«Мне в жизни все удается!»
Наталья Севидова
2 ноября 2011 («Вести Сегодня» № 167)
Валерий Кравцов хочет постучать ботинком с трибуны Европарламента
Экс–депутат Валерий Кравцов, которого пытались изгнать из сейма за незнание госязыка, на этот раз в парламент не баллотировался. Но отнюдь не потому, что поддался моральному давлению латышских фракций и масс–медиа. Просто коллеги по партии (ЦС) уговорили. Но взамен предложили ему выдвинуть свою кандидатуру на выборы в Европарламент через два с половиной года.
Зачем повторять чужие ошибки?
— Валерий, ты всерьез решил податься в еврочиновники? Зачем тебе это?
— Я упрямый. Хочу решить две задачи, которые перед собой поставил, когда полез в политику. Первое. Я хочу добиться для неграждан права голоса хотя бы на муниципальных выборах. Второе. Добиться для русского языка статуса официального. Эти нерешенные проблемы — гири на ногах Латвии, которые не дают ей развиваться.
Выбросив русский язык за борт, латыши в точности повторили ошибку ирландцев. Когда те добились независимости, то стали выбрасывать английский язык из школ, из университета, переводить делопроизводство на ирландский. Люди стали уезжать из Ирдандии, и страна пошла ко дну. И тогда националисты сели за круглый стол и пришли к решению вернуть английский язык как государственный. Народ стал возвращаться, и страна расцвела. Если мы вернем русский хотя бы как официальный в местах компактного проживания русскоязычного населения, а постоянным жителям дадим право участвовать в жизни самоуправлений, Латвия тоже расцветет. Для этого я и иду в Европарламент.
Мы сдали свою страну без боя!
И третья задача. Надо за Латвию как–то ботинком, что ли, постучать с трибуны ЕП. Ведь все сдали что могли! Я же предприниматель, все это вижу. В Лиепае был шикарный сахарный завод — около 600 работающих, 3 тысячи крестьян кормилось под ним. Теперь вместо завода — чистое поле. Это не европейцы приехали и все нам запахали танками. Они просто бросили нам кусок в 18 миллионов евро, и мы сами закрыли отрасль. 167 сейнеров в Лиепае ходили в море, сейчас осталось 37. Это не английские подводные лодки их потопили — мы сами за европейские денежки порезали на металл свои кораблики. Сейчас в наших магазинах только финский и норвежский лосось, в Лиепае своей рыбы уже практически не купишь.
Я больше чем уверен, что в эти еврофонды деньги собирают те же производители Норвегии и Финляндии, которые заинтересованы в устранении конкурентов.
— Все это правильно, но как же ты в Европарламенте без знания языков будешь работать?
— У меня еще два с половиной года впереди. Каждый день по два часа занимаюсь латышским и английским с преподавателями. Сейчас буду помогать и дочери, вернувшиеся после учебы а Англии. Французский, честно скажу, не потяну, но эти два языка постараюсь освоить.
Сжать пальцы в кулак
— Пять лет назад ты вступил в Европейский русский альянс (ЕРА). На него тогда возлагались большие надежды. Почему ЕРА не стал влиятельной силой в Европе?
— Я благодарен Татьяне Аркадьевне Жданок, что она дала возможность собраться русским из разных стран Европы для защиты наших интересов, но, к сожалению, альянс действительно начал буксовать. Мы с удовольствием собираемся и общаемся, но объединяющего проекта у нас не появилось. А люди в альянсе очень ресурсные. Мы пока как пальцы разжатой руки, а надо их сжать в кулак, чтобы отстаивать интересы русскоязычных европейцев. Татьяна Аркадьевна сейчас как–то отошла от деятельности альянса. Возможно, потому что люди в этой организации успешные, независимые и плохо управляемые. Кого–то оттолкнул и некоторый российский крен в работе ЕРА. Я имею в виду членство Татьяны Аркадьевны в Московском совете российских соотечественников. Но, я думаю, общий проект, который каждый из членов ЕРА будет двигать у себя в стране, мы обязательно создадим. Идеи есть.
— Коллеги по альянсу поддерживают твою нацеленность на Европарламент?
— Всей душой. И в избирательной кампании я буду опираться на ресурсы альянса. В нем есть люди, напрямую связанные с нашими избирателями, гражданами Латвии, живущими в других странах. В Дублине, например, это Сергей Тарутин, владелец газет, выходящих на русском, латышском, литовском, польском языках. Инга Акбарова, редактор русскоязычной газеты "Омония" в Афинах, Наташа Кардаш — редактор очень популярного среди русскоязычных жителей Кипра издания "Вестник Кипра". Эти люди меня знают и согласны оказать информационную поддержку. Берлинец Борис Немировский, опытный политтехнолог, сейчас работающий в Еврокомиссии, уже помогает советами.
Рижан испортил национальный вопрос
— От своих общественных дел ты отошел?
— Я вхожу в состав Лиепайской русской общины (ЛРО), председателем там теперь Геннадий Ильин. Община продолжает работать и численно прирастать. И с ЛРО теперь считаются. Сейчас городская дума выделяет нам здание. Правда, вкладывать в него надо неимоверные деньги. Отдают нам его в аренду на самых невыгодных условиях — без права выкупа и без права зачета того, что мы вложим в ремонт. Но все равно это уже большой прогресс. Было время, когда власти вообще не замечали, что в городе больше половины русскоязычных жителей. Теперь отношение изменилось. Когда образовалась наша община в три тысячи человек, Лиепайская дума перестала давать нацикам разрешение на шествия 16 марта — их у нас нет уже несколько лет. Мы в своих протестах все объединились — и русская община, и украинская, и белорусская, и еврейская. Присоединились партии — “Центр согласия”, ЗаПЧЕЛ и партия Осипова. Потому что все они входят в русскую общину. И когда мы единым фронтом выступили, шествия запретили.
— Нет мыслей распространить липайский опыт на Ригу и всю Латвию?
— Попробую! Меня избрали вице–президентом РОЛ, я являюсь заместителем Алтухова, снял офис в Риге для этой деятельности. Но буду начинать с периферии — с Даугавпилса, Резекне, Екабпилса. Рига более инертна, здесь многих русских испортил национальный вопрос.
— В каком смысле?
— В столице многие приспособились и живут по принципу "Моя хата с краю".
— Да, может, просто не было общественного лидера, который бы внушал доверие?
— Если общественный лидер получает зарплату из членских взносов, то организация, как правило, обречена.
В Лиепайской русской общине ядро составили предприниматели. Они состоят в правлении, денег никаких не получают и нанимают за небольшую зарплату исполнительный комитет. Но те, кто управляет общиной, не получают ничего. Поэтому им люди верят и идут к ним.
— Предприниматели Лиепаи пошли в ЛРО под твой авторитет. Тебя в городе знают и уважают. А в Риге–то сложнее будет…
— Я знаю многих бизнесменов Латвии, и многие готовы помогать русской идее. Но они не дают деньги, потому что не хотят содержать "профессиональных русских". Не знаю, получится ли повторить опыт ЛРО в масштабах Латвии, но буду стараться.
Сбор подписей за второй государственный. ЛРО — за!
Первая задача — нарастить количество членов. Если в организации 800 членов, ей одна цена, если 30 тысяч — то другая. Вот как увлечь и привлечь людей — это вопрос. Я никоим образом не собираюсь подменять или подминать РОЛ. Просто хочу наполнить его новым содержанием. Мечтаю, чтобы сеть русских общин накрыла и всю Европу. Ведь там живет колоссальное количество русскоязычных людей. В одной Германии около 2 миллионов, во всей Европе более 6 миллионов.
— Твое отношение к акции Линдермана, Осипова и Гапоненко по сбору подписей за второй государственный язык?
— Во вторник на заседании правления было принято решение о то, что Лиепайская русская община поддерживает эту акцию. И мы призываем своих членов активно в ней участвовать.
Сибирская закваска
— Валерий, поражает твоя неугомонность. Откуда в тебе этот запал?
— От мамы, наверное. Родился я в маленьком сибирском городе Междуреченске, который добывает в год 20 миллионов тонн угля. Мама, Валентина Петровна, работала на шахте, в бухгалтерии. Она всегда затевала какие–то мероприятия. Мы бегали с ней на лыжах, читали книги. Это она заронила во мне зерно неуспокоенности. Мне всегда хотелось заглянуть за горизонт. В техникуме я начал осваивать горные лыжи — лет за 10 до того, как появилась мода на этот вид спорта. У нас за городом сдали трассу, приезжали профессиональные лыжники, и мы, пацаны бегали на них смотреть. Потом обрезали обычные лыжи, прибивали гвоздями ботинки и в такой экипировке спускались с гор. В Сибирском металлургическом институте в Новокузнецке был председателем факультетского профкома, председателем студенческого совета общежития, а в нем жило 300–400 человек. Вот таким коллективом надо было управлять!
На третьем курсе я уже был командиром студенческого отряда. Вместо практики мы "нелегально" поехали проводниками на фирменном поезде "Голубая стрела". И так хорошо работали, что про нас написали в газете. “Благодаря” прессе я вылетел из института. Ректор прочитал заметку, и меня отчислили. Год я мыл в тайге золото, валил лес, добывал шишку. Потом восстановился в институте, окончил его, работал подручным сталевара, потом сталеваром. Нас с другом Леней Макрушиным распределили на "Ижевск–сталь", а через полгода — в Лиепаю на "Сарканайс металургс". Леня попал в техотдел, а я — в сталеплавильное отделение, в заводскую лабораторию. Оттуда меня направили в Московский институт стали и сплавов. Там получил второе образование. В 1991 году вернулся в Лиепаю.
Из металлургов — в текстильщики
— Когда Лиепайский металлургический завод был приватизирован, один из совладельцев, Сергей Алексеевич Захарьин, пригласил меня в новую команду, дал мне бюджет и практически неограниченные полномочия. Завод нужно было компьютеризировать практически с нуля. Я поставил на заводе компьютерную сеть. Это было для коллектива в диковинку. В то время многие и компьютеров–то в глаза не видели. Через год меня назначили начальником отдела маркетинга. Но потом у меня появился свой бизнес, я разрывался между своим делом и заводом, и Сергей Алексеевич меня отпустил.
— А почему ты ушел в совершенно другую сферу?
— Знакомые ребята, которые занимались текстильным производством, взяли деньги в долг. Не рассчитали свои силы, отдавать нечем, и предложили забрать половину их бизнеса. Я ночь не спал, думал, что делать, я же в этом ничего не понимаю. Но другого способа вернуть свои деньги не было. И я согласился. А на вторую половину бизнеса пришел мой партнер, с которым мы 15 лет уже работаем, Александр Чечеткин. Я положился на его опыт. Он ведь текстильщик. Нам пришлось вложить в фабрику еще столько же, но риск оправдался. Сейчас крепко стоим на ногах. Александр успешно руководит предприятием, он профессионал. И это позволило мне направить мою бурную энергию на общественные дела. Тьфу–тьфу, пока в жизни мне все удается, и в семье, и в бизнесе, и в жизни.
"Вести Сегодня" № 167.
