«Анна Чапмен» либавского розлива
7 января 2011 («Вести Сегодня» № 3)
Как лиепайская официантка "потопила" семь эсминцев
германского флота
Если бы не пытливые умы современных специалистов,
до нас вряд ли дошел бы этот романтический эпизод Первой мировой, повлекший за
собой гибель в Балтийском море семи эсминцев германского флота. Эта love story
пунктиром прошла в „Моонзунде" Валентина Пикуля. А известный историк Олег
Пухляк, урожденный лиепайчанин, нашел то место, где происходили события 1915
года, — лиепайскую кондитерскую Бонитца, которая в советское время стала
обыкновенной столовкой „Космос". Пионер Пухляк с товарищами там иногда обедали.
Сегодня дом с кондитерской реставрируется и вот–вот предстанет публике в
первозданном виде…
Аллес гемахт!
— С самого начала флот Германии терпел ряд неудач на Балтике, — рассказывает президент Рижского славянского исторического общества историк Олег Пухляк. — Это казалось неожиданным, тем более что российский флот значительно ослаб после Русско–японской войны, ведь тогда большая часть кораблей с Балтики была переброшена в Тихий океан. Из них уцелели лишь единицы. А тут новая война… Казалось бы, германский флот имел все шансы доминировать в регионе. Но этого не произошло. Вплоть до 1917 года Россия с помощью союзников сдерживала на море натиск превосходящего по силе противника.
Германским флотом на Балтике командовал Генрих Прусский — брат кайзера Вильгельма. Все тактические проколы несмываемыми пятнами ложились на его репутацию.
Первый случился еще в самом начале войны — 26 августа 1914 года. Крейсер „Магдебург" сел на мель вблизи острова Оденсхольма. Увидев неподалеку два русских корабля — „Палладу" и „Богатыря", команда едва успела спустить на воду шлюпки и выбросить за борт книги с секретными шифрами военно–морского кода Германии. Русские водолазы, исследовав дно, без труда обнаружили бесценные трофеи. Шифры вместе с „ключом" были тут же переданы российской разведке, а та переправила их британским коллегам. В итоге находку вскоре использовали для уничтожения германской эскадры, которая курсировала вдоль берегов Южной Америки. Заманив в ловушку вражеские корабли фальшивым приказом, их расстреляли в районе Фолклендских островов.
Другая большая неудача начала войны — уничтожение броненосного крейсера „Принц Адальберт". Он был потоплен примерно в 40 километрах от Лиепаи английской подводной лодкой. По информации дайверов начала XXI века, корабль по сей день находится там же, на глубине 80 м…
В заброшенной таверне
— Примерно в то же время морской старшина Курт Бремерман знакомится с некой Анной, работавшей официанткой в либавской кондитерской Бонитца. Судя по описаниям, этот Курт был очень недурен собой: рослый блондин с аккуратной бородкой и усами, закрученными а–ля кайзер. Любимец женщин, он и сам не пропускал ни одной юбки. Впрочем, по свидетельству очевидцев, Анна с большим трудом поддавалась на его ухаживания. И вообще, девушка была интеллигентной, держалась скромно и любила порассуждать о высоких материях. Великолепно говорила по–немецки.
Раззадоренный Курт тихо бесился: ему никак не удавалось монополизировать внимание Анны. Ловелас уже начал терять терпение и… авторитет среди дружков, приученных к его легким победам на фронтах любви.
Надо заметить, что Анна всячески избегала разговоров о войне — казалось, они были ей неприятны. Правда, в редкие минуты откровенности она могла обронить, что всей душой настроена против русских, а Германии, наоборот, желает поскореее разгромить соперников. И все же в один прекрасный день „неприступная крепость" дрогнула и сдалась…
Не обещайте деве юной
На третий год войны командование германского флота отдает приказ любыми способами протралить проходы в русских минных полях, после чего высадить свой десант на Эзеле (нынешний остров Сааремаа) и в Рижском заливе.
Примерно за две недели до начала операции Бремерман на своем крейсере и на крыльях любви появляется в Либаве вновь. Ему удается добиться взаимности Анны. Между ними завязывается беседа, и девушка наконец объясняет причину своей ненависти к русским… Оказывается, недавно она пережила бурный роман с царским офицером, он обещал жениться. Когда русские войска получили приказ оставить Либаву, Анна даже упаковала свои вещи. Но в последний вечер он вернулся домой в изрядном подпитии и по–хамски заявил, что вовсе не собирается жениться на ней, ибо уже давно женат да к тому же имеет двоих детей. Она заплакала: „Зачем же было давать обещания?" В ответ он оскорбил ее, упрекнув в том, что она давила на него и шантажировала каким–то ребенком, который скорее всего не имеет к нему отношения. Наутро герой ее грез послал вестового забрать ее вещи, а тот впопыхах взял только те, что попались под руку. Когда же Анна пришла в себя, то обнаружила среди оставленных им бумаг семейное фото. Придя в ярость от такой чудовищной лжи, она порвала снимок на мелкие кусочки и выбросила.
…Выслушав сбивчивый рассказ Анны, Бремерман, естественно, живо заинтересовался документами, понимая, что в них могут содержаться сведения, полезные для Германии. Девушка с легкой обидой заметила: „Что ж, если для тебя это важнее, чем я, то можно и поискать…" Она порылась в шкафу и вытащила какие–то бумаги и карту с пометками. Одного взгляда Курта было достаточно, чтобы понять: это ключ ко всей береговой обороне.
Ахтунг: минен!
— Спустя час капитан крейсера уже рапортовал адмиралу флота о бесценном приобретении. На карте были отмечены не только береговые батареи противника и минные поля, но и сами проходы. Немецкие корабли могут беспрепятственно пройти по безопасному коридору. Было принято решение срочно готовиться к операции. Она была назначена на 11 нобяря.
Пройдено почти полпути, и вдруг… Раздается мощный взрыв, и головное судно стремительно идет ко дну. Эсминец, идущий в кильватере первого, идет на помощь, и тут грохают еще два взрыва: второй корабль задел трос, соединяющий мины, и они ударили его с обоих бортов. Только тогда остальные сообразили, что пора поворачивать. Но не тут–то было. При развороте на мины натыкаются и третий, и четвертый…
Так бесславно закончился еще один поход германсокго флота.
Офицеры, попавшие на эту удочку, подлежали немедленному военно–полевому суду. Адмирала и Бремермана вызвали в Киль давать показания. Дальнейшая судьба адмирала неизвестна. Что же касается Курта, то ему, как ни странно, удалось выпутаться из этой истории. Он сумел доказать, что стал жертвой хитроумного плана и что в конце концов вышестоящие офицеры были в курсе того, каким образом к нему попали документы. Бремермана оправдали.
Шерше ля фам!
А вот личностью Анны заинтересовалась немецкая разведка. Однако же — какой конфуз! — спустя несколько часов после передачи документов она таинственно исчезла из города. Скорее всего перешла через линию фронта на русскую сторону. Чуть позже из Берлина в Лиепаю выехали „спецы" — для сбора сведений и показаний свидетелей. По дошедшим до нас описаниям, Анна была высокой, худощавой, темноволосой женщиной 25–30 лет. Бремерману показали несколько архивных снимков, и в одном из них он узнал свою любовь. А вскоре из Берлина пришел ответ: Анна — это вовсе никакая не Анна, а Катрин Изельман, 1887 года рождения, уроженка Риги. Она могла быть русской из онемечившейся семьи, могла быть остзейской немкой — многие из них симпатизировали России. Но с таким же успехом она могла быть и латышкой, и еврейкой.
Судя по данным германской разведки, госпожа Изельман получила образование в Москве, несколько лет работала в Адмиралтействе, а с 1913 года сотрудничала с русской разведкой. Стало известно и то, что в начале 1914 года она находилась в Берлине, где имела подозрительные связи с немецкими офицерами. Но когда в марте был дан приказ о ее аресте, она бесследно исчезла.
Я к вам пишу…
Бремерман стал понемногу забывать свою коварную пассию, но вдруг получает по почте странный конверт с берлинским штемпелем. Вскрывает его и — о Боже! — видит письмо от „Анны". Трудно понять женщину! Что ею руководило — романтизм начала века или цинизм победительницы — но она написала следующее:
„Мой бедный Курт, не могу не чувствовать сожаления по поводу вашего разочарования, если вы любили меня так сильно, как говорили. Для меня не было удовольствия обманывать вас. Но я служила своей стране так же, как вы служили вашей. Я не испытываю угрызений совести за то, что вручила вам эти фальшивые планы. Я только сожалею о том, что они не доставили германскому флоту неприятностей в десять раз худших, и о том, что вы должны страдать, обнаружив мой обман. Я все еще вижу ваше страдающее лицо, когда я изливала вам свою жалобную историю.
Ничего, дорогой Курт, успокойтесь! Мой лживый русский любовник существовал в моем воображении так же, как и мое бедное покинутое дитя. Я все еще не влюблена, а вы, по всей вероятности, уже нашли новый предмет обожания. В конце концов, вы сами были виноваты в том, что вас избрали орудием обмана. Вы так много хвастались товарищам своими победами, что я решила встретить грозного покорителя дамских сердец. Он мог быть как раз нужным мне человеком. Таким вы и оказались в действительности. Вы были красивы и подходящи, но, боже, так глупы — глина в руках умной женщины. Узнайте на опыте, что красивое лицо не всегда бывает тем, чем кажется.
Охотник за женщинами всегда кончает тем, что попадает в собственные сети. Даже несмотря на то, что вы не простите меня, желаю всего хорошего. Анна".
Аллес гемахт!
— С самого начала флот Германии терпел ряд неудач на Балтике, — рассказывает президент Рижского славянского исторического общества историк Олег Пухляк. — Это казалось неожиданным, тем более что российский флот значительно ослаб после Русско–японской войны, ведь тогда большая часть кораблей с Балтики была переброшена в Тихий океан. Из них уцелели лишь единицы. А тут новая война… Казалось бы, германский флот имел все шансы доминировать в регионе. Но этого не произошло. Вплоть до 1917 года Россия с помощью союзников сдерживала на море натиск превосходящего по силе противника.
Германским флотом на Балтике командовал Генрих Прусский — брат кайзера Вильгельма. Все тактические проколы несмываемыми пятнами ложились на его репутацию.
Первый случился еще в самом начале войны — 26 августа 1914 года. Крейсер „Магдебург" сел на мель вблизи острова Оденсхольма. Увидев неподалеку два русских корабля — „Палладу" и „Богатыря", команда едва успела спустить на воду шлюпки и выбросить за борт книги с секретными шифрами военно–морского кода Германии. Русские водолазы, исследовав дно, без труда обнаружили бесценные трофеи. Шифры вместе с „ключом" были тут же переданы российской разведке, а та переправила их британским коллегам. В итоге находку вскоре использовали для уничтожения германской эскадры, которая курсировала вдоль берегов Южной Америки. Заманив в ловушку вражеские корабли фальшивым приказом, их расстреляли в районе Фолклендских островов.
Другая большая неудача начала войны — уничтожение броненосного крейсера „Принц Адальберт". Он был потоплен примерно в 40 километрах от Лиепаи английской подводной лодкой. По информации дайверов начала XXI века, корабль по сей день находится там же, на глубине 80 м…
В заброшенной таверне
— Примерно в то же время морской старшина Курт Бремерман знакомится с некой Анной, работавшей официанткой в либавской кондитерской Бонитца. Судя по описаниям, этот Курт был очень недурен собой: рослый блондин с аккуратной бородкой и усами, закрученными а–ля кайзер. Любимец женщин, он и сам не пропускал ни одной юбки. Впрочем, по свидетельству очевидцев, Анна с большим трудом поддавалась на его ухаживания. И вообще, девушка была интеллигентной, держалась скромно и любила порассуждать о высоких материях. Великолепно говорила по–немецки.
Раззадоренный Курт тихо бесился: ему никак не удавалось монополизировать внимание Анны. Ловелас уже начал терять терпение и… авторитет среди дружков, приученных к его легким победам на фронтах любви.
Надо заметить, что Анна всячески избегала разговоров о войне — казалось, они были ей неприятны. Правда, в редкие минуты откровенности она могла обронить, что всей душой настроена против русских, а Германии, наоборот, желает поскореее разгромить соперников. И все же в один прекрасный день „неприступная крепость" дрогнула и сдалась…
Не обещайте деве юной
На третий год войны командование германского флота отдает приказ любыми способами протралить проходы в русских минных полях, после чего высадить свой десант на Эзеле (нынешний остров Сааремаа) и в Рижском заливе.
Примерно за две недели до начала операции Бремерман на своем крейсере и на крыльях любви появляется в Либаве вновь. Ему удается добиться взаимности Анны. Между ними завязывается беседа, и девушка наконец объясняет причину своей ненависти к русским… Оказывается, недавно она пережила бурный роман с царским офицером, он обещал жениться. Когда русские войска получили приказ оставить Либаву, Анна даже упаковала свои вещи. Но в последний вечер он вернулся домой в изрядном подпитии и по–хамски заявил, что вовсе не собирается жениться на ней, ибо уже давно женат да к тому же имеет двоих детей. Она заплакала: „Зачем же было давать обещания?" В ответ он оскорбил ее, упрекнув в том, что она давила на него и шантажировала каким–то ребенком, который скорее всего не имеет к нему отношения. Наутро герой ее грез послал вестового забрать ее вещи, а тот впопыхах взял только те, что попались под руку. Когда же Анна пришла в себя, то обнаружила среди оставленных им бумаг семейное фото. Придя в ярость от такой чудовищной лжи, она порвала снимок на мелкие кусочки и выбросила.
…Выслушав сбивчивый рассказ Анны, Бремерман, естественно, живо заинтересовался документами, понимая, что в них могут содержаться сведения, полезные для Германии. Девушка с легкой обидой заметила: „Что ж, если для тебя это важнее, чем я, то можно и поискать…" Она порылась в шкафу и вытащила какие–то бумаги и карту с пометками. Одного взгляда Курта было достаточно, чтобы понять: это ключ ко всей береговой обороне.
Ахтунг: минен!
— Спустя час капитан крейсера уже рапортовал адмиралу флота о бесценном приобретении. На карте были отмечены не только береговые батареи противника и минные поля, но и сами проходы. Немецкие корабли могут беспрепятственно пройти по безопасному коридору. Было принято решение срочно готовиться к операции. Она была назначена на 11 нобяря.
Пройдено почти полпути, и вдруг… Раздается мощный взрыв, и головное судно стремительно идет ко дну. Эсминец, идущий в кильватере первого, идет на помощь, и тут грохают еще два взрыва: второй корабль задел трос, соединяющий мины, и они ударили его с обоих бортов. Только тогда остальные сообразили, что пора поворачивать. Но не тут–то было. При развороте на мины натыкаются и третий, и четвертый…
Так бесславно закончился еще один поход германсокго флота.
Офицеры, попавшие на эту удочку, подлежали немедленному военно–полевому суду. Адмирала и Бремермана вызвали в Киль давать показания. Дальнейшая судьба адмирала неизвестна. Что же касается Курта, то ему, как ни странно, удалось выпутаться из этой истории. Он сумел доказать, что стал жертвой хитроумного плана и что в конце концов вышестоящие офицеры были в курсе того, каким образом к нему попали документы. Бремермана оправдали.
Шерше ля фам!
А вот личностью Анны заинтересовалась немецкая разведка. Однако же — какой конфуз! — спустя несколько часов после передачи документов она таинственно исчезла из города. Скорее всего перешла через линию фронта на русскую сторону. Чуть позже из Берлина в Лиепаю выехали „спецы" — для сбора сведений и показаний свидетелей. По дошедшим до нас описаниям, Анна была высокой, худощавой, темноволосой женщиной 25–30 лет. Бремерману показали несколько архивных снимков, и в одном из них он узнал свою любовь. А вскоре из Берлина пришел ответ: Анна — это вовсе никакая не Анна, а Катрин Изельман, 1887 года рождения, уроженка Риги. Она могла быть русской из онемечившейся семьи, могла быть остзейской немкой — многие из них симпатизировали России. Но с таким же успехом она могла быть и латышкой, и еврейкой.
Судя по данным германской разведки, госпожа Изельман получила образование в Москве, несколько лет работала в Адмиралтействе, а с 1913 года сотрудничала с русской разведкой. Стало известно и то, что в начале 1914 года она находилась в Берлине, где имела подозрительные связи с немецкими офицерами. Но когда в марте был дан приказ о ее аресте, она бесследно исчезла.
Я к вам пишу…
Бремерман стал понемногу забывать свою коварную пассию, но вдруг получает по почте странный конверт с берлинским штемпелем. Вскрывает его и — о Боже! — видит письмо от „Анны". Трудно понять женщину! Что ею руководило — романтизм начала века или цинизм победительницы — но она написала следующее:
„Мой бедный Курт, не могу не чувствовать сожаления по поводу вашего разочарования, если вы любили меня так сильно, как говорили. Для меня не было удовольствия обманывать вас. Но я служила своей стране так же, как вы служили вашей. Я не испытываю угрызений совести за то, что вручила вам эти фальшивые планы. Я только сожалею о том, что они не доставили германскому флоту неприятностей в десять раз худших, и о том, что вы должны страдать, обнаружив мой обман. Я все еще вижу ваше страдающее лицо, когда я изливала вам свою жалобную историю.
Ничего, дорогой Курт, успокойтесь! Мой лживый русский любовник существовал в моем воображении так же, как и мое бедное покинутое дитя. Я все еще не влюблена, а вы, по всей вероятности, уже нашли новый предмет обожания. В конце концов, вы сами были виноваты в том, что вас избрали орудием обмана. Вы так много хвастались товарищам своими победами, что я решила встретить грозного покорителя дамских сердец. Он мог быть как раз нужным мне человеком. Таким вы и оказались в действительности. Вы были красивы и подходящи, но, боже, так глупы — глина в руках умной женщины. Узнайте на опыте, что красивое лицо не всегда бывает тем, чем кажется.
Охотник за женщинами всегда кончает тем, что попадает в собственные сети. Даже несмотря на то, что вы не простите меня, желаю всего хорошего. Анна".
"Вести Сегодня" № 3.
