ГЛАВА V. КУРЛЯНДСКИЙ И ИНФЛЯНТСКИЙ ВОПРОСЫ В 18-М ВЕКЕ
Герцогство Курляндское в 18-м веке в России воспринимали как неотьемлимую часть Остзейского края, как ту же землю немецких баронов и немецких бюргеров, что и Лифляндия с Эстляндией. В этой связи небезынтересно, как Россия почти весь 18-й век относилась к суверенитету герцогства Курляндского, каким видело судьбу этого небольшого государства.
Как только началась Северная война, существование герцогства Курляндского почти сразу же оказалось под вопросом. Современный латышский историк Марите Яковлева отмечает, что еще Карл XII, оккупировав герцогство в 1702 году, планировал присоединить его к своим владениям. [1] Были и другие претенденты на Курземе и Земгале. В 1709 году во время Северной войны Петр Великий встретился со своим потенциальным союзником в борьбе против шведов - прусским королем. Во время встречи прусский король попросил у Петра I взамен за поддержку в борьбе со шведами польскую часть Восточной Пруссии, Жемайтию и герцогство Курляндское (по-сути, это был своего рода план раздела Польши). Царь отклонил предложение прусского короля.[2]
Если монархи ряда европейских стран в то время думали о присоединении Курляндии к своим владениям, то Россия, став после Полтавского сражения самым сильным игроком в регионе, заботилась лишь о том, чтобы иметь влияние в герцогстве. С этим была связана и свадьба племянницы царя Анны Иоанновны и курляндского герцога Фридриха Вильгельма, и то, что Анна Иоанновна, став вдовой, много лет прожила в Митаве.
Новая опасность для суверенитета Курляндии возникла во второй половине 20-х годов 18-го столетия, когда лифляндский ландтаг стал поддерживать выдвижение на престол Морица Саксонского, незаконного сына польского короля. Ни самого Морица, ни ландтаг не смущало, что пожилой курляндский герцог Фердинанд (дядя рано умершего от воспаления легких супруга Анны Иоанновны) был еще жив. Ради герцогской короны Мориц готов был жениться на Анне Ионновне. Такое развитие событий вполне устроило бы его отца, польского короля Августа II, но вызвало несогласие польского дворянства. Польский Сейм тогда провозгласил, что в случае занятия Морицем престола, Польша свергнет его и аннексирует Курляндию. Мотивировалось это тем, что договор о вассальной зависимости Курземе от Польши при ликвидации Ливонского ордена заключался с представителем рода Кеттлеров и лишение представителя этого рода (герцога Фердинанда — прим. Автора) престола ведет к расторжению договора. [3] Вмешательство России (русские войска вступили в герцогство и изгнали из него Морица Саксонского) привело к тому, что герцог Фердинанд сохранил корону, а у Польши исчезли юридические аргументы для оправдания аннексии.
Однако, в начале 30-х годов 18-го столетия у Польши вновь появились планы инкорпорации герцогства. Эта идея вновь поддерживалась частью курляндского дворянства. Но в 1736 году по настоянию России сейм отказался от включения Курляндии в состав польского государства.
В дальнейшем герцогство стало ареной борьбы за влияние между Польшей и Россией. Пользуясь тем, что герцог Эрнст Иоганн Бирон был отправлен в России в ссылку как бывший регент Российской империи и курляндский престол долго пустовал (хотя формально никто не лишал Бирона власти в Курляндии, он просто отсутствовал), польскому королю Августу III в 1758 году удалось посадить на курляндский трон своего сына Карла. Но Екатерина Великая вернула Бирона из ссылки, вместе с русскими войсками он вошел в Митаву, причем часть местных дворян признала его права на трон. Но на ландтаге большинство оказалось у оппозиции, и Бирон оставался у власти только благодаря поддержке России. Лишь угроза того, что Екатерина Великая сделает герцогом своего фаворита Григория Потемкина, заставила курляндское дворянство пойти на компромисс с унаследовавшим престол сыном Эрнста Иоганна Бирона Петром.
Однако, со временем в герцогстве вновь возник вопрос, кто будет у власти. Так как единственный сын герцога Петра умер в детстве, то герцог хотел, чтобы престол унаследовала бы его дочь и вышла замуж за польского или прусского короля (что стало бы концом герцогства). Тогда Россия стала выступать за наследование престола племянником герцога.
Итак, Россия выступала за сохранение герцогства как государства и, почти весь 18-й век наиболее корректно из всех соседей Курляндии относилась к этой маленькой монархии. В российском сознании Курляндское герцогство было дружественной, но чужой землей.
Ситуацию изменил новый раздел Польши – сюзерена герцогства Курляндского. Статус герцогства неизбежно должен был измениться. И теперь уже Пруссия выступала за сохранение Курляндии как государства. В 1793 году из Берлина в Санкт-Петербург был направлен новый посол граф Таунциг. Он имел четкую инструкцию - добиваться сохранения государственности Курляндии. Граф не надеялся на то, что суверенитет герцогства станет умело защищать его правитель, герцог Петр Бирон, так как тот не проявил больших способностей в политике. Посол был осведомлен и о том, что немалая часть курляндского дворянства ориентируется на Россию. Дипломат нашел, как ему казалось, оригинальный выход. Он вступил в переговоры с любовником пожилой императрицы Екатерины Великой честолюбивым графом Зубовым. Посол обещал Зубову поддержку Пруссии, если тот станет претендовать на трон Курляндии. Логика была проста: раз императрица Анна Иоанновна сделала своего интимного друга Эрнста Иоганна Бирона герцогом, почему бы и Екатерине II также не подарить корону любимому? При этом герцогство, естественно, сохранялось бы, то есть желание Берлина выполнялось бы. Ответ Зубова обескуражил дипломата: корона по смерти Петра Бирона должна перейти к его племяннику Густаву. Парадокс: кто знает, не граф ли Таунциг натолкнул Екатерину на мысль об инкорпорации Курляндии? Российский историк конца 19-го столетия В. Бильбасов утверждал, что даже в 1794 годуЕкатерина «не думала еще о присоединении Курляндии» [4].
Ставка, как уже говорилось, к тому времени была сделана на Густава Бирона, как будушего герцога. О серьезности намерений России говорит такой факт: подростка переселили из Митавы в Санкт-Петербург, дабы он получил надлежащее воспитание и сделался другом России. Причем воспитывать Густава в русском духе решено было на курлянлские же деньги: Петра Бирона вынудили выплачивать немалую сумму на содержание племянника в российской столице.
Однако, после предложения графа Таунцига в Санкт-Петербурге вполне могли поразмыслить о том, кому нужно сохранение династии Биронов. Ведь в то время часть курляндских дворян ориентировалась на Россию, а прусский посол , как уже говорилось, предлагал посадить на престол любовника императрицы. Выступал ли кто-либо за престол для Густава кроме самой царицы? Екатерине Великой было о чем задуматься.
В 1794 году в Курляндии произошло крестьянское восстание, одновременно в герцогство вторглись польские конфедераты и заняли Либаву (Лиепаю). Герцог Петр и дворянство просили Екатерину Великую прислать армию для ликвидации восстания и для изгнания польских конфедератов. Царские войска выполнили эти задачи. У императрицы появился еще один повод для размышлений: стоит ли защищать курляндских дворян задаром?
Полагая, что Российская Империя может обеспечить стабильность в Курземе и права остзейских дворян, делегаты курляндского дворянства начали вести переговоры о присоединении герцогства к России. Это стало и следствием агитации лидера курляндской оппозиции фон дер Ховена, убеждавшего, что присоединение к России принесет курляндцам благо. В юности фон дер Ховен выступал против Эрнста Иоганна Бирона, отстаивая интересы польского принца Карла. Теперь оставался в оппозиции, но только к герцогу из династии Биронов, к России же его отношение поменялось на противоположное. Герцог Петр, чувствуя угрозу своему положению, отправился с визитом в Санкт-Петербург. Тем временем в Митаве фон дер Ховен продолжал агитировать за присоединение к России. Его мотивы были просты: россияне подкупили лидера курляндской оппозиции. Пока герцог находился в России, в Митаве собрался ландтаг и попросил Екатерину Великую присоединить герцогство к Российской империи. Герцог Петр не остался без средств к существанию. Россия заплатила ему за герцогство огромные деньги: брала на себя все его долги, выплачивала ему два миллиона рублей, гарантировала ежегодную пенсию в 69 тысяч талеров, обещала в случае смерти Бирона не оставить без субсидий его вдову.... 27 мая 1795 года герцогство официально стало Курляндской губернией Российской империи.
В заключение отметим, что причины присоединения, конечно, нельзя сводить к личной позиции фон дер Ховена или Петра Бирона. Еще в конце 80-х годов влиятельный французский политический деятель Мирабо интересовался положением в Курляндии. Он направил в Митаву шпиона, некоего Нольде. Тот сообщил, что дворянство идет за фон дер Ховеном, а чтобы изменить его настроение, понадобились бы миллионы. Думается, одной из причин готовности курляндских остзейцев присоединиться к России было то, что курляндское дворянство видело, какими привилегиями в 18-м веке пользовались остзейцы в Лифляндии.
Еще раньше, в 1772 году Пруссия, Австрия и Россия договорились о первом разделе Польши. Предусматривалось и вхождение в состав России Инфлянтского воеводства (Латгалии).
Итак, к концу 18-го столетия вся терриитория Латвии оказалась в составе Российской империи. Конечно же, империя, присоединяя новые территории, руководствовалась своими интересами, но обьективно то, что латыши перестали быть разделенным народом, шло этому народу во благо. . Не исключено, если бы Видземе, Курземе и Латгале оставались в разных государственных образованиях, то и провозглашение 18 ноября 1918 года независимой Латвийской Республики оказалось бы невозможным.
[1] M.Jakovleva. Kurzemes-Zemgales hercogiste. Rīga, 1992. lpp.46
[2] Там же. С. 47.
[3] Там же. С. 50.
[4] В. Бильбасов. Присоединение Курляндии, М., 1895. С. 42.
