведение Гохрана СССР. 

В музеях нас принимали как своих, хотя хранители тряслись над своими сокровищами и висели над нами, как коршуны... Я очень полюбила Вологодский музей.

Было голодное время начала перестройки, когда в ноябре 85-го я туда поехала на проверку. Ехала в поезде с какими-то бандитами, которых везли в лагерь. Ни света, ни постельного белья, и какой-то зэк в купе. А у меня с собой связка золотых эталонов... Страшный был поезд. 

А музей бесподобный. Там сохранились ценности, которые, рискуя головой, спасли в 24-м году от всеобщей реквизиции хранители — семья Малышевых. Тогда из музеев все забирали и пускали на переплавку для закупки тракторов и не знаю чего еще. 

Они взяли на себя смелость обозначить все драгоценности в описи «стеклом» и «металлом». А у них было пятеро детей, и все могли пойти на расстрел. Тогда ведь были «тройки», стреляли всех подряд... То, что мужу и жене Малышевым не дали потом «героев», просто преступление. 

Кроме этого, Малышевы ходили по деревням, собирали и спасали иконы. В Вологде колоссальная коллекция икон. Какая там благодать! Мы с коллегой были первые эксперты, после 20-х годов попавшие в эту кладовую. Все было сохранено, вплоть до последней бусинки... что значит порядочные русские люди! 

Работая в других музеях, я видела, как умирает жемчуг — условия были неподходящие. А там, представьте, открываешь тяжелый русский комод — лежат белые одеяния православных священников, расшитые северным речным жемчугом вместе с гранатами и рубинами. Я впервые видела такой здоровый красивый северный жемчуг. Его невозможно было сосчитать. Так мы и считали приблизительно — по квадратным метрам. 

У Ильи Муромца 

— Работая в Кремле, внутри колокольни Ивана III, пришлось определять стоимость креста-мощевика (нагрудный, полый внутри   крест, куда закладывались частички мощей), который носил царь. Дальше он переходил к Ивану IV Грозному и так далее. И мы заметили: после того как брали в руки вещи, связанные с кровавыми вехами в истории, то заболевали — да, да! Появлялась немощь, болезненное состояние, как при гриппе. Я была к этому особенно восприимчива, потому что живу эмоциями.

Коллеги старались не давать мне такие вещи. Мужчины брали это на себя, но и они болели тоже. Так было везде, вещи буквально впитывают в себя весь негатив хозяина. 

— Не являются ли государственные сокровищницы, где собран этот «негатив», этаким средоточием зла?

— Не берусь судить. Но вот когда мы работали с вещами Екатерины Великой, знаете... хорошо с ними работалось. Легко было и с вещами Николая II. Но вот помню одно зеркало в золотой оправе и комплектом золотых туалетных принадлежностей — с ними было очень тяжело.

А когда работала в Киево-Печерской лавре (определяла, как всегда, металлы и камни), то в обед всегда спускалась в нижние пещеры. Я гипертоник, и там мне становилось легче. Там было много маленьких церквушек, встроенных алтариков, мумифицированных мощей. Приходилось и их поднимать.

Со мной туда всегда ходила главная хранительница Галина Сергеевна. Как-то говорю: «Ой, какая интересная мумия». Она мне: «Это Илья Муромец». Там, в нижних пещерах, просыпались неведомые ранее способности (потом я в себе такого не ощущала). Я провела над ней руками, как экстрасенс, и она мне показалась странно короткой. Где ноги — там холодно — пусто значит, где руки — там тоже. Ощущаю только туловище и голову. Галина Сергеевна мне и говорит: «Да, Илью Муромца четвертовали»...

— Государство все брало на учет? Нужна ли такая его «рука»? 

— Нужна. Помимо исторической необходимо знать и материальную ценность предмета. За все годы работы в музеях я встретилась с хищением и подменой только один раз. И это было не в Латвии. 

А то, что государство накладывало лапу на Эрмитаж и другие музеи, отдавая-продавая экспонаты, — этого делать нельзя. Вот московский музей имени Пушкина в лице директора Андреевой отстоял свои богатства. Хвала ей!

...Все эти годы бдительное око КГБ и МВД незримо, а подчас и зримо, дыша в затылок, стояло за спиной всех сотрудников пробирного надзора. Впрочем, эту тему Евгения Анатольевна развивать не захотела. Человек она хотя импульсивный, но по-житейски предусмотрительный.

Каменное дело

Геммология — наука о драгоценных камнях, ветвь геологии. Эксперт-геммолог занимается определением драгоценных камней и их аналогов в синтетическом исполнении. В Латвии «на геммолога» специально не учат. В музеях есть отдельные интересные экспонаты (металл). Более-менее «приличных» камней у нас в стране нет, не говоря уже о таких сокровищах, как   бриллианты «Орлов» или «Кохинур». И не может быть. Почему?  Так сложилось. Страна-перекресток...