Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Василий Барановский
Вера Бартошевская
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Германис
Андрей Герич (США)
Александр Гильман
Андрей Голиков
Борис Голубев
Юрий Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Оксана Дементьева
Надежда Дёмина
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Андрей Колесников (Россия)
Татьяна Колосова
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Марина Костенецкая
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Димитрий Левицкий (США)
Натан Левин (Россия)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Николай Никулин
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
Анастасия Преображенская
А. Преображенская, А. Одинцова
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Павел Тюрин
Михаил Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

Третье Рижское общество взаимного кредита

Третье Рижское общество взаимного кредита

Что общего у русских с латышами?

Елена Слюсарева

«Ves.LV»

25 января 2012 («Вести Сегодня» № 11)

При помощи социолога Бригиты Зепы "Вести Сегодня" ищет редкие точки соприкосновения

В конце прошлого года в свет вышел очередной труд Института социальных и политических исследований — на этот раз посвященный национальной идентичности. Профессор ЛУ Бригита Зепа профессионально изучает латвийское общество с середины 90–х — кто мы, какие мы?
 
— Сразу уточню, чтоб не было путаницы: национальная идентичность — это чувство принадлежности к государству, а не к какой–то этнической группе, — объясняет г–жа Зепа. — Русские жители Латвии в этом исследовании, как всегда, описывают конкретную территорию, к которой чувствуют свою принадлежность, — это родные и близкие им улицы, парки, микрорайоны, города, Латвия. Латыши употребляют более романтические выражения, такие как "земля моих предков".
 
Жителей любой страны крепче всего объединяют исторические воспоминания. Но только не русских и латышей, к сожалению. Историческая память у нас разная, разные понимания и чувства в этом отношении. Одни и те же исторические события мы воспринимаем по–разному, но так не может быть, чтоб у жителей одной страны не было совершенно никаких объединяющих исторических моментов. Просто их надо постараться найти.

 Например, если мы воспринимаем Латвию как государство, то для нас важны такие даты, как 11 и 18 ноября. Мы выстояли в такой каше 1918–1919 годов! Латышская армия тогда реально отстояла идею государства, нам есть чем гордиться и есть что помнить. Думаю, те события могут послужить основой для нашей общей памяти. Еще очень важным для нашего государства было первое десятилетие — время тяжелое, но очень интересное, когда закладывались основы нашей демократии, создавалась конституция.
 
— В этом году исполняется 200 лет победы над Наполеоном — это может нас объединить?
 
— Нет, это опять повод к расколу. Потому что для латышей что наполеоновская армия, что российская — обе были оккупационными. И более того, если сравнивать тогдашний уровень развития Франции и России, то французы несли нам прогрессивные влияния — Россия была гораздо более отсталой страной.
 
— Однако это не помешало ей разгромить Наполеона и освободить от него всю Европу.

 
— Для России это была национально–освободительная война, но, пожалуйста, не говорите этого о Латвии. Латвия была меж двух армий, поэтому латыши те события воспринимают совершенно иначе, чем русские.
 
— Да и русские в массе 18 ноября не отмечают — это ж не секрет, были исследования.

 
— Вы думаете, что все латыши его отмечают? Конечно, нет. Это в тоталитарном обществе все праздники отмечают по указке свыше, а в демократии каждый свободен в своем выборе. Другое дело, что наши верховные руководители в самые главные государственные праздники особенно серьезно должны думать о том, с какими посланиями выступать перед обществом. Или поздравлять отдельно взятых "любимых латышей", как это делала Вайра Вике–Фрейберга, или замечать всех жителей страны. Смотря кто чего хочет добиться — раскола или сплочения.
 
— Первая республика с ее демократической конституцией русским действительно симпатична, и на этой основе вполне можно было бы сближаться, если бы Вторая республика не выбила из нее всю демократию. Ведь в 20–е годы в сейме политики выступали на трех языках, дети нацменьшинств учились в школах на родных языках, что не мешало им свободно овладевать тремя языками — латышским, русским и немецким.
 
— Тут мне придется ответить, что ситуация в Латвии изменилась со времен начала прошлого века. Советская оккупация изменила демографию, и латышам приходится защищать свои этнические ценности — язык и культуру, иначе они просто не выживут. Латышей же среди населения чуть больше половины. Другое дело, мы можем обсуждать методы, которые использовались для защиты.
 
— Вы изучаете общество много лет, что особенного можете выделить в последней работе?

 
— Очень важный момент: когда мы говорим о национальной идентичности и о защите латышского языка и культуры, мы забываем, что для выполнения этой функции государство должно быть сильным и в других областях. В гражданской ответственности и в экономике. Сам по себе язык не будет сильным, нужно укреплять и другие ценности. Да и список этих ценностей нужно расширить, на которых мы можем найти общий язык. Исполнение законов, уплата налогов — это тоже подтверждение лояльности к государству. Язык — это лишь один пункт из списка, хоть и очень важный, но мы все заинтересованы в том, чтобы государство было сильным и богатым. Поэтому надо признать, что приоритеты у разных групп населения разные.
 
— Учитывает ли исследование нерешенность русского вопроса и то, как он работает на отчуждение русских жителей от государства?
 
— Я думаю, особо у нас русского вопроса нет. Если б он был, русские давно б уже жили в Москве, а раз остаются в Латвии, значит, здесь неплохо жить, да?
 
— Куда ж им ехать, если они здесь родились? Латвия у них родина.
 
— Родина там, где жить хорошо. Почему люди побежали с Кавказа и других горячих точек — потому что кровь полилась. А в Латвии пока что, выходит, жизнь лучше, чем в Москве.
 
— Вот какой парадокс: пока латыши не замечают русских проблем, их государство не может полноценно развиваться. А как вы думаете, если б в 91–м русских не лишили гражданства, их чувство принадлежности к Латвии было бы сильнее?
 
— Возможны разные варианты. Все вместе мы ведь поднялись, объединенные антикоммунистическими взглядами, другой вопрос, как русские отнеслись бы к построению национального государства? Захотели б они участвовать в его построении или стали б тормозить его? Проблема в том, что начиная с 90–х годов латышская политика стала подчиняться влиянию националистических партий — немногочисленных, но сильных, а достойной демократической дискуссии в противовес этому не было. Тем и силен этнический фактор, что он лучше других понятен многим.
 
— Как Европа изменила чувство принадлежности латвийцев к своей родине?

 
— Тут можно говорить о конкурирующих идентичностях. Принадлежность к Европе чувствуют не больше 20 процентов нашего населения. Тут нет различий среди латышей и русских — это люди, которые хорошо зарабатывают, ездят в Европу в командировки, покататься в Альпы, чиновники и те, кто собирается уезжать. Туда надо реально ездить, чтобы считать Европу своей.
 
А можем ли мы отодвинуть нашу разную историческую память и строить будущее без нее?
 
— Нет, память отодвинуть невозможно, это получится манкуртизм. А вот больше узнавать о событиях прошлого — это выход. Например, по факту жертвами сталинских репрессий были не только латыши, но и русские в России. Но в Латвии это не воспринимают ни латыши, ни сами русские, мне кажется. Это же репрессии, в них явно виновата не отдельная этническая группа, а режим, но мы этого знать не хотим. Да, репрессии пришли к нам из России, но если посмотреть на проблему пошире, она далеко не однозначна. Когда наши студенты начинают узнавать об этом, первое время очень удивляются.
 
— Показательно, что даже советские времена в Латвии называются русскими (krievu laiki). Я вот 13 января, забежав в латышскую компанию, весело поздравила всех со старым Новым годом. А в ответ — леденящая тишина. Я почувствовала, что люди оскорблены до глубины души. По–моему, чем больше праздников, тем лучше. Когда меня евреи поздравляют со своими праздниками, я радуюсь и с удовольствием грызу мацу, — в чем тут дело? Это ж даже не 8 Марта!
 
— Я бы не хотела винить латышей в неприятии всего русского. Я не знаю, в вашем примере причина кроется в этническом факторе или, может быть, в индивидуальной психологии, в низкой самооценке конкретных людей. Если человек не уверен в себе, его очень легко обидеть — достаточно наступить на ногу в троллейбусе и он целый день будет обижаться. Или эта настороженность возникла в контексте референдума.

 — А не слишком ли много в нашем календаре траурных дней — может, это разучило людей радоваться?
 

— О, тут я совершенно согласна! Один траурный день, максимум два — и все, этого достаточно. Это, кстати, один из вопросов, о котором латыши думают примерно одинаково, но стесняются говорить вслух. Особенно много об этом думают люди, которым гражданский долг предписывает вывешивать траурные флаги на своих домах.
 
— Руководители Латвии, как видно по их речам и поступкам, ваши исследования в голову не берут, а когда ж ваши студенты с их адекватными взглядами на общество будут влиять на общество?
 
— Действительно, наши студенты через лекции становятся более толерантными, образование в целом учит людей терпимости и пониманию других, анализу разных точек зрения при построении собственного мнения. Но есть в стране молодежь образованная и есть необразованная. Удельный вес образованных и толерантных в обществе невысок…
 

Так и живем
 
По данным исследования, гордость за то, что они являются жителями Латвии, испытывают 70,5 процента респондентов–латышей и 44,4 процента русских.
 
Не испытывают такой гордости 21,9 процента латышей и 42,9 процента русских.
 
При этом 34,9 процента опрошенных молодых людей — вчерашних школьников, в возрасте от 18 до 24 лет — хотели бы видеть среди жителей Латвии только латышей.
 
Для латышей наилучшим событием XX века является восстановление Латвийской Республики (34%), для русских — победа во Второй мировой войне (31%).
Интересно, что оккупация — вхождение Латвии в состав СССР — почти одинаково не радует ни русских (2%), ни латышей (0,2%).
 
Массовые депортации к худшим событиям прошлого века относят латыши (29%) и русские (13%).


 
"Вести Сегодня", № 11.