Сергей Иванович Трофимов
Татьяна Фейгмане
Православие в Балтии, № 10, 2013
Сергея Ивановича Трофимова можно причислить к числу незаслуженно забытых персонажей латвийской истории. Хотя время от времени его имя и появлялось в разного рода публикациях, приводимые о нем сведения были весьма скупы. Известно, что родом он из Аугшпилсской (Вышгородской) волости, что в 1920-е годы активно включился в политическую жизнь Латвии, основал и возглавил партию «Русское крестьянское объединение», по списку которой в 1931 году прошел в 4-й Сейм, после улманисовского переворота вплоть до установления советской власти являлся референтом по русским школам в министерстве образования. И, наконец, было известно, что ранним утром 22 июня 1941 г. он, и большая группа заключенных, в числе которых было и немало русских (Копылов Павел, Островский Алексей, Покликаев Дмитрий, Кириллов Иван, Степанов Павел, Иванов Порфирий, Вишняков Нил, Лялин Семен, Кигитович Оип, Капранов Виктор, Юркевич Владимир, Никитин Василий, Вишняков Никифор, Харитонов Борис, Афанасьев Михаил, Яковлев Василий, Солгунов Логин) были расстреляны энкаведистами вблизи Балтэзерса под Ригой(1). Сведения о жертвах этого и других расстрелов стали известны вскоре после немецкой оккупации Латвии. Список обнаруженных жертв и их фотографии были помещены в издававшейся при содействии оккупационных властей газете «Tēvija». Эти публикации повергли в шок широкие слои латвийского общества, усилили антисоветские и антикоммунистические настроения, в известной степени повлияли на позицию многих латвийцев в развернувшейся битве двух тиранов.
На протяжении почти 50 советских лет имя Сергея Трофимова, как впрочем и других политических и общественных деятелей независимой Латвии, оказалось преданным забвению и почти забытым даже среди местных старожилов. Казалось, что историкам придется довольствоваться тем немногим, что о Сергее Трофимове писала довоенная латвийская пресса, а также немногими стенографическими отчетами его выступлений в Сейме.
Однако с крушением коммунистической системы стали доступны материалы, ранее хранившиеся за семью печатями. Среди них и «следственное дело» Сергея Ивановича Трофимова, содержащее не только воздвигнутый на него «криминал», но и малоизвестные факты из его биографии.
Сергей Иванович Трофимов родился 19 сентября 1894 года в православной семье в селе Емилово Островского уезда Псковской губернии. Отец будущего депутата Иван Кириллович Трофимов служил в Псковском губернском земстве агентом по страхованию. Владел усадьбой (50 га). В возрасте 76 лет, вместе с супругой Верой Дмитриевной (69), пережил трагедию гибели сына. В семье Трофимовых было 6 сыновей и 2 дочери. По-разному сложилась их судьба. Один из сыновей – Иван – оказался в СССР, в Пензенской области, где работал врачом и, спасая больных брюшным тифом, заразился сам и умер то-ли в 1928, то-ли в 1929 году. Владимир – ветеринарный врач, во время гражданской войны служил у красных. Однако в 1920 г. предпочел вернуться в Латию после того как отцовская усадьба, согласно мирному договору между Советской Россией и Латвией, отошла к последней. Другие же братья – Александр, Борис, Константин, как впрочем и Сергей, сделали выбор в пользу белых, поступив на службу в армию Н.Н.Юденича. Впоследствии Владимир работал ветеринаром. Александр и Борис посвятили себя сельскому труду. Константин умер рано, в 1923 или 1924 году (На допросе С.И.Трофимов его не назвал, на что сразу получил замечание о наличии у него еще одного брата!) . В семье были и две дочери: Нина, в замужестве Шигина, и Наталья вышедшая замуж за соседа по усадьбе – Игнатьева. Трофимовы являли собой крепкую православную русскую семью, отличавшуюся трудолюбием и тягой к знаниям. За такими семьями виделось будущее России. Но, увы, в большинстве своем им довелось попасть в жернова ГУЛАГа, вместо того, чтобы стать опорой государства.
Годы ученичества Сергея Трофимова прошли в Емиловской сельской школе, затем в Псковской гимназии. В 1913 г. С.И.Трофимов поступил на медицинский факультет Юрьевского университета. Но стать врачом ему было не суждено. В 1915 г. он отправился на Кавказский фронт. Под Батумом попал в плен к туркам. Но уже в конце 1918 г. ему удалось вернуться в родное Емилово. Но отдых оказался краткосрочным. Сергей Трофимов поступил рядовым в Северо-Западную армию Юденича. Вместе с ней он пережил ее взлет и падение. Памятуя об учебе на медицинском факультете по мере сил помогал больным и раненым.
Вернувшись домой, он поступил фельдшером в сельскую амбулаторию. Осенью 1922 г. С.И.Трофимов с намерением продолжить образование отправился в бывший Юрьевский, а ныне Тартуский университет. Однако там его ждало разочарование. Оказалось, что документы, подтверждавшие его учебу – пропали. Тогда Сергей Трофимов решил поступить на юридический факультет. В 1926 г. он получил диплом юриста. В этом же году обвенчался с выпускницей медицинского факультета Тартуского университета – Лидией Федоровной Глазовой. Но семейное счастье длилось недолго. 8 августа 1927 года, во время родов, Лидия Федоровна умерла, оставив вдовцу дочку Лидочку. (2)
По всей вероятности, не видя для себя особых перспектив на ниве юриспруденции (работал секретарем правления кооперативного страхового общества), С.И.Трофимов обратился к политике. Тем более, что он видел в ней свободную нишу. Русские латвийцы фактически не имели сколь-либо серьезных политических партий. Русские политики зачастую выступали сепаратно. Структуризация русских политических сил протекала вяло. С.И.Трофимов понимал, что будучи коренным жителем Яунлатгальского уезда, у него имеется весомый козырь. В этом уезде была сосредоточена почти четверть русского населения Латвии. По данным переписи населения, проведенной в 1925 году, там проживало 45907 русских. (3) В отличие от прочих латгальских уездов, русское население здесь было практически стопроцентно православным. Поэтому популярный в Латгалии старообрядец М.А.Каллистратов не мог рассчитывать на голоса яунлатгальцев (пыталовцев). «Православные избиратели» во главе с архиепископом Иоанном Поммером были недостаточно известны в этом отдаленном уголке, отошедшим к Латвии в результате мирного договора с советской Россией от 11 августа 1920 года. Непоследовательность Блока русских волостных и общественных деятелей (земцев), возглавляемых Леонтием Шполянским, далеко не удовлетворяла запросы русского избирателя. Было ясно, что, по крайней мере, избиратели в Яунлатгальском уезде ждут появления новой политической силы.
5 августа 1928 года в Резекне состоялся 1-й съезд новой партии – Русского крестьянского объединения (РКО). Это была первая серьезная заявка на создание русской крестьянской партии в Латвии. Тем паче, что 72% русских латвийцев было занято в сельском хозяйстве (4). Одновременно в Резекне проходил и съезд «земцев». Корреспондент газеты «Сегодня», освещавший работу этих съездов, отмечая схожесть их программных установок, в тоже время подметил и различия. В отличие от «земцев», опиравшихся в основном на малоземельное крестьянство, социальную базу РКО составляли более крепкие слои крестьянства и сельская интеллигенция, правда, в основном только из Яунлатгальского уезда (5). Не чурался политики и дядя С.И.Трофимова – Владимир Кириллович Трофимов (1872-1944), доктор медицины, профессор, которому довелось впервые в истории независимой Латвии стать министром (без портфеля). Эту должность он занимал с 2 июняя 1931 г. по 4 декабря 1931 г.(6).Вероятно, пример дяди также сособствовал приходу С.И.Трофимова в активную политику.
В качестве приоритетных задач РКО выдвигало: 1) объединение русских общественных сил для защиты русских крестьянских интересов, 2) защиту демократических устоев Латвийского государства (7). Председателем партии стал С.И.Трофимов. В руководство партии из числа деятелей общелатвийского масштаба вошли: Борис Энгельгардт(8) и Борис Евланов(9). Г.Арбузов, Б.Беклешев, В.Завьялов, Ф.Петров, Н.Соловьев, В.Яковлев и др. были известны преимущественно в Яунлатгальском уезде (10). Скороспелое рождение партии было связано с приближающимися выборами в 3-й Сейм, которые однако не принесли ей удачи. Партийный список был выставлен только в Латгалии и подано за него было 3976 голосов (11). В то время как «земцы» получили в Латгалии 14592 голоса и соответственно два депутатских места (Л.В.Шполянский и И.В.Корнильев) (12).
Однако С.И.Трофимову в 1928 г. удалось стать прдседателем Аугшпильского (Вышгородского) волостного правления. В 1931 г. он вновь был избран на эту должность.
С.И.Трофимов продолжал упорно искать свое место в политическом спектре Латвии. Русские политики стояли перед дилеммой: с одной стороны, по своим взглядам они тяготели к право-консервативному крылу, с другой стороны, не могли не учитывать настроений своего электората, в массе своей консервативного, но ввиду известного дискомфорта в области национальной и аграрной политики, тяготевшего к левому крылу. Надо было найти «золотую середину», и С.И.Трофимов попытался это сделать. Определение программных установок было сложной задачей. Опыт российских дореволюционных партий не оставил глубокого следа и к тому же был неприемлем в новых политических условиях. Поэтому русские политики невольно вынуждены были обращаться к политическому опыту имевшумуся в других странах русского рассеяния. В 1927 году С.И.Трофимов познакомился с С.С.Масловым и установил связи с Трудовой крестьянской партией (ТКП) , центр которой располагался в Праге, а отделы в ряде центров русского рассеяния (13). Именно эти краткосрочные контакты с председателем ТКП С.С.Масловым (14) сыграли роковую роль в судьбе С.И.Трофимова и не только его. На конец 1920-х-начало 1930- годов пришелся пик активности ТКП (в связи с развернувшейся в СССР коллективизацией). Естественно, что люди жившие в советском приграничье, оказались в поле их зрения как потенциальные «проводники» своих идей на территорию СССР.
После провала на выборах некоторое время РКО не провляло заметной активности. Только 16 февраля 1930 г. в Яунлатгале (Пыталово, с 1925 по 1937 г. – Яунлатгале, с 1938 по 1945 – Абрене, ныне город Пыталово Псковской области РФ) состоялся 2-й съезд этой партии. На нем отчетливо слышались отголосски идейного влияния ТКП, особенно в докладе Б.Евланова. Доклад С.И.Трофимова был посвящен политической линии партии: не уклоняяссь ни вправо, ни влево с демократической дороги, идти своим путем. Русскому крестьянину в Латвии не нужна «рабоче-крестьянская власть» с Востока, но не менее чужды ему и некрестьянские диктатуры с Запада (15). 25 января 1931 г. состоялся 3-й съезд партии, в котором участвовало 130 полноправных делегатов. Ряды партии пополнились за счет разачаровавшихся «земцев». В своем докладе С.И.Трофимов отметил, что партия растет и расширяется, имеет отделения не только в Яунлатгальском, но и в других уездах Латгалии. О серьезности политических намерений Трофимова говорило то, что значительную часть своей речи он посвятил анализу возможных союзников. Наиболее приемлемыми ему казались Каллистратов и Елисеев(16). 9 августа 1931 г. в Резекне состоялся 4-й съезд РКО. Основыне предвыборные положения партии сводились к следующему: сокращение государственных расходов путем уменьшения штата чиновников и окладов чиновникам высшей категории; облегчение налогового бремени для крестьян; увеличение цен на лен; выделение прирезов малоземельным (17).
Выборы в 4-й Сейм для С.И.Трофимова оказались удачными. Партийный список получил в Латгалии 8298 голосов и С.И.Трофимов занял лелеямое им депутатское кресло.
Работа 4-го Сейма, последнего демократически избранного парламента в довоенной Латвии, проходила в напряженной обстановке. Экономический кризис, рост националистических настроений, общая ситуация в Европе - все это отражалось на работе Сейма. Узкокорыстные интересы и коррупция усугубляли кризис латвийского парламентаризма и толкали страну в бездну диктатуры. В такой непростой обстановке пришлось С.И.Трофимову приступить к работе парламентария. Перед молодым депутатом (ему было 37 лет) встала непростая задача поиска союзников, с которыми можно было бы сформировать фракцию. В 4-й Сейм помисо С.И.Трофимова по русским спискам прошли еще 5 депутатов. От Блока православных и старообрядчески избирателей – был избран архиепископ Иоанн (Поммер)(18) и И.В.Корнильев. От старообрядцев – М.А.Каллистратов (19) и Т.Е.Павловский (20). От Объединения русски волостных и общественных организаций – Л.В.Шполянский. Вне национальных списков в Сейм прошел коммунист Л.В.Ершов. На протяжении всего периода существования парламентаризма русские депутаты любили говорить о создании единой русской фракции. Но дальше слов дело не шло. Правда, когда дело касалось защиты русских национальных интересов, депутаты, как правило, преодолевали внутренние противоречия и выступали единым фронтом. Уже в первые дни работы Сейма С.И.Трофимов заявил, что создание единой русской фракции маловероятно и предложил взамен блок русских депутатов по национальным и культурным вопросам. В то же время он предложил подумать о создании Латгальского хозяйственного блока, в число задач которого входила бы и защита интересов русского кресьянства.
С первых же дней работы 4-го Сейма стало ясно, что среди русских депутатов произойдет определенная перегруппировка. Нарушителем спокойствия стал новичок Сергей Трофимов. Он активно искалт союзников как среди русских, так и латгальских депутатов. С.И.Трофимова от других русских депутатов отличало хорошее знание латышского языка, что в немалой степени способствовало его взимопониманию с латышскими депутатами. Однако и ему приходилось отвечать на обвинения в нелояльности, которые все чаще раздавались со стороны латышских депутатов (в особенности, из партии «Демократический цент»). Отвечая на очередной выпад Я.Брейкша, С.И.Трофимов отметил, что русское население не дает повода для обвинений в нелояльности. В то же время он критиковал экономическую политику правительства, которая, по его мнению, была нацелена на урезание частной инициативы и прокладывала путь к государственному капитализму. «Правительство совершенно игнорирует громадную политическую важность национального вопроса <> Мы наблюдаем сознательное стремление известной части коалиции, а вместе с ней и части латышского общества к подавлению культурного и экономического развития русского меньшинства <> Если же условием для признания нас государственным элементом должно явиться отречение от наших национальных чувств, от веры наших отцов, от наших бытовых особенностей и исторических традиций, то с подобным пониманием обязанностей в отношении государства мы согласиться не можем» (21).
Если в 1920 годы русские политические и общественные деятели расценивали положение русского нционального меньшинства в Латвии как удовлетворительное, полагая, что лишь в Эстонии ситуация более благоприятная, то в начале 1930 годов картина изменилась. Особенно беспокоило наступление на позиции русской школы, предпринятые министром образования А.Кениньшем. В 1932 году делегат от русских латвийцев впервые принял участие в работе меньшинственного конгресса в Вене. Им оказался С.И.Трофимов. Выступая в Вене он заметил, что самобытная национально-культурная жизнь русского меньшинства оказалась под угрозой (22).
Свидетельством роста радикальных настроений в латвийском обществе стал созыв чрезвычайной сессии Сейма 22-23 августа 1933 года. «От нас, - заявил С.И.Трофимов, - в значительной мере зависела судьба созыва чрезвычайной сессии. Однако с этой трибуны я хочу подчеркнуть, что наличие вместе с нашими подписями подписей депутатов рабоче-крестьянской фракции под созывом сессии ни в коей мере не означает дааже возможности нашей совместной деятельности с ними в защиту демократии, ибо нет больших врагов демократии, чем вдохновители рабоче-крестьянской фракции из Москвы <> Мы говорим о борьбе со всеми врагами государства и справа и слева <> Мы считаем, что милитаристические организации не должны иметь места в нашем госудрстве, но мы полагаем также что РСС (социал-демократическая молодежная организаци Рабочий страж и спорт – примеч. Т.Ф.) нельзя закрывать сейчас, когда существует угроза демократии. Отбросив утопии с.-д. программы, мы должны будем признать, что с.-д. являются государственной партией и защитниками государства и демократии. Повторяю, мы за твердую демократическую влсть. Мы не хотим быть вассалами иностранных государств Запада и не хотим также быть колхозными рабами <> (23). Однако сессия закончилась безрезультатно. Противостояние крайне националистического Перконкрустса и социал-демократических организаций нарастало. По сведениям газеты «Сегодня» на правительство А.Блёдниекса оказывалось давление с целью принятия им одностороннего решения в пользу Перконкрустса (24). С.И.Трофимов счел нужным выразить свое неприятие подобному сценарию. «В своей философской сущноти коммунизм и национал-социализм почти совпадают. Только политические формы этой сущности различны, но обе они стихийно учеличивают ряды врагов демократии и государства» (25). В итоге 15 декабря 1933 г. Сейм принял решение о закрытии политической партии Перконкрустс и общества Тевияс Саргс (26).
Не менее судьбоносными явились дебаты вокруг проекта изменений в Конституции (Сатверсме), инициированного Крестьянским оюзом. Суть предлагаемых поправок сводилсь к сокращению числа депутатов (до 50) и введению поста всенародно избранного президента. Т.е. из парламентской Латвию предполагалось превратить в президентскую республику. Характерно, что С.И.Трофимов поддержал, предлагаемые изменения (27).
Между тем в ходе работы 4-го Сейма произошли заметные изменения в расстановке русских депутатов. На заседании Сейма 31 января 1933 г. было официально заявлено о создании Русской кретьянской фракции, в состав которой вошли С.И.Трофимов, Т.Е.Павловский и И.В.Корнильев (28). «Цементом, скрепившим воедино Русскую крестьянскую фракцию послужила программа Русского крестьянского объединения, по почину предствителя которой в Сейме – деп. Тофимова и произошло образование фракции, - отмечал один из главных сподвижников Трофимова – Б.В.Евланов, указывая далее, что «крестьянство является фундаментом Латии, и демократическая Латвия может существовать только как крестьянская страна(29). Т.о. идейным ориентиром новой фракции стали программные установки Трудовой крестьянской партии, действовавшей в русском зарубежье, хотя на тот момент названная партия уже вступила в полосу кризиса, обусловленного осознаннием провальности своих идейных установок. Это обстоятельство побуждало С.И.Трофимова и его сторонников к переоценке ценностей и поиску новой политической ниши. Как отмечал упомянутый выше Б.В.Евланов, за полгода Русской крестьянской фракции удалось в известной мере преодолеть недоверие между русским и латышским крестьянством, убедив последнее, что «у него больше оснований для сотрудничества с руским крестьянством, чем с партиями городского чиновничества, за громкими шовинистическими фразами которых скрывается лишь забота об устройстве своих личных делишек, как это особо ярко обнаружилось на примере б.министра Демцентра г.Кениньша(30). Эта же мысль прослеживалась и у С.И.Трофимова: «Мы твердо знаем, что только путем общего сотрудничества с государственно мыслящими фракциями и, в первую очередь, крестьянами, в эти тяжелые годы хозяйствнного и политического кризиса мы через укрепление основного класса страны – крестьянства, укрепим государство и защитим свою национальную русскую честь» (31). К сотрудничеству с новой фракцией склонялся и архиепископ Иоанн (Поммер). За бортом же остались М.А.Каллистратов и Л.В.Шполянский.
Тот факт, что архиепископ Иоанн заметил молодого депутата, заслуживает внимания. Архиепископ Иоанн был опытным политиком, прочно занявшим свою нишу в политической палитре Латвии. Его избрание во 2-й Сейм в 1925 г. стало значимым событием. Архиепископ Иоанн, будучи православным латышом, активно защищал не только интересы Православной церкви, но и русского населения Латвии. У русских депутатов появился признанный лидер. «К глубокому сожалению, - отмечал архиепископ Иоанн, выступая на заседании Сейма, - большинство в недавнее время бывшее на положении меньшинства, не всегда и не всюду учитывает, как это следовало бы, право и волю меньшинств, и в итоге национальный вопрос в новосозданных национальных государствах, как и встарь, служит источником вражды. Государство должно иметь смелость стереть различия между гражданами». В то же время он подчеркивал, что русское меньшинство по своей смиренной нетребовательности получило гораздо меньше, чем могло бы иметь(32). В ответ на нападки М.Скуениекса в адрес меньшинств (1930 г.) заметил, что «русофобия, как своего рода тяжкий недуг гнетет его на всех путях его, доводя его до положений нелепых и смешных, лишая его душу мира, покоя и радости. На улицах и в общественных местах мир души его отравляет русская речь, и количество говорящих по-русски кажется ему чрезмерно великим, и он готов завидовать столицам новых соседних государств, где русская речь не так слышна»(33). «По натуре своей он был не только монах, - вспоминал известный в межвоенной Риге журналист Генрих Гроссен, - но и крупный политический деятель, горячий, страстный оратор, он весь горел борьбой против большевиков и партий, поддерживавших их. Его речи всегда вызвали страсти и прения. Он говорил логично и постоянно имел веские письменные доказательства правоты своих утверждений»(34).
Поэтому поддежка С.И.Трофимова архиепископом Иоанном дорогого стоила и расценивалась в политических кругах как высокая оценка профессионализму нового русского депутата.
Группировкой С.И.Трофимова был сделан видимый шаг в сторону сближения с латышскими и латгальскими крестьянскими партиями, в частности, с Крестьянским союзом К.Улманиса. О стремлнии новой фракции укрепить свои позиции свидетельствовал и факт издания ею своей газеты Голос народа, в которой она пыталась предстать единственной защитницей русского крестьянства вне зависимости от конфессиональной принадлежности. Это был вызов М.А.Каллистратову и Л.В.Шполянскому, оказавшимся в положении депутатов-одиночек.
Возникает вопрос, почему распался первоначально сложившийся альянс Трофимова и Каллистратова? Вероятно, не только борьба за лидерство, но и идейные противоречия были тому причиной. Ессли С.И.Трофимов разделял платформу Трудовой крестьянской партии и даже помогал ей в переброске ее литературы на территорию СССР, то М.А.Каллистратов, некоторое время также увлекавшийся идеями этой партии, впоследствии отошел от нее. К тому же Каллистратов, в отличие от Трофимова, не увлекался интеграционными идеями (т.е. не стремился к сближению с латышскими партиями). С.И.Трофимов же упорно проявлял стремление к блокированию с латгальскими и отчасти латышскими партиями. Впоследствии старания С.И.Трофимова были оценены узурпировавшим 15 мая 1934 года власть Карлисом Улманисом.
Слгласно сведениям Политуправления МВД Латвии, поначалу известие о перевороте ошеломило теперь уже бывших русских депутатов и, тем не менее, они поспешили приветствовать новую власть (35). Правда, новая власть отнеслась к ним по-разному. Например, М.А.Каллистратов оказался в числе арестованных, а С.И.Трофимов, наоборот, в числе приближенных к новому режиму лиц. И это не случайно. Группировка С.И.Трофимова в 4-м Сейме нередко солидаризировалась с Крестьянским союзом. Газета Голос народа, издававшаяся Русской крестьянской фракцией, продолжала выходить и после переворота и, как показывает Б.Равдин, субсидировалась правительством(36). В первом же номере газеты после установления диктатуры К.Улманиса С.И.Трофимов в статье «Переворот и наши задчи» оправдывал случившееся: «Два лагеря – социалисты и фвшисты <> в борьбе за власть и только за власть, без любви к государству, без стремления к благополучию всего народа, вели госудрство к гибели. На защиту государства и народа встали старые испытанные патриоты, и оба лагеря оказались побежденными без битвы. Заявления идейных вдохновителей и руководителей переворота министра президента К.Улманиса, что переворот не направлен против демократии и вице-министра внутренних дел А.Берзиньша, что Латвия никогда больше не увидит партийных знамен, свидетельствуют о том, что избран новый путь, путь истинного народовластия, служения госудаству и всему народу. Русское население сочувственно встретило переворот и потому, что в скорбной истории своего народа, переживающего национальную и государственную трагедию, было много вины на вождях социализма и псевдо-демократии, и потому, что русские являясь коренным и оседлым населением Латвии, также, как и латыши, боялись за судьбу государства, за свой хутор, за свой дом»(37). С.И.Трофимов не был одинок в своем понимании случившегося. Здесь проявилось веками культивировавшееся в русском народе преклонение перед сильной властью, жесткой рукой, которой одной дано навести порядок. Демократические же настроения только нарождались и подчас рассматривались лишь как проявление неуместной слабости. Как оказалось, в плену таких настроений находился и С.И.Трофимов.
О том, что газета «Голос народа» субсидировалась правительством, подтвердил и сам С.И.Трофимов на допросе 14 авгута 1940 г. : «С июля м-ца 1934 год «Голос народа» выходил под моей редакцией еженедельно на средства информационного отдела министерства внутренних дел, а затем общественных дел. Газета под моей редакцией выходила до сентября 1935 год ». (38)
Власти отблагодарили С.И.Трофимова за проявленную лояльность, назначив его референтом по русским школам в Министерстве образования. Эта должность была учреждена после ликвидации Русского отдела и соответственно школьной автономии. Полномочия референта были несопоставимы с полномочиями начальника отдела. Его главной обязанностью была реализация государственной политики в области школьного дела. В ответ на свое назначение С.И.Трофимов заявил: «Моя прошлая работа служит доказательством того, что я твердо проводил линию общего культурного сотрудничества русского меньшинства с латышским народом и настойчиво порицал «национальную самостийность», в том же направлении я буду действовать и теперь. Мы должны воспитывать молодежь в сознании гражданского долга и преданности государству»(39). Так думал С.И.Трофимов и, вероятно, думал искренне. Однако реальная жизнь оказалась иной. На 1940 год в Латвии остались лишь две русские гимназии: в Риге и Резекне и русский комплект в Даугавпилсе. Латышсие гимназии оказались переполненными (за годы правления Улманиса не было открыто ни одной новой гимназии). В то же время у русской молодежи росла тяга к образованию, которая оставалась нереализованной, и создавала благоприятную почву для радикальных, в частности просоветских, настроений.
Очень быстро эйфорию сменил пессимизм. Публикации бывших депутатов в газете Голос народа становятся все более тусклыми, ряд имен исчезает с газетных полос. 19 октября 1935 г., не оправдав надежд заказчиков, газета прекращает существование.
Трудно сказать, что думал С.И.Трофимов в годы диктатуры. По всей видимости он придерживался конформистской позиции, понимая, что шансов для подобающего его статусу трудоустройства фактически нет. Он не мог не видеть как увольняют русских чиновников, как не допускают в суды и прокуратуру русских выпускников Латвийского университета. С.И.Трофимов никакой особой активности в эти годы не проявлял, предпочитая молча взирать на происходящее. По косвенным сведениям испытывал внутреннюю неудовлетворенность.
Но наступил 1940 год. В Латвию вошли части красной армии. Государственный механизм созданный К.Улманисом рухнул на глазах. Происходит советизация всх сфер жизни. Кто-то из бывших друзей и коллег С.И.Трофимова пытается прогнуться перед новой властью (например, Б.В.Евланов). Но репрессивная машина уже запущена и она беспощадна как к тем, кто не скрывает своего отрицательного отношения к коммунистической власти, так и к тем, кто надеется на сотрудничество с нею.
28 (или 29 июля) 1940 г. С.И.Трофимов был уволен с занимаемой должности в министерстве образования.
10 августа 1940 года С.И.Трофимов был арестован органами НКВД. По одному делу с ним проходили П.И.Гейданс (40) (был женат на сестре С.С.Маслова) – арестован 7 августа 1940 г. Ближайшие сподвижники С.И.Трофимова по РКО: Б.В.Евланов арестован 21 августа 1940 г. (впоследствии дело Б.В.Евланова было выделено в отдельное производство), А.М.Максимов – 2 ноября 1940 года (41) и Б.М.Беклшев – арестован 18 сенября 1940 г. (42)
«Претензий» к С.И.Трофимову со стороны органов НКВД могло быть много. Это и служба в белой армии (уже этого одного было достаточно для ареста) и участие в латвийской политике (депутат Сейма) и работа чиновником в период диктатуры. Но эти моменты биографии С.И.Трофимова для энкаведистов не представляли особого интереса. Главным пунктом обвинения были его связи с Трудовой крестьянской партией и ее лидером С.С.Масловым. Поэтому уже 15 августа С.И.Трофимов должен был написать собственноручные показания о связях Русского крестьянского объединения с Трудовой крестьянской партией (приводятся с некоторыми сокращениями)(43).
«Летом 1927 года ссреди русских кооперативных деятелей возник вопрос о созыве в Яунлтгале (б.Пыталово) съезда представителей русских кооперативных организаций. На съезде присутствовало около 30 представителей организаций. Вместе с Евлановым приехал на съезд С.С.Маслов в качестве гостя. <> Продолжался съезд один день. После закрытия Евланов и Маслов поехали ночевать ко мне в усадьбу Емилово. На следующий день на прогулке Маслов спросил меня, думаю ли я ограничиться только работой в кооперативных организациях и не собираюсь ли заняться политической деятельностью. Я ответил, что намерен заняться политической работой в смысле защиты на территории Латвии национально-культурных и экономических интересов русского населения, преимуществено крестьянства <>.
Маслов сообщил мне, что в зарубежье <> имеется крестьянская организация «Крестьянская Россия» и рассказал мне основы этой организации, которые <> совпадали с моими предположениями:
- 1. Создание и укрепление индивидуального хуторского среднего хозяйства, в котором сам хозяин и его семья являются и рабочими.
- 2. Поднятие культурного уровня самого хозяйства и одновременно и не в меньшей мере и человека, для поднятия общего уровня русского населения в Латвии.
Маслов обещал присылать мне соответствующую литературу партии «Крестьянская Россия» и при этом просил, чтобы специально агитационную часть этой литературы по возможности пересылать через границу, в Советскую Россию. На это я ответил, что связи у меня с Советской Россией нет, но случайно может появиться возможность перебросить литературу через границу. В этот же день Маслов и Евланов уехали. Месяца через два я получил небольшой пакет литературы от Маслова и так периодически получал ее раз-два раза в год. Пересылал через границу раза два-три только до 1 апреля 1928 года, после же, когда был избран членом уездной управы, от этой деятельности отказался. Когда прибывала литература от Маслова, после 1-го апреля 1928 г., раздавал ее однопартийцам, местным крестьянам. Возможно, что и от них она могла попасть через границу. Сам литературу до 1-го апреля 1928 г. два-три раза пересылал через одного «зеленого» крестьянина Василия Андреева, который скоро исчез из нашего округа, возможно, что вернулся в советскую Россию.
В 1931 или 1932 г. в Латвию приехал из Праги г. Бутенко Василий Федосеевич (44). Побывал у меня и спросил не могу ли я способствовать переброске людей через границу в Советскую Россию и что его ко мне послал Маслов и что он тоже член «Крестьянской России», тогда уже ТКП . В разговоре с Бутенко я уже увидел другое направление в оргнизации ТКП , способность на террор, согласие на пораженчество. Я категорически отклонил свое содействие переброске людей через границу <> . Моя идеология не признавала ни террор, ни интервенцию. Это я сказал Бутенко и через несколько месяцев в 1932 г., когда Маслов приехал в Ригу, твердо повторил это Маслову. После этого иногда, но реже, я получал газету «Знамя крестьянской России» и в мае 1934 года всякие сношения с Масловым и его партией прекратил. Лично у меня с Масловым и ТКП никакой переписки не было. Предполагаю, что такая переписка была у Евланова. В 1932 году летом, после меньшинствнного конгресса в Вене, я поехал в Прагу и зашел на Краковскую улицу, где в это время шло заседание ТКП , на которое я имел приглашение. Я пришел на съезд вечером. Это был предпоследний день съезда. Заканчивал свой доклад Грачев, приехавший в Прагу с Дальнего Востока, куда он попал, бежав из Восточной Сибири, после восстания. На следующий день были выборы в ЦК и Совет ТКП . Я как гость в этом не участвовал и пришел после выборов, когда заключительное слово говорил Маслов. Он призывал членов съезда к активной работе, к подготовке в эмиграции кадров для активной работы и готовности на террор и призывал это делать в приграничных с Советской Россией государствах. Мне запомнились на съезде: Маслов, Аргунов(45), Бем(46), Татаринов(47), Бутенко, Назимов(48).
В 1938 году Евланов сообщил мне, что ТКП из Праги просит организовать из Латвии пересылку прокламаций путем маленьких воздушных шаров, наполненных водородом. Я это предложение отклонил также.
Актив «Русской крестьянской партии в Латвии»(49).
Преседатель ЦК – Сергей Иванович Трофимов
Члены:
– Борис Викторович Евланов – Рига, Маргаритенская, 10
- Борис Николаевич Беклешев – м.Гавры, Абренского уезда
- Георгий Васильевич Арбузов – хутор Плуши Абренского уезда <>
- Николай Федорович Куколкин – хутор «Красный лук», Гавровской вол. Абренского уезда
- Сергей Дмитриевич Дмитриев – хутор Шкильбаны Абренского уезда
- Арсений Антонович Скрипко – хутор Донги Люценского уезда Истринской вол.
Секретарь ЦК
Иван Иванович Пожанов – Абренская русская школа.
Активные работники РКО:
- Владимир Яковлевич Завьялов – х.Плахтерево Гавровской вол.
- Гавриил Яковлевич Завьялов – х.Каменка Гавровской вол.
- Петр Дмитриевич Федоров – с.Вышгородка.
- Федор Петрович Пеперев – хут.Харино Вышгородской вол.
- Михаил Васильевич Симонов – хут. Овиниши Меновской волости.
- Михаил Каллистратович Синицкий – хут. Овиниши Меновской вол.
- Сергей Макарович Венский – хут. Бубнево Гора Меновской волости.
- Илья Князев – хут. Сорокино Качановской волости.
- Федор Пирожонок – хутор Кириллы Истринской волости Люцинского уезда.»
Подпись – ТРОФИМОВ
15 августа 1940 года
Показательно, что на допросах С.И.Трофимов указывал, что о связах с ТКП были осведомлены только он и Борис Евланов, в то время как другие члены ЦК РКО об этом информированы не были(50).
Следователи упорно добивались от С.И.Трофимова признния в том, что он содействовал переброске активистов ТКП на территорию СССР. Этому посвящен протокол допроса от 14 октября 1940 г., продолжавшийся более 6 часов (51).
Вопрос: Следствие настаивает, чтобы вы дали правдивые показания о переброске людей в Советский Союз?
Ответ: Я никогда не делал ни одной переброски.
Вопрос: А ваши переговоры с Масловым в 1927 году по вопросу переброски людей, чем закончились?
Ответ: Да, я дал Маслову согласие оказывать содействие в переброске людей в СССР.
Вопрос: Почему же вы не выполнили своего обещания перед Масловым?
Ответ: Ко мне Маслов для этой цели не присылал ни одного человека.
Вопрос: Как же понять, что Маслов, приезжавший к вам в усадьбу специально по этому вопросу, отказался от такой прекрасной возможности?
Ответ: На этот вопрос я не могу ответить.
Вопрос: Журналисту Рыссу, который собирался перейти в СССР, вы оказали содействие в подборе проводника?
Ответ: Да, оказал. Хотя он границу переходить не стал.
Вопрос: Из ваших ответов вытекает, что вы встали на путь активной борьбы с Советским Союзом через засылку туда враждебно-настроенных людей, дали свое согласие Маслову на оказание ему помощи в этом деле. Настаиваю, чтобы вы дали правдивые показания о перебошенных вами людях в СССР?
Ответ: в СССР я не перебросил ни одного человека.
Опрос: В 1930 году в Париже была издана Андреем Седых книга «Там, где была Россия» (52), вы оказали активное содествие автору в предоставлении возможности собрать материал на границе. Просим дать показания о характере знакомства и встрече?
Ответ: В августе 1929 года я, наряду со своей работой в Абренской уездной управе сотрудничал в газете «Сегодня». Из этой редакции мне позвонили, что бы я встретил некоего Цвибика (неточность – Цвибака. – Примеч.Т.Ф.) Якова Моисеевича(53), который приехал из Парижа как сотрудник французских и русских газет. Ему от министертсва внутренних дел было дано разрешение на посещение границы. Капитану Янсону было поручено сопровождать его. Об этом же просила меня и редакция «Сегодня». Этот объезд по границе состоялся и по итогам была издана книга Цвибика под псевдонимом «Андрей Седых».
Вопрос: В этой книге фигурирует ряд лиц, с которыми встречался Цвибик во время поездки с вами по границе. Расскажите подробно об этих людях?
Ответ: В книге фигурирует Федор Иванович, это Нивский Ф.И. хуторянин хутора «Нивки» Аугшпильской волости, очень богатый человек. Источник обогащения Нивского в книге указан довольно правильно – в голодные годы он много для себя приобрел.
Здоровенный мужик, который подошел к нам в чайной к столику – спекулянт на границе Цибуков Дмитрий или Михаил.
Это все, что я могу рассказать по всему вопросу.
Протокол записан с моих слов правильно и мне прочитан.
Трофимов
Допросил: Следователь следчасти НКВД ЛССР
лейтенант государственной безопасности И.Дуплевский
13 мая 1941 года на закрытом заседании Военного Трибунала Прибалтийского особого военного округа было рассмотрено дело в отношении С.И.Трофимова, Б.Н.Беклешева, А.М.Максимова и П.И.Гейданса.
С.И.Трофимов признал свою связь с С.С.Масловым и ТКП, а также то, что несколько раз способствовал переброске печатных изданий в СССР.
«В 1937 году Маслов в Латвию приезжал, но я с ним не встречался. В партии эсеров я никога не состоял.
С 1935 года ни против Советского Союза, ни против коммунистов я никакой работы не вел, так как от политической деятельности к этому времени отошел».(54)
Однако приговор Военного трибунала был суровым: С.И.Трофимов и Б.Н.Беклешев были приговорены к расстрелу, а А.М.Максимов был приговорен к 10 годам лишения свободы в исравительно-трудовом лагере с последующим поражением в правах н 5 лет и конфискацией имущества. (55)
22 июря 1941 г. оказалось последним днем в полной разочарований жизни Сергея Ивановича Трофимова.
Пиимечания
1. ЛГИА, ф.7432, оп.3, д.104, л. 236 об.
2. ЛГА, ф.1986, оп.1, д.34798, т.2, лл.12-13, 87-89.
3. См.: Otrā tautas skaitīšana Latvijā 1925.gadā 10. februārī. M.Skujenieka teksts un redākcija. – Rīga: Valsts Statistiskā pārvalde, 1925, 84.-85.lpp.
4. См.: Skujenieks. Latvijas statistikas atlass, 19.lapā.
5. Бор.Оречкин. Что дали русские съезды в Режице? – Сегодня, 1928, 7 августа.
6. Трофимов Владимир Кириллович (1872-1944). Родом из Вышгородецкой (Яунпилсской волости). Окончил Псковскую классическую гимназию, затем медиинский факультет Юрьевского (Тартуского) университета. В 1909 г. защитил докторскую диссертацию. Преподавал на медицинском факультете ЛУ. В 1944 г. арестован органами НКВД за участие в работе «Русского комитета» Абренского уезда. Умер в заключении. – ЛГА, ф.1986, оп.2, д. П-2732.
7. ЛГИА, ф.3724, оп.1, д.10340, л.68.
8. Энгельгардт Борис Александрович (1877-1962). Полковник царской армии. Бывший депутат Российской Государственной думы, камер-паж, комендант Петрограда во время Февральской революции,участник белого движения. Находясь в эмиграции, стал заниматься литературной деятельностью, главным образом мемуаристикой. В середине 1920-х годов поселился в Латвии. В 1940 г. репрессирован советской властью. Во время ссылки работал зоотехником на Ташкентском ипподроме. В 1943 г. обратился с письмом к Сталину с посьбой отправить его на фронт. В 1946 г. вернулся в Ригу. – См.: Ю.Бызов. Белая Россия – Борис Александрович Энгельгардт; Т.Ридзинь. БА.Эншельгардт; Борис Энгельгардт. Воспоминния камер-пажа «Atminiet savu pito skolu». – Балтийский архив, т. 2. – Таллинн (год издания не указан), стр. 197 – 268; Б.Энгельгарт. Воспоминния камер-пажа (окончание). – Балтийский архив. Т.3. – Таллинн, 1997, стр. 143 – 256; Борис Энгельгардт. Мемуары; Ю.Абызов. О жизни Б.А.Энгельгардта в Латвии. – Балтийский архив. - Т.7. – Рига: Даугава, 2004, стр. 7-396.
9.Евланов Борис Викторович (1890-1943). Родился в Риге в семье учителей. С золотой медалью окончил Александровскую гимназию. Выпусник юридического факультета Петербургского университета. Во время Первой мировой войны работает во Всероссийском земском союзе помощи больным и раненым воинам. Во время гражданской войны не смог принять ни одну из противоборствующих сторон. Тем не менее вместе с остатками армии Врангеля покинул Россию. В 1923 году вернулся в Латвию и занялся кооперацией. Увлекался идеями «Крестьянскй России», а позднее «Трудовой крестьянской партии». Принимал активное участие в создании Русского крестьянского объединения в Латвии, в основу идеологии которого легли идеи «крестороссов». Но попасть в Сейм ему не удалось. В 1932-34 годах был гласным (депутатом) Рижской думы. В отличие от С.И.Трофимова не принял авторитарный режим, но поспешил приветствовать советскую власть. Тем не менее был арестован по обвинению в связях с ТКП и приговорен к 8 годам лагерей. Умер в заключении. – См. Борис Евланов и его собственноручные показания. –Публикация Т.Фейгмане. – Балтийский архив, т.5. – Рига: Даугава, 1999, стр.6-72.
10. ЛГИА, ф.3724, оп.1, д. 10340, л. 77.
11. См.: Latvijas Republijas Saeimas vēlēšanu rezultāti 1928.gadā. – Rīga: Valsts Statistiskā pārvalde, 1929., 18.-19.lpp.
12. Шполянский Леонтий Васильевич (1886-1963). Родился в Киеве в купеческой семье Учился в Киевском политехническом институте, но не окончил его. В 1905 г. приобрел хутор недалеко от Прейли, что дало ему возможность в 1922 году поселиться в Латвии и получить латвийское подданство. В 1925 году создал Блок волостных и общественных организаций по списку которого избирался депутатом 2-4 Сейма. Сведения о его деятельности после 1934 года скудные. Умер в Риге; Корнильев Иван Васильевич (1901-1978). Родом из Вышгородецкой волости (земляк С.И.Трофимова) из крестьянской семьи. Окончил реальное училище в г.Острове. В 1919 г. поступил на юридический факультет Петроградского университета, но в том же году вынужден был прервать учебу. Работал в Вышгородецкой и Гавровской волостных управах. В 1928 г. был избран членом Яулатгальской волостной управы. В том же году стал депутатом Сейма. Вторично избран в Сейм в 1931 г. После 15 мая 1934 г. недолгое время работал чиновником по особым поручениям в МВД. В 1941 г. И.В.Корнильев был привлечен к сотрудничеству с органами НКМД. В 1950 году арестован в связи с отказом выполнять поручения МГБ. Приговорен к 10 годам лагерей. Освобожден в 1956 г. Умер в Риге. – ЛГА, ф.1986, оп.2, д. П- 5256.
13. В 1920 г. в Москве из числа бывших правых эсеров и кадетов возникла группа – Крестьянская Россия. Но уже в 1921 г. центром ее деятельности стала Прага, где обосновались ее лидеры в лице С.С.Маслова, А.А.Аргунова, А.Л.Бема и др. В политическом спектре русской эмиграции крестороссы тяготели к центру. Признавая республиканскую форму правления, члены этой группы полагали, что ведущая роль в обществе должна принадлежать крестьянству. Поначчалу идеи крестороссов встретили сочувствие не только среди части русской эмиграции, но и в лимитрофных государства. В частности, на их идеологической основе в 1928 г. в Латвии возникло Русское крестьянское объединение во глве с С.И.Трофимовым. В 1927 году Крестьянская Россия была преобразована в Трудовую крестьянскую партию. Однако уже в начале 1930 –х годов в партии начался кризис из-за выявившейся несостоятельности идейных установок и внутренних разногласий. В 1939 г. в канун гитлеровской оккупации Чехословакии партия объявила о своем самороспуске.
14. Маслов Сергей Семенович (1887- по одним сведениям был схвачен СМЕРШ и расстрелян в 1945 г., по другим – после отбытия заключения вернулся в Чехословакию, где умер в 1965 г.). С 1906 г. состоял в партии эсеров, несколько раз был арестован. С 1921 г. в эмиграции в Праге. Основатель Крестьянской России, а позднее Трудовой крестьянской партии. В 1929-1930 гг. якобы тайно посещал СССР. Его имя упоминалось на процессе «Промпартии» (1930) и «Союзного бюро меньшевиков» (1931). В годы Второй мировой войны выступал на стороне СССР.
15. На крестьянском съезде. – Сегодня, 1930, 19 февраля.
16. На съезде Руского крестьянского объединения. - Сегодня в Латгалии, 1931, 28 января.
17. На съезде Руского крестьянского объединения. - Сегодня в Латгалии, 1931, 10 августа.
18. Архиепископ Иоанн (Поммер) (1876-1934). Родился в крестьянской семье православных латышей в Праулиенской волости (Мадонский уезд). Окончил Рижскую духовную семинарию, а в 1904 г. – Духовную академи. В Киеве. Служил в разных городах России. В 1918 г. был назначен архиепископом в Пензу, где был арестован большевиками. В 1920 г. освобожден. В 1921 г. вернулся на родину и Латвийскую Православную церковь. Являлся депутатом 2-4-го Сейма. Злодейски убит неизвестными 12 октября 1934 г. 24 сентября 2001 года собор ЛПЦ канонизировал архиепископа Иоанна, причислив его к лику святых священномучеников.
19. Каллистратов Мелетий Архипович (1896-1941). Родом из Двинска (Даугавпилса), старообрядец. Окончил Илукстскую учительскую семинарию. Участник Первой мировой войны. В гражданской войне участвовал на стороне белых – в отряде князя А.П.Ливена и Северо-западной армии Н.Н.Юденича. С 1918 г. член Даугавпилсской городской думы. Единственный из русских был депутатом всех четырех Сеймов. После установления диктатуры К.Ульманиса 9 месяцев провел в Лиепайском лагере. Снова арестован после совесткой аннексии Латвии. Обвинялся, главным образом, за совершение им якобы военных преступлений в годы гражданской войны, а также в том, что будучи депутатом Сейма «обманывал трудовой народ Латвии». Не смотря на давление Каллистратов не признал себя виновным по инкриминируемым ему обвинениям. – ЛГА, ф.1986, оп.1, наблюдательное дело 44973, лл.6-7. Расстрелян 23 июня 1941 г. (без приговора) во дворе Даугавпилсской тюрьмы.
20. Павловский Тимофей Ефимович (1890-1964). Родился в Варкавской волости в зажиточной крестьянской, старообрядческой семье. С 1922 г. бессменный председатель Варкавского волостного правления. Депутат 4-го Сейма. В 1944 г. покинул Латвию. Впоследствии обосновался в Австралии, гд и умер.
21. Русское население не дает повода к обвинению в нелояльности. – Сегодня,933, 28 ма.
22. Жалобы на новый антименьшинственный курс в Латвии. - Сегодня, 1932, 5 июля.
23. Сейм отклонил предложения о закрытии фашистских организаций. – Сегодня, 1933, 24 августа.
24. Оказывают ли правые круги давление на Кабинет А.Блоднека. – Сегодня, 1933, 10 сентября.
26. См.: LR IV Saeimas stenogrammas. – VII sesijas 17.sēde 1933.gada 15.decembrī, 818.sl.
27. Большинство Сейма за передчу проекта изменений Консституции в комиссии. – Сегодня, 1933, 25 октября.
28. См.: LR IV Saeimas stenogrammas. V sesija 1.sēde 1933.gada 31. Janvārī, 42.sl.
29. Б.Евланов. Крестьянский фронт. – Голос народа. Вестник русской крестьянской фракции Сейма, 1933, июль, №1.
31. С.Трофимов. На ком вина? – Голос народа, 1934, 8 апреля.
32. Речь архиепископа Иоанна об отношениях национального большинства и меньшинств. – Сегодня, 1929, 10 декабря.
33. Угрожает ли Латвии русская опасность? – Там же, 1930, 24 января.
34. Гроссен Г. Жизнь в Риге. – Даугава, 1994, №№ 1-4.
35. ЛГИА, ф.3235, оп.1/22, д.921, лл.35-36.
36. Равдин Б. Государственное финансировани русской печати межвоенной Латвии. – Русские Прибалтики. Механизм культурной интеграции (до 1940 г., стр.211-214.
37. С.Трофимов. Наши задачи. – Голос народа, 1934, 10 июня.
38. ЛГА, ф.1986, оп.1, д.34798 (2), л.90.
39. С.И.Трофимов референт по русским школам. – Голос народа, 1934, 29 июля.
40. Гейданс Петр Янович (1891-1941). Специалист в области кооперации. Работал инспектором в Банке Латвии. Арестован по обвинению в том, что якобы состоял в партии эсеров, был связан с ТКП и руководителями РКО в Латвии. На заседании Военного трибунала 13 мая 1941 г. выдвинутые в его адрес обвинения не признал. Дело было направлено на дополнительное доследование. Умер в заключении 26.09.1941 г.
41. Максимов Алексей Максимович (1884 –?) – крестьянин-хуторянин, член ЦК РКО с 1928 по 1934 год. На момент ареста работал чернорабочим на Кегумской гидроэлектростанции.
42. Беклешев Борис Николаевич (1897 -1941 .) Отпрыск известного дворянского рода. До революции окончил кадетский корпус. Был председателем Качановской волостной управы Яунлатгальского уезда и членом ЦК РКО с 1928 по 1934 год.
43. ЛГА, ф.1986, оп.1, д.34798 (2), лл. 87-90.
44. Бутенко Василий Федосеевич (1894-1976). Участник Первой мировой и Гражданской войн, 1-го Кубанского похода. В 1920 г. эвакуировался в Югославию. Окончил Загребский коммерческий институт. Переехал в Прагу, где стал членом ЦК партии «Крестьянская Россия». В 1948 г. поселился в США, где пытался возродить русскую крестьянскую партию. Долгие годы сотрудничал с гаетой «Новое русское слово».
45. Аргунов Андрей Александрович (1866-1939). Дворянин. Родом из Сибири. Исключен из Московского университета за участие в студенческих волнениях. Один из основателей партии эсеров. Неоднократно подвергался репрессиям со стороны царских властей. В начал 1920-х годов эмигрировал в Чехословакию, где стал одним из лидеров «Крестьянской России». Сотрудничал с мигрантской газетой «Руль», издававшейся в Берлине. Умер в Праге.
46. Бем Альфред Людвигович (1886 – 1945?). Философ и литературовед. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета. Работал в рукописном отделе Российской Академии наук (Петербург). В 1920 г. эмигрировал в Чехословакию, где успешно продолжал научную и педагогическую деятельность. Преподавал в Карловом университете.Основное внимание уделял изученю творчества Ф.М.Достоевского. В 1945 г. был арестован советскими карательными органами и, по всей видимости, в том же году погиб в ГУЛАГе.
47. Татаринов Владимир Евгеньевич (1892-1961). До революции член партии кадетов. Участник Первой мировой войны и Белого движения. С конца 1920 г. в эмиграции сначала в Константинополе, затем в Берлине. Являлся постоянным сотрудником редакции газеты «Руль». Печатался и в других изданиях, в частности, в журнале «Крестьянская Россия». В начале 1930-х годов переселился в Париж. После Второй мировой войны примкнул к движению советских патриотов.
48. Вероятно имеется ввиду Назимов Георгий Владимирович, проживавший в Печорах в довоенной Эстонии. Работал учителем естествознания в Печорской гимназии. В 1925 г. отправился в Прагу для завершения образования. В 1932 г. защитил диплом в Русском институте сельскохозяйственных знаний. В 1930 г. вступил в ТКП . По возвращении в Эстонию отошел от партии. Арестован в июле 1940 г. и приговорен к 10 годам лагерей. Предположительно умер в 1942 году.
49. Ср.: ЛГИА, ф. 3724, оп.1, д.10340, л.77. Сведения Резекненского отделения МВД Латвии (1931 год) в значительной степени совпадают с данными собственноручных показаний С.И.Трофимова. Настораживает, что собственноручные показания отпечатаны на машинке и без подписи С.И.Трофимова. Наименования ряда местностей искажены. Удивляет, как мог С.И.Трофимов в перечне активистов РКО пропустить такую заметную фигуру как Б.А.Энгельгардта.
50. ЛГА, ф.1986, оп.1, д.34798(2), л.132.
51. ЛГА, ф.1986, оп.1, д.34798(2), лл. 136-138.
52. Повесть Андрея Седых «Там, где была Россия» см. журнал «Даугава», №8, 1990 год.
53. Андрей Седых (псевдоним Якова Моисеевича ЦВИБАКА) (1902,Феодосия - 1994, Нью-Йорк). В 1920 году эмигрировал через Константинополь в Париж, где стал постоянным сотрудником газеты «Последние новости», а также корреспондентом других русских эмигрантских газет, в том числе — рижской «Сегодня». Предисловие к его книге «Париж ночью» (1928) написал А. Куприн. А. Седых выполнял обязанности секретаря Бунина в период присуждения и вручения писателю Нобелевской премии. Впоследствии бежал от гитлеровцев в Америку, где стал редактором газеты «Новое русское слово». Издал почти два десятка сборников своих рассказов и очерков.
