Турция, Россия и Латвия: параллели
Мирослав Митрофанов
С конференции в Стамбуле возвратилась фракция Зеленых/ЕСА Европарламента. В ее составе были представители ЗаПЧЕЛ Татьяна Жданок и Мирослав Митрофанов. О впечатлениях рассказывает М. Митрофанов.
В рекламном турецком проспекте Стамбул нескромно назван «Колыбель цивилизаций». На колыбель эти шумные и плотно заселенные руины явно не походят. Сочетанием несочетаемого – ожесточения и нежности, грязи и изящества, болезненной лихорадки и невозмутимого добродушия, тысячелетней грусти и непобедимой тайной радости Истанбул напоминает... сон. Утренний, врачующий сон души мира. Душа болеет, изживает свои страхи и вырастает из обид...
Русская история в турецком издании
Для русского человека заглянуть в голубые глаза сегодняшнего Стамбула – значит увидеть отражение боли своего народа, перечитать историю своей родины, причем в издании для слабовидящих. И слепой узрит, как осыпается известка с наскоро замазанных пятьсот лет назад ликов христианских святых в нынешних как бы мечетях, увидит храмы, веками служившие складами, сами мечети, затасканные и запущенные как общественные бани в провинции, волосы Пророка Мухамеда, выставленные в музее на потеху туристам, культ человека с ружьем (в современном варианте – мента с автоматом), анекдотичную нетерпимость к инакомыслию, поверхностное копирование западного образа жизни, остервенелое отрицание государственных преступлений, использование имени Революции в борьбе против прогресса. Веками два врага – Османская и Российская империи, а потом кемалисткая Турция и Советская Россия так яростно сражались меж собой, что в результате стали почти близнецами...
Еще Стамбул полезен для излечения души того, кто суетиться, торопится жить, спешит менять убеждения и прогибаться под изменчивый мир. В Стамбуле все уже было и все прошло. И все снова повторилось, обнажив трусливые тайны тех, кто надеялся, что время все спишет. Время сохранило имя того стражника стен Константинополя, который за деньги открыл врата туркам, сохранило имена византийских подхалимов-историков, пытавшихся на греческом языке славословить Мехмеду I – своему завоевателю. Сохранило оно и район города, который до последнего сопротивлялся османам и получил из рук восхищенного султана привилегии и религиозные свободы.
Стамбул свидетельствует в пользу того, что как тотальное насилие, так и угодливое подчинение ему не способны создать ничего жизненного. Любая кампания по массовой «перекуйке мозгов» исторически обречена. В Турции через пять веков после насильственной исламизации разразилась революция, которая загнала ислам в презрительную категорию подконтрольной государству духовной практики. А достижения предыдущей – христианской цивилизации пережили и время, и ложь дешевых конформистов, были признаны и оценены на национальном уровне.
В начале 20-го века государство предприняло следующую тотальную кампанию – насильственного отуречивания своего пестрого многоязычного народа. Турки-османы, понтийские греки, армяне, евреи, сирийцы, славяне, итальянцы, курды – вся эта яркая многокультурная смесь должна была стать однородной массой – турецкой по языку и культуре. Была создана эффективная система ассимиляции, где главным орудием служили турецкие школы для нетурецких детей. Каждое утро эти дети, глядя на бюст отца народа - Ата-Тюрка, повторяли как молитву слова о том, как они счастливы, что рождены турками.
Прошло 80 лет. В отношении языка Стамбул стал полностью турецким. Но стали ли бывшие понтийские греки и славяне настоящими турками по культуре и мироощущению? Вряд ли. Современный Истанбул в своей жизненном ритме, музыке, шутках, манере общения напоминает скорее Восточную Европу, чем Среднюю Азию.
Ассимиляция же курдов даже в плане языка до конца не была закончена, и очевидно уже не будет. В последние годы подули ветры перемен, хватка тоталитарного государства стала ослабевать. Задавленная меньшинственная культура начала пробиваться к солнцу, как трава сквозь асфальт. В Стамбуле нас познакомили с музыкальным продюсером – господином Каланом. Он успел отсидеть в турецкой тюрьме за выпуск кассет с курдской музыкой. Музыка победила. Народные курдские, ассирийские, цыганские мелодии стали популярны, записи хорошо продаются и звучат по всей Турции. Бывший политзаключенный стал уважаемым членом общества, миллионером и меценатом.
Откуда у немца турецкая грусть?
Фракция Зеленых/Свободного Европейского Альянса Европарламента организовала недельную конференцию в Стамбуле для того, чтобы обсудить перспективы присоединения Турции к Евросоюзу. Решение о начале переговоров ЕС с Турцией должно быть принято в декабре. Председатель зеленой фракции Кон-Бендит назвал план по евроинтеграции Турции «мечтой Босфора» по аналогии с «мечтой Берлина». В свое время падение Берлинской стены символизировало воссоединение двух частей Европы. Принятие Турции в Евросоюз должно явить собой окончание многовекового противостояния исламского Востока и христианского Запада. Однако многие в современной Европе не приемлют «Мечту Босфора». Например, большинство французов против присоединения Турции. Французы в шоке от количества и наглого поведения собственных мусульманских иммигрантов арабского происхождения и переносят свое раздражение за турок, которые с точки зрения обывателя непременно тоже должны быть радикальными мусульманами.
А вот политическая элита Германии настроена более благожелательно. Внутри европейской «зеленой семьи» германские зеленые занимают лидирующее положение, потому не удивительно, что именно «зеленая» фракция Европарламента выступила инициатором дискуссии в Стамбуле. В чем причины симпатии немецких политиков к Турции мы поняли, когда обнаружилось, что лидеры зеленых – председатель фракции Кон Бендит и министр иностранных дел Германии – Йошка Фишер близко знакомы с многими турецкими общественными деятелями, публицистами, журналистами еще с бурных времен студенческих революций 60-х годов. Личные связи, западное образование, владение европейскими языками, наличие политически активной турецкой диаспоры в Западной Европе обеспечивает для турецкой политической элиты неоспоримое преимущество перед теми же российскими политиками. Турция для Запада в большей степени своя, чем та же Россия, не смотря на то, что положение с правами человека в Турции очевидно более бедственное, чем в России.
Страсти турецкой перестройки
Права человека стали основной темой Стамбульской конференции. Однако для двух ее сторон плоскость дискуссии не совпадала – если для западных участников главным вопросом было «если все так плохо, так зачем их брать в ЕС?» , то для турецких коллег главным было разобраться с собственной идентичностью и историей. Это очень напоминало споры советской интеллигенции в самом начале перестройки. То есть говорить уже можно, но ставить под сомнение заслуги вождя революции или признавать массовый террор еще нельзя. На наивный вопрос одного из европейских депутатов: «Почему вы не признаете геноцид армянского народа 1915 года?», последовал горький упрек турецкого демократа: «Вы, западные друзья, вечно все портите, задавая такие вопросы. Вы льете воду на мельницу наших реакционеров, которые могут с основанием говорить, что Запад вмешивается во внутренние дела Турции. Дайте нам, туркам, самим разобраться в наших делах!» Укор демократа вызвал непонимание среди «западных друзей», ибо права человека никогда не были внутренним делом государства. Они принадлежат международному праву и предполагают благодарную открытость общества для критики извне.
Однако горечь упрека стала понятна, когда отлуп турецким «западникам» начали давать просочившиеся в зал «почвенники». Каким родным и знакомым повеяло от слов местных нин андеевых и петерисов табунсов: «Да вы не любите родину, вы лжете на Турцию, вы ненавидите все турецкое! Вождь нашей революции сказал – у турка нет понятия «право», есть понятие «долг», закрой глаза и выполни свой долг! Пусть Запад сам извиняется за геноцид турок на Кипре» и т.д. Каждый перл кемалиста (сторонника националистической партии, созданной основоположником турецкой республики – Кемалем Ататюрком), сопровождался бешенными аплодисментами клакеров. Во времена Кемаля его партия была левой и откровенно прозападной. За 80 лет она выродилась в главную реакционную силу страны. В парламенте кемалистам не принадлежит большинство, но своими националистическими истериками они успешно давят на более умеренные консервативные партии и тормозят демократические перемены. Воистину, ТБ-шники всех стран очень похожи между собой. Кстати, еще одно трогательное совпадение: своих оппонентов – курдских политиков кемалисты тоже зовут не иначе, как «внутренние враги государства».
Ислам на поводке и военные тайны
Со стороны Запада существует четыре основные претензии к Турции в области прав человека и основных свобод. Первая - относительно свободы религии. Европейские обыватели часто воспринимают Турцию как источник «исламской угрозы», однако в самой Турции ислам не является правящей идеологией, а религия находится под государстаенным контролем. Существует управление, чиновники которого «курируют» жизнь мечетей и деятельность духовных наставников. В целом происламские общественные деятели, как и прозападные демократы находятся в одинаковой оппозиции консервативному националистическому большинству. По отношению к остаткам христианских конфессий время от времени в обществе прорываются религиозная нетерпимость. В межконфессиональных конфликтах государство не торопится защищать религиозные меньшинства...
Второй упрек касается роли генералитета в общественно-политической жизни Турции. Эта роль не определена никакими законами, но в реальности от высших чинов армии зависит до сих пор выбор стратегического пути и определение тем, разрешенных для политической дискуссии. После окончания холодной войны на какое-то время турецкие милитаристы оказались в растерянности. Их преданное служение Америке не было более невостребованным. ЕС задал новый вектор в их устремлениях, и сегодня ради членства в Европейском Союзе тайные вершители судеб в генеральских погонах как минимум не препятствуют демократизации общества.
Нулевая терпимость... к пыткам
Третья претензия Запада относится к пыткам в полиции и в тюрьмах. Во времена, когда Турция была «любимым сукиным сыном НАТО», в турецких полицейских участках открыто наличествовало пыточное оборудование, а «допрос с пристрастием» был основным методом дознания. Несколько лет назад под давлением Запада официально это безобразие было запрещено, но на практике над арестованными продолжают издеваться. Каждый месяц турецкие правозащитники получают по пятьсот жалоб на применение пыток. Характерно, что такие методы дознания продолжают применяться как по отношению к уголовникам, так и по отношению к политическим заключенным. Надо отдать должное турецким правозащитникам: борьба против пыток приобрела общенациональный, идущий из глубин общества характер. Сотни активистов-общественников и адвокатов подвергая себя опасности оказывают помощь жертвам пыток.
Власти Турции ведут себя в этом вопросе разумно. В отличие от тех же россиян, которые вызывают только презрение и злобу на Западе отрицанием насилия против гражданских лиц в Чечне, турки своих грехов более не отрицают. Более того, с присущей им брутальностью они объявили кампанию «нулевой толерантности» к пыткам, и даже регулярно кого-то наказывают за насилие над заключенными. Насколько искренне раскаяние понять не удалось. Но даже пусть неискреннее, пусть в угоду Западу, но наказание зарвавшихся полицейских понемногу снижает уровень насилия.
Латвийских грехов Турции не простят
Четвертая проблема нам показалась более далекой от разрешения. Она касается отношения турецкого большинства к национальным меньшинствам. Пока тон задают кемалисты, среди которых полно ассимилированных инородцев, из кожи вон стремящихся доказать свою турецкость. Прямо на конференции кемалисты поправляли выступающих, заявляя, что нельзя говорить, что в Турции есть курды, в Турции есть «турки, курдского происхождения». А когда мэр курдского города осторожно начал рассуждать вслух, что неплохо было бы безработным курдским женщинам, которые не говорят по-турецки, организовать профобучение на их родном языке, торжествующие кемалисты тут же поймали его, заявив, «вот к чему приводит невыполнение гражданского долга – отказ от обучения на государственном языке»! Весьма узнаваемо выглядели и патетические протесты против того, что курдские политики вообще говорят о правах национальных меньшинств: «А кто вам позволил говорить от имени меньшинств? Ведь у нас есть и греки и армяне и прочие!». Хотя совершенно очевидно, что проблемы нескольких тысяч выживших греков не идут ни в какое сравнение с проблемами двадцатимиллионной курдской общины Турции.
Турецкое общество медленно движется к признанию многонациональности Турции. Если демократы уже начинают говорить «о ценности культурного наследия разных народов», то государство пока еще продолжает отрицать наличие курдской проблемы, отрицать наличие самих курдов, в то же время содержит в заточении на маленьком острове их духовного лидера Оджолана и продолжает физически уничтожать курдских повстанцев, сжигая леса на юго-востоке страны. Ханжество доминирует и в государственной политике по отношению к курдскому языку. В последние годы курдам разрешили открыть частные курсы по изучению «курдского языка как иностранного», (вот, у кого, оказывается, латвийские власти позаимствовали название для русского языка в Латвии), однако в отличие от других иностранных языков курдскому можно обучаться только тем, кто уже закончил основную школу на турецком. Запрещено использование курдского языка в политической рекламе. Правда, учителей курдского языка уже перестали сажать за решетку, что внушает надежду.
Во всех дискуссиях с турецкими правозащитниками прослеживалась одна и та же особенность. Все, кто заинтересован в положительных переменах, просят не блокировать путь Турции в Европейский Союз. Во имя ЕС правящие консервативные партии вынуждены отказываться от репрессивного наследия османского и кемалисткого государств. Мы помним, как «западные друзья» многое простили Латвии на ее дороге в ЕС. К Турции отношение другое. За 15 лет евроинтеграции Запад намерен заставить Турцию выполнить все стандарты в области прав человека и национальных меньшинств.
...так, вперед, на Закат, где горят паруса!
Характерно, что в Стамбуле на конференции никто не пытался говорить о социальных и экономических последствиях евроинтеграции, никто не ужасался насчет «европейских» цен и пенсий. Причина видимо не только в том, что вступление Турции в ЕС состоится через 15 лет. Турки вообще не боятся «Европы», поскольку принципиально конкурентоспособны в условиях общего рынка. Турция имеет молодое, трудолюбивое и предприимчивое население. У него нет и не может быть ностальгии по гарантиям социалистического времени. Поскольку терять нечего, турки видят смысл в походе на Запад. За «Мечтой Босфора».
Опубликовано в газете «Ракурс» в 2004 году
