Наш граф опальный

Есть в Балтии три старинных имения, связанных между собой именем остзейского семейства Паленов. Одно имение в Эстонии и два в Латвии. Эстонское имение находится в Палмсе, cтоит там с конца XVII века и прекрасно сохранилось. А вот от латвийского имения Паленов Кауцминде скоро ничего не останется, настолько оно запущено. Имение находится на полпути от Бауски в Рундале, на всем известном маршруте, и дорога хорошая, но туристов туда не возят — стыдно показывать. Третье имение находится в Иецаве, которая прежде именовалась Гросс–Эккау. От этого имения осталось совсем чуть–чуть. Но оно для нас самое интересное. Вот туда я и поехал для начала.

Граф Пётр Алексеевич Пален в истории двух наших государств — России и Латвии — фигура безусловно ключевая. Это именно он вел переговоры о присоединении Курляндии к Российской империи. И когда Курляндское герцогство в состав России вошло, Пален стал генерал–губернатором Курляндской губернии. Затем, пользуясь неограниченной милостью Павла I, в течение трех лет был военным губернатором Санкт–Петербурга, великим канцлером Мальтийского ордена, главным директором почт России, членом совета Коллегии иностранных дел.

Однако на личном опыте и даже на личной шкуре граф убедился в болезненной капризности императора, после чего твердо встал во главе заговора, приведшего к убийству Павла. И тут же приобрел непримиримого врага в лице вдовствующей императрицы Марии Федоровны (в честь которой, кстати, названа рижская ул. Марияс). Влияние матери–императрицы на ее сына было колоссальным, поэтому 1 апреля 1801 года вступивший на престол молодой император Александр I приказывает Палену убраться в свое курляндское имение Гросс–Эккау.

Удивительно, что тихая и молчаливая супруга Александра — Елизавета Алексеевна — после заговора вдруг горячо поддержала эту отставку. До сих пор историки гадают, что повлияло на ее решение. Скорее всего, немедленно удалив от двора главного заговорщика и одновременно своего друга и единомышленника, Елизавета тем самым спасла ему жизнь. (Кстати, именем Елизаветы Алексеевны названа рижская улица Элизабетес.)

То есть фактически графа отправили в ссылку. В ссылке Пётр Алексеевич просидел до самой кончины — ровно 25 лет! Скончался он 13 февраля 1826 года в Митаве — так пишут почти все источники. А вот где он похоронен, это долгие годы было загадкой. К ее разгадке мы вернемся чуть позже.

Курляндская глубинка

Итак, прииехав с женою в Гросс–Эккау, граф поселился в небольшом дворце, разбил на берегу порожистой речки английский парк и стал тихо жить–поживать, до конца своей жизни скромно считая, что, убив самодурствующего императора, совершил во имя России великий подвиг.

От имения Палена в Иецаве остались лишь унылые фрагменты. А вот парк прекрасен! Забыв вскоре про опального Палена, русская общественность лишь через полвека узнала, что «подвигов» Пётр Алексеевич совершил не один, а два!

За вторым его «подвигом» я как раз и поехал из Иецавы в Елгаву по скучной и пустынной дороге. Захотелось увидеть то, что видел Пален из окна своей кибитки, то засыпая в ней, то просыпаясь, то вновь засыпая под скрип ременных рессор, — так тогда ездили все русские путешественники… Господи, как же тоскливо было бы им в наши дни читать торчащие там и сям таблички со словом privatipasums. Даже у водоемов.

Проехав в своей кибитке 30 верст и окончательно выспавшись к концу пути, Петр Алексеевич наверняка увидел бы примерно то же самое, что и я, — невесть как сохранившуюся пыльную дорогу на самом въезде в Елгаву… Не хватало только полосатого шлагбаума и будки с часовым. А потом граф увидел бы мост через реку Аа (ныне Лиелупе), за которым виднелся герцогский дворец — такой же нарядный, как и в наши дни.

Но не в помпезный и скучный дворец ехал Петр Алексеевич, а туда, где повеселей, где пили вино, играли в карты, танцевали с дамами… При этом он думать не думал, что в один из приездов внесет на старости лет значительный вклад в предстоящее восстание декабристов.

Граф и кавалергард

Тайное общество будущих декабристов образовалось в 1816 году. Первое время целью его была приправленная конституцией монархия. Но после 1818 года цель радикально меняется, ею стало введение в России республиканского правления. Что же за это время произошло?

Декабрист Лорер в мемуарах рассказал, что за это время в городе Митаве (нынешней Елгаве) один из идеологов декабристов кавалергард Павел Пестель познакомился со старым уже графом Петром Алексеевичем Паленом. После чего митавские встречи 24–летнего заговорщика с заговорщиком 72 лет стали регулярными. О чем так много они говорили — знают только они, но, безусловно, речь шла о цели заговора и о тактике захвата власти.

Так или иначе, но, простояв со своим полком в Митаве более года, Пестель цель и тактику восстания полностью пересмотрел. А потом созвал будущих декабристов и взвешенно описал все за и против конституционной монархии и республики, отдав предпочтение последней. После чего все без исключения делегаты высказались за республику.

Декабрист Горбачевский много лет спустя так и скажет: «Пестель был ученик графа Палена, ни более ни менее». Но если в 1801 году заговор самого Палена имел целью «улучшенное самодержавие», то в 1825 году заговор его ученика имел целью республиканское правление. Это и понятно: Пален на себе испытал всю прелесть беспредельного самодержавия и ни в какие его формы уже не верил. А потому слабеющей рукой еще раз крутанул штурвал русской истории. Как «иецавский республиканец» сам оценил провал декабристов 14 декабря 1825 года — неизвестно, поскольку уже лежал на смертном одре и в начале 1826 года скончался, предварительно выстроив склеп возле храма в Гросс–Эккау.

Склеп–каплица в Иецаве

Но во всех источниках значится неопределенное: «В 1826 году скончался в Митаве» — без указания места погребения. На самом же деле граф Пален, его супруга Юлиана и один из их сыновей, Петр, похоронены именно ПОД полом фамильного склепа на кладбище возле иецавской лютеранской церкви, что стоит возле шоссе Виа–Балтика.

Директор Рундальского музейного комплекса Имант Ланцманис подтвердил мне как–то, что это именно так и этот факт даже задокументирован. Более того, есть еще один интересный документ — это завещание самого графа не просто положить его в склеп, а ЗАКОПАТЬ в землю под полом. Что и было исполнено. Очень интересная и необычная просьба, однако! Склеп с годами неоднократно разрушали, перестраивали и в итоге превратили в обычную кладбищенскую каплицу. Захоронение же не пострадало, и именно потому, что Палены лежат глубоко зарытыми в землю, под прочным кирпичным настилом.

В разговоре с Ланцманисом мы решили, что хорошо бы про все это написать на щите и установить его возле каплицы: такая масштабная историческая личности, как Петр Алексеевич фон дер Пален, того заслуживает. К тому ж одним интересным историческим туристическим объектом станет больше. Будучи в Иецаве, посмотрел: щита нет. А жаль…

Приличные места Митавы

Но вернемся в Митаву, куда однажды по весне, когда дороги уже как следует подсохли, граф Петр Алексеевич фон дер Пален, преодолев 30 верст, въехал на своей карете, пересек мост через реку Аа, прокатил мимо герцогского дворца и велел кучеру ехать…

Вопрос: куда же наш граф направился? А точнее, где, в каком доме у него, у известного вельможи, в прошлом одного из первых лиц Российской империи, могла состояться встреча с юным кавалергардом Павлом Пестелем?

Я позвонил известному нашему историку и краеведу Виктору Гущину. Его профиль — новейшая история. Однако он родом из Елгавы и историю города знает прекрасно. Его анализ вопроса, какой дом в те годы мог послужить местом встречи Палена и Пестеля, дал три объекта.

Дворец самого графа. Он в те годы размещался прямо напротив университета Петрина.

Но навряд ли дворец мог стать местом втречи. Потому что там наверняка жил кто–то из многочисленных наследников графа со своим потомством. Сам Петр Алексеевич мог там, разумеется, остановиться, заночевать, но встречаться там с кавалергардами — ну никак не мог, моветон. Сейчас этого дворца нет, сгорел в войну, на его месте построили факультет лесного хозяйств Елгавского сельхозинститута.

Дом курляндского рыцарства. Он стоял на берегу протоки Дриксы — прямо напротив герцогского дворца. Был возведен в 1803—05 годах. На втором этаже был большой зал, где в том числе давали балы… Там Пален с Пестелем вполне могли встретиться, поскольку кавалергард хоть и не был рыцарем, но, как и Пален, был из немцев. Вот только мог ли озабоченный антимонархической революцией русский офицер позволить себе играть в карты с немецкими рыцарями?.. Дом был снесен в 1938 году, сейчас на его месте невзрачные советские пятиэтажки.

Дом Дворянского собрания. Стоял за Петриной. Построен в 1809 году. Место встречи разных слоев митавского дворянства. Имел два зала. В большом танцевали вальсы и кадрили, в малом развлекались, играя в карты… Вполне демократичное, а потому вполне приемлемое место для встречи графа с кавалергардом… В 1944 году здание было разбито снарядами, потом снесено. Сейчас там автостоянка.

Но вот как–то не лежала душа ни к одному из этих мест! Может, потому, что они уже стерты с лица елгавской земли, а хотелось чего–то сохранившегося? Надо заметить, что этому красивейшему в прошлом курляндскому городу от Второй мировой войны досталось как никакому другому и в нем мало что смогло сохраниться… Будь проклята война.

Чудом сохранившаяся вилла

Так вот, рассматривая прекрасные гугловские снимки старой Митавы, я вдруг обратил внимание на знакомое здание. Вчитался в название. Это была вилла «Медем». Вспоминаю, что на портале Gazeta.lv была публикация краеведа Кирилла Соклакова об истории этой виллы. Рассматриваю следующий снимок, с интерьером виллы, — и вот тут меня внезапно что–то сильно торкнуло. Те, кто увлекается историческими исследованиями, меня поймут: когда долго–долго что–то ищешь, твое подсознание накапливает неведомую энергию, которая в какой–то момент вдруг прошибает тебя разрядом…

При виде зала виллы «Медем» меня прошибло потому, что я явственно увидел сидящих на диване Пестеля и Палена… Открыл на портале публикацию Кирилла, стал перечитывать. Цитирую краеведа:

«На рубеже XVIII и XIX веков граф Медем служил при дворе российского императора Павла, но после государственного переворота 1801 года был вынужден вернуться на родину в Курляндию, потому как состоял в браке с дочерью графа Петра фон дер Палена, главного заговорщика».

Вот оно как! Владелец виллы граф Жано Медем — зять Палена! Читаю дальше:

«Самым роскошным помещением усадьбы был центральный зал с колоннами, зеркалами и росписями. Из зала сквозь высокие стеклянные двери гости выходили на террасу, где расположился небольшой фонтанчик… Очень скоро парк виллы „Медем“ превратился в центр светской жизни города. Тёплыми летними вечерами здесь устраивались народные гулянья. Дорожки освещали расставленные то тут, то там разноцветные лампы, а в полночь начинался фейерверк».

Вот так! Все тут же сошлось, и искомый исторический паззл сложился. Ибо другого, более логически оправданного и удобного, места для втречи графа с кавалергардом трудно придумать. К тому же вилла дожила до наших дней!

Кроме того, для меня лично трудно придумать и более приятное место, ибо через 150 лет после встречи Палена с Пестелем вилла стала клубом елгавского льнокомбината, который из–за забора навалился на парк и на виллу своими могучими прядильными и мотальными корпусами, в которых сразу после института работал и я, отвечая за тамошние КИП и автоматику, а также за правильное воспитание молодежи, потому как был избран членом комитета комсомола… Молодежь была хорошая, славная, но я ее помню смутно, словно в тумане, и не мудрено: молодежи там было около двух тысяч, и все они — девушки…