Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай…
В преддверии юбилея Великой Победы депутат Европарламента
Татьяна Жданок подарила латвийским фронтовикам незабываемую поездку в Австрию и
Бельгию с вынужденным заездом в Берлин. А 13 апреля, в день 65–летия
освобождения Вены, ветераны провели в австрийской столице…
Вена встретила нас дождем, но это ничуть не омрачило праздник — день был насыщенным и очень торжественным. С утра мы отправились в русскую школу при посольстве РФ: и малыши, и старшеклассники приготовили концертную программу — пели военные песни, читали стихи. А четверо наших ветеранов, участвовавших в освобождении Австрии, рассказывали о своих буднях и подвигах.
В тот же день вместе с зарубежными дипломатическими миссиями мы возлагали венки к памятнику Советскому солдату, расположенному в сердце Вены на Шварценберг–плац. Ждали нас и в посольстве России, которое занимает одно из красивейших зданий Вены — бывший дворец герцога Насау, выкупленный Российской империей в 1891 году. Латвийских фронтовиков тепло принял посол России в Австрии Сергей Нечаев. А вечером в Российском центре науки и культуры состоялся прием. В числе прочего было и символичное угощение — гречневая каша с тушенкой и фронтовые 100 граммов. Ветераны, давно отвыкшие от такого внимания, были тронуты до глубины души.
Побывали мы и на Центральном кладбище Вены у могил советских солдат: несколько сотен их лежат в этой далекой земле. А всего в Австрии насчитывается около 200 массовых захоронений советских воинов. Ведь в боях за Вену весной 1945 года погибли более 26 тысяч солдат и офицеров Советской армии.
…16 марта, после завершения Балатонской оборонительной операции войска 2–го и 3–го Украинских фронтов вошли на австрийскую территорию. Перед началом операции солдатам и офицерам Красной армии объявили: при штурме Вены тяжелая артиллерия и авиация работать не будут. На самом верху было принято политическое решение — насколько возможно, сохранить исторический центр Вены. Это крайне осложняло задачу войскам. В Австрийские Альпы немцы перебросили почти все имеющиеся в наличии части, в том числе дивизию "Эдельвейс". Прекрасно подготовленным, экипированным и имеющим огромный опыт войны в горах войскам противостояли советские пехотинцы — в большинстве своем необстрелянные юнцы, они не имели ни опыта ведения боя в горах, ни спецснаряжения. Не хватало даже простых веревок — вместо них использовались солдатские обмотки.
Немцы оказывали ожесточенное сопротивление и шли в контратаки при любой возможности. Расслабиться нельзя было даже во время затишья, и тем более нельзя было забывать главное правило: хочешь жить — зарывайся в землю. Часто огневые точки немцев приходилось брать штурмом, причем, несмотря на потери, другого способа выбить врага с хорошо укрепленной позиции было невозможно.
Бои на ближних подступах к Вене начались 5 апреля 1945 года, а уже 13 апреля австрийская столица была полностью очищена от немецких войск. В городе развевались советские и австрийские флаги. Бургомистр Вены лично вручил советскому командованию симоволический ключ от города. К 16 апреля одна из последних крупных группировок немцев — группа армии "Юг" — практически перестала существовать. В ходе боев за Австрию было уничтожено и взято в плен около 130 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, захвачено большое количество танков и артиллерии. До окончательной победы над врагом оставалось уже меньше месяца.
Антифашистское сопротивление в Австрии было довольно слабым, можно сказать, его не было вовсе. Большая часть населения проявляла лояльность Гитлеру. Однако сегодня все чаще слышно, что австрийцы активно сопротивлялись. В попытке откреститься от фюрера они даже придумали формулу: "Это Бетховен австриец, а Гитлер — немец". Хотя на самом деле все наоборот…
Василий Кича: "В Вене погиб весь мой расчет"
— Еще до Венской операции нас отправили в Венгрию, на озеро Балатон, где были сосредоточены 13 гитлеровских танковых дивизий, — вспоминает бывший командир пулеметного расчета рижанин Василий Иванович Кича. — Военные действия там были примерно в масштабе Курской битвы. Когда немецкая группировка под Балатоном была разбита, мы с ребятами вернулись посмотреть, не осталось ли кого из своих, выживших в этом сражении. То, что мы увидели, было ужасно. Раздавленные танковыми гусеницами люди уже не подлежали никакому опознанию, и каждый из нас думал: что ж это за судьба человеческая — сровняться с землей!
После Балатонской операции нас перебросили в Альпы. Нам надлежало высадиться на холме, который я сегодня видел из окна гостиницы, и блокировать все дороги, не давая немцам выбраться из этого котла. Мы их застали врасплох: спустились с Альп накануне выходных, немцы были слегка "под балдой". Каждому расчету дали по сектору, который надлежало зачистить. Бои были жестокие: стреляли буквально со всех сторон. Мы продвигались к городу в течение 2–3 суток. Сейчас вот ездим автобусом по Вене и удивляемся, какой большой город, а мы тогда — пешком, да и не на прогулку, а с пулеметом Гуринова.
Наконец дошли до канала, соединенного с Дунаем. Должны были его форсировать. Снайперы немецкие виртуозно работали, перебили нашего народу дай боже сколько. Наш молодой командир взвода все время высовывался, по сторонам смотрел — снайперская пуля его и настигла. Технология у немцев была отработана: одного ранят, остальные, естественно, ему на помощь бросаются, и тогда они "косят" всех. Мы перебрались на другую сторону канала ночью, заняли огневую позицию, а у врага на тот момент уже была хорошая оптическая техника ночного видения — мы были как на ладони. Едва поднялись на возвышенность, они открыли такой шквал огня, что было некуда деваться. Попало нам в пулемет. Очнулся я в госпитале под Веной. В той операции погиб весь мой расчет, 7 человек. Я выжил один…
Константин Вамберг: "Мы взяли немцев в плотное кольцо"
— Я воевал в составе 27–й армии генерала Толбухина, мы поддерживали наступательную операцию Красной армии на столицу Австрии, — рассказывает Константин Альфредович Вамберг из Краславы. — Отобрали 40 артиллерийских расчетов, в одном из них был я, и повезли сначала до Братиславы, а оттуда на Вену. Но в самой Вене мы не были, она осталась восточнее, а нашей задачей было перекрыть несколько дорог и расстреливать в упор все, что движется навстречу: немцы–то отчаянно пытались прорваться из окружения на запад.
Была весна, чудная погода, относительно тихо вокруг. Нам скомандовали: приготовиться, вскоре покажется большая колонна немецкой техники. Мы были замаскированы хорошо — немцы не знали, что их ожидает, и ехали себе спокойно… Ну что, встретили мы их достойно. В панике бросали они оружие, подорванные танки и БТР, бежали прочь на своих двоих. Мы стояли на своих позициях несколько дней — до тех пор, пока враги уже перестали бежать в эту сторону. В других местах их так же перехватывали. Плотное окружение всегда вызывает панику, его все боятся, даже самые смельчаки — никто в плен не хочет. Наконец 13 апреля мы узнали, что Вена освобождена. А дальше нас перебросили на Второй Прибалтийский фронт. Война для меня закончилась в Курземе…
Надежда Рассказова: "Я потеряла в Вене подругу"
— Наш полевой подвижной госпиталь в апреле 45–го стоял в маленьком поселке под Веной, — говорит фронтовая медсестра рижанка Надежда Ивановна Рассказова. — Шли активные боевые действия, был очень большой наплыв раненых. Санитаров не хватало — мы сами разгружали машины, таскали носилки, а солдаты попадались очень тяжелые. По двое–трое суток не спали, все время шли операции. В редкие минуты затишья мы ложились на грязные, окровавленные носилки хоть немного вздремнуть. Самое интересное, что сами мы никогда не болели, не заражались ни инфекциями, ни вшами, даже насморк не брал.
Крови я поначалу очень боялась. Когда в 42–м окончила 6–месячные курсы медсестер, впервые увидела большую гранулированную рану и упала в обморок. А потом привыкла: врач ампутирует ногу солдатику, а я отработанным движением бросаю ее в таз под столом… В нейрохирургическом госпитале приходилось вытаскивать белых червячков из глубоких мозговых ран — в жару они часто у раненых заводились. Наверное, человек ко всему привыкает. Только трудно привыкнуть к утрате близких. В Вене погибла моя подруга Тася Черепанова — это было 24 апреля. Недавно я по Интернету узнала, что она похоронена в австрийском городе Паппендорфе. Обидно погибнуть за 2 недели до победы…
Александр Асопян: "Тишина была обманчивой"
— Мы вошли в Вену сразу после освобождения города, — вспоминает Александр Георгиевич. — Мне тогда только 14 лет исполнилось, я был сыном полка в составе 5–й Гвардейской стрелковой части — из детского дома в Орджоникидзе на фронт сбежал. На венских улицах тишина, ни одного человека не видно. Стали мы заходить в некоторые дома: на первый взгляд, никого, но присутствие людей ощущалось. В подвале одного из домов увидели женщину, которая забилась в угол и трясется вся… За ней мальчик и девочка. Командир наш говорит мне: "Саша, подойди к девочке — она такого же возраста, как и ты". Я подошел, приобнял ее, и тогда они все успокоились. Девочка немного говорила по–русски, у них домработница была русская. Я запомнил, как они сказали: "Мы не немцы, мы австрийцы". После Вены была Германия. Помню, как мы братались с американцами: обнимались, целовались — столько было радости от победы!
Рига — Вена — Рига.
"Вести Сегодня" № 76.
Вена встретила нас дождем, но это ничуть не омрачило праздник — день был насыщенным и очень торжественным. С утра мы отправились в русскую школу при посольстве РФ: и малыши, и старшеклассники приготовили концертную программу — пели военные песни, читали стихи. А четверо наших ветеранов, участвовавших в освобождении Австрии, рассказывали о своих буднях и подвигах.
В тот же день вместе с зарубежными дипломатическими миссиями мы возлагали венки к памятнику Советскому солдату, расположенному в сердце Вены на Шварценберг–плац. Ждали нас и в посольстве России, которое занимает одно из красивейших зданий Вены — бывший дворец герцога Насау, выкупленный Российской империей в 1891 году. Латвийских фронтовиков тепло принял посол России в Австрии Сергей Нечаев. А вечером в Российском центре науки и культуры состоялся прием. В числе прочего было и символичное угощение — гречневая каша с тушенкой и фронтовые 100 граммов. Ветераны, давно отвыкшие от такого внимания, были тронуты до глубины души.
Побывали мы и на Центральном кладбище Вены у могил советских солдат: несколько сотен их лежат в этой далекой земле. А всего в Австрии насчитывается около 200 массовых захоронений советских воинов. Ведь в боях за Вену весной 1945 года погибли более 26 тысяч солдат и офицеров Советской армии.
…16 марта, после завершения Балатонской оборонительной операции войска 2–го и 3–го Украинских фронтов вошли на австрийскую территорию. Перед началом операции солдатам и офицерам Красной армии объявили: при штурме Вены тяжелая артиллерия и авиация работать не будут. На самом верху было принято политическое решение — насколько возможно, сохранить исторический центр Вены. Это крайне осложняло задачу войскам. В Австрийские Альпы немцы перебросили почти все имеющиеся в наличии части, в том числе дивизию "Эдельвейс". Прекрасно подготовленным, экипированным и имеющим огромный опыт войны в горах войскам противостояли советские пехотинцы — в большинстве своем необстрелянные юнцы, они не имели ни опыта ведения боя в горах, ни спецснаряжения. Не хватало даже простых веревок — вместо них использовались солдатские обмотки.
Немцы оказывали ожесточенное сопротивление и шли в контратаки при любой возможности. Расслабиться нельзя было даже во время затишья, и тем более нельзя было забывать главное правило: хочешь жить — зарывайся в землю. Часто огневые точки немцев приходилось брать штурмом, причем, несмотря на потери, другого способа выбить врага с хорошо укрепленной позиции было невозможно.
Бои на ближних подступах к Вене начались 5 апреля 1945 года, а уже 13 апреля австрийская столица была полностью очищена от немецких войск. В городе развевались советские и австрийские флаги. Бургомистр Вены лично вручил советскому командованию симоволический ключ от города. К 16 апреля одна из последних крупных группировок немцев — группа армии "Юг" — практически перестала существовать. В ходе боев за Австрию было уничтожено и взято в плен около 130 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, захвачено большое количество танков и артиллерии. До окончательной победы над врагом оставалось уже меньше месяца.
Антифашистское сопротивление в Австрии было довольно слабым, можно сказать, его не было вовсе. Большая часть населения проявляла лояльность Гитлеру. Однако сегодня все чаще слышно, что австрийцы активно сопротивлялись. В попытке откреститься от фюрера они даже придумали формулу: "Это Бетховен австриец, а Гитлер — немец". Хотя на самом деле все наоборот…
Василий Кича: "В Вене погиб весь мой расчет"
— Еще до Венской операции нас отправили в Венгрию, на озеро Балатон, где были сосредоточены 13 гитлеровских танковых дивизий, — вспоминает бывший командир пулеметного расчета рижанин Василий Иванович Кича. — Военные действия там были примерно в масштабе Курской битвы. Когда немецкая группировка под Балатоном была разбита, мы с ребятами вернулись посмотреть, не осталось ли кого из своих, выживших в этом сражении. То, что мы увидели, было ужасно. Раздавленные танковыми гусеницами люди уже не подлежали никакому опознанию, и каждый из нас думал: что ж это за судьба человеческая — сровняться с землей!
После Балатонской операции нас перебросили в Альпы. Нам надлежало высадиться на холме, который я сегодня видел из окна гостиницы, и блокировать все дороги, не давая немцам выбраться из этого котла. Мы их застали врасплох: спустились с Альп накануне выходных, немцы были слегка "под балдой". Каждому расчету дали по сектору, который надлежало зачистить. Бои были жестокие: стреляли буквально со всех сторон. Мы продвигались к городу в течение 2–3 суток. Сейчас вот ездим автобусом по Вене и удивляемся, какой большой город, а мы тогда — пешком, да и не на прогулку, а с пулеметом Гуринова.
Наконец дошли до канала, соединенного с Дунаем. Должны были его форсировать. Снайперы немецкие виртуозно работали, перебили нашего народу дай боже сколько. Наш молодой командир взвода все время высовывался, по сторонам смотрел — снайперская пуля его и настигла. Технология у немцев была отработана: одного ранят, остальные, естественно, ему на помощь бросаются, и тогда они "косят" всех. Мы перебрались на другую сторону канала ночью, заняли огневую позицию, а у врага на тот момент уже была хорошая оптическая техника ночного видения — мы были как на ладони. Едва поднялись на возвышенность, они открыли такой шквал огня, что было некуда деваться. Попало нам в пулемет. Очнулся я в госпитале под Веной. В той операции погиб весь мой расчет, 7 человек. Я выжил один…
Константин Вамберг: "Мы взяли немцев в плотное кольцо"
— Я воевал в составе 27–й армии генерала Толбухина, мы поддерживали наступательную операцию Красной армии на столицу Австрии, — рассказывает Константин Альфредович Вамберг из Краславы. — Отобрали 40 артиллерийских расчетов, в одном из них был я, и повезли сначала до Братиславы, а оттуда на Вену. Но в самой Вене мы не были, она осталась восточнее, а нашей задачей было перекрыть несколько дорог и расстреливать в упор все, что движется навстречу: немцы–то отчаянно пытались прорваться из окружения на запад.
Была весна, чудная погода, относительно тихо вокруг. Нам скомандовали: приготовиться, вскоре покажется большая колонна немецкой техники. Мы были замаскированы хорошо — немцы не знали, что их ожидает, и ехали себе спокойно… Ну что, встретили мы их достойно. В панике бросали они оружие, подорванные танки и БТР, бежали прочь на своих двоих. Мы стояли на своих позициях несколько дней — до тех пор, пока враги уже перестали бежать в эту сторону. В других местах их так же перехватывали. Плотное окружение всегда вызывает панику, его все боятся, даже самые смельчаки — никто в плен не хочет. Наконец 13 апреля мы узнали, что Вена освобождена. А дальше нас перебросили на Второй Прибалтийский фронт. Война для меня закончилась в Курземе…
Надежда Рассказова: "Я потеряла в Вене подругу"
— Наш полевой подвижной госпиталь в апреле 45–го стоял в маленьком поселке под Веной, — говорит фронтовая медсестра рижанка Надежда Ивановна Рассказова. — Шли активные боевые действия, был очень большой наплыв раненых. Санитаров не хватало — мы сами разгружали машины, таскали носилки, а солдаты попадались очень тяжелые. По двое–трое суток не спали, все время шли операции. В редкие минуты затишья мы ложились на грязные, окровавленные носилки хоть немного вздремнуть. Самое интересное, что сами мы никогда не болели, не заражались ни инфекциями, ни вшами, даже насморк не брал.
Крови я поначалу очень боялась. Когда в 42–м окончила 6–месячные курсы медсестер, впервые увидела большую гранулированную рану и упала в обморок. А потом привыкла: врач ампутирует ногу солдатику, а я отработанным движением бросаю ее в таз под столом… В нейрохирургическом госпитале приходилось вытаскивать белых червячков из глубоких мозговых ран — в жару они часто у раненых заводились. Наверное, человек ко всему привыкает. Только трудно привыкнуть к утрате близких. В Вене погибла моя подруга Тася Черепанова — это было 24 апреля. Недавно я по Интернету узнала, что она похоронена в австрийском городе Паппендорфе. Обидно погибнуть за 2 недели до победы…
Александр Асопян: "Тишина была обманчивой"
— Мы вошли в Вену сразу после освобождения города, — вспоминает Александр Георгиевич. — Мне тогда только 14 лет исполнилось, я был сыном полка в составе 5–й Гвардейской стрелковой части — из детского дома в Орджоникидзе на фронт сбежал. На венских улицах тишина, ни одного человека не видно. Стали мы заходить в некоторые дома: на первый взгляд, никого, но присутствие людей ощущалось. В подвале одного из домов увидели женщину, которая забилась в угол и трясется вся… За ней мальчик и девочка. Командир наш говорит мне: "Саша, подойди к девочке — она такого же возраста, как и ты". Я подошел, приобнял ее, и тогда они все успокоились. Девочка немного говорила по–русски, у них домработница была русская. Я запомнил, как они сказали: "Мы не немцы, мы австрийцы". После Вены была Германия. Помню, как мы братались с американцами: обнимались, целовались — столько было радости от победы!
Рига — Вена — Рига.
"Вести Сегодня" № 76.
