Мне выпала честь редактировать труды Л. А. Чухиной
Григорий Смирин
Публикация этих кратких воспоминаний — для меня возможность исполнить моральный долг перед памятью Ларисы Алексеевны Чухиной, замечательного ученого и потрясающе интересного человека, оставившего в моей памяти глубокое впечатление на всю жизнь.
Первое, что вспоминается о Ларисе Алексеевне, — то, какая это была красивая и элегантная дама. Ей был присущ некий особый шик — это и манера одеваться (очень любила лиловый цвет в сочетании с серебряными украшениями), и манера общаться. (Коллега Ларисы Алексеевны по институту Валерий Александрович Марков, с которым я также работал как редактор, говорил о ней не иначе как «пани Лариса» — с намеком на ее «польское» прошлое.) При этом в ней не было ничего высокомерного и напыщенного или, напротив, отрешенного, как это бывает у ученых людей, витающих в эмпиреях. Она была вполне «земным» и очень душевным человеком.
С Ларисой Алексеевной мы много и интересно работали. Выпустили в свет как бы три ее книги, но фактически это была работа над одним — главным трудом ее жизни. Над первым изданием ее монографии «Человек и его ценностный мир в религиозной философии» начали работать в 1979 году в издательстве “Zinātne” Академии наук Латвии, где я тогда работал всего лишь второй год после окончания Латвийского университета.
Вводя меня в курс проблематики, которой она занималась преимущественно, а именно религиозно-философской антропологии, Лариса Алексеевна объяснила ее суть весьма оригинальным образом: «Бог создал человека, Адама, как и всё сущее, но в отличие от других Своих творений Он наделил Адама свободой воли — способностью выбора между добром и злом. Вот в этом-то вся загвоздка», — сказала она.
У меня, тогда 24-летнего молодого человека, слово «загвоздка», имеющее корень «гвоздь», ассоциировалось непосредственно с этим крепежным изделием: вылезший гвоздь в ботике или стуле причиняет неудобство, мешает, короче говоря, создает проблему — точно так же обладание свободой воли выделяет человека из ряда других «Божьих тварей» и создает ему гораздо более серьезную проблему — «беспредельное своеволие человека», как ее определила Лариса Алексеевна.
То, как решается проблема человека в религиозно философских учениях, систематически исследуется в названной монографии Л. А. Чухиной. Написанная в форме философских портретов (любимый жанр автора), она включает анализ философско-антропологических концепций наиболее видных религиозных мыслителей ХХ века — М. Шелера, Г. Марселя, К. Ясперса, К. Барта, а также французских персоналистов (Э. Мунье и др.), К. Барта и неотомистов (Ж. Маритен, К. Ранер и др.). В качестве идейно-теориетических источников этих учений вскрываются концепции Аврелия Августина, Фомы Аквинского, Б. Паскаля и С. Кьеркегора, выявляются их ведущие проблемы, теоретический аппарат, идейно-мировоззренческие функции.
В соответствии с идеологическими требованиями того времени монография была снабжена введением, представляющим собой очерк марксисткой философской антропологии, с тем чтобы читатель познакомился с «правильным» взглядом на проблему, прежде чем автор перейдет к изложению и освещению взглядов «неправильных». Вообще, освещение немарксистских философских учений допускалось только в форме их критики. Тем не менее, как и все, что выходило из-под пера Ларисы Алексеевны, этот очерк был выполнен блестяще.
Перемены, произошедшие в СССР на рубеже 80—90-х годов, несомненно, открыли новые горизонты для научного творчества, в том числе и в истории философии. Второе издание книги «Человек и его ценностный мир в религиозной философии» (1991 год) уже не имело «идеологического» введения, зато было дополнено философскими портретами таких фигур, как Ф. М. Достоевский, Е. Осис и М. Бубер.
Однако глубокий кризис и распад Советского Союза породили упадок всех сфер жизни, что очень болезненно отразилось, в частности, на науке и ученых. В эти годы Лариса Алексеевна нуждалась материально, и, чтобы как-то помочь ей, я высказал одну идею, чтобы она могла получить дополнительно хоть какие-то деньги. Работая к тому времени в учебно-педагогическом издательстве “Zvaigzne ABC”, я имел возможность инициировать включение в план издательства новых книг. Идея заключалась в том, чтобы переработать второе издание монографии Ларисы Алексеевны в учебное пособие для учителей и студентов (в 90-е годы в школах стали преподавать основы философских знаний). Ларисе Алексеевне идея понравилась, и я написал заявку, которая после необходимой процедуры была утверждена руководством издательства.
Работали мы над этим учебным пособием, получившим усеченное название «Человек в религиозной философии», в 1995—1996 годах. На этот раз наши встречи происходили не в издательстве, а дома у Ларисы Алексеевны, в ее квартире на улице Грециниеку, окна которой выходили на сквер, на месте которого позднее стал возрождаться Дом Черноголовых. В квартире этой, по словам Ларисы Алексеевны, было «невозможно жить». Ее комната представляла собой узкий «пенал», пройти в который было нужно через комнату, в которой жила семья сына, а попасть на кухню или воспользоваться удобствами можно было, пройдя через лестничную площадку.
Впервые увидев сильно постаревшую Ларису Алексеевну в домашней обстановке, в халате и тапочках, внешне превращавших некогда элегантную даму в простую тетку, я невольно предался поистине философским размышлениям: сколь высок разум человека и сколь непрочно вместилище этого разума — бренное «природное естество» (выражение из книги Ларисы Алексеевны). Помимо бытовых неудобств, бедности и недугов она была удручена судьбой своего сына Сергея, тоже философа по образованию, научно-педагогическая карьера которого не сложилась в новых условиях. Даже несколько раз плакала по этому поводу…
О том, что разум Ларисы Алексеевны не угас и в старости, я имел возможность убедиться в полной мере, когда для более полного раскрытия темы предложил ей дополнить персоналии книги портретами русских философов, ибо учебное пособие предназначалось для русской читательской аудитории. Автор охотно откликнулась на мое предложение и выбрала для этого ряд философов, о которых написала специально. Так, в главе о философии Нового времени появился параграф о В. С. Соловьеве, а вновь написанная глава была посвящена философам «серебряного века» русской культуры — Н. А. Бердяеву, С. Л. Франку, П. А. Флоренскому, С. Н. Булгакову. Все эти тексты написаны в присущей автору стилистике и ни в чем не уступают фрагментам, написанным ранее. Можно смело сказать, что они стали украшением книги. В аннотации к изданию указано, что в его основу положены научные труды и лекции профессора Л. А. Чухиной.
Поскольку текст, предназначенный для неспециалистов, изобиловал сложными философскими терминами, встал вопрос о глоссарии. Это еще раз продемонстрировало мне остроту и афористичность ума Ларисы Алексеевны. На мой вопрос о значении термина «самодостаточный» она без малейшего промедления тут же выдала дефиницию: «Имеющий основание в самом себе». Точно так же было и со словом «трансцендентный», которое Лариса Алексеевна объяснила как «термин, обозначающий аспекты бытия, выходящие за сферу ограниченного существования эмпирического мира». А вот на просьбу объяснить, что такое «соборность», она ответила, что ей нужно подумать. К нашей следующей встрече Лариса Алексеевна сформулировала свое объяснение и для этого слова, определив соборность как «специфическую позицию русской общественной мысли, касающуюся соотношения личного и общественного; акцентирует включенность личного в общественное, при этом личное не подавляется общественным».
Не могу не отметить, что Лариса Алексеевна была носительницей красивейшего русского языка, какого больше уже не встретишь. В памяти запечатлелись емкие и образные выражения из ее текстов: «совокупность бытия», «всеблагое божество», «сюжетно-тематические напластования», «одинокая скрижаль в измерениях человека и его бытия»… Подобные фразы можно встретить почти на каждой странице ее трудов. Чего стоит одно только словосочетание «неизбывная тоска» с его щемящей экспрессией!
Вскоре после выхода в свет учебного пособия «Человек в религиозной философии» нас ждал приятный сюрприз. В издательство “Zvaigzne ABC” пришло письмо из Скопье — столицы бывшей югославской республики Македонии. Местный университет попросил у издательства права на перевод и издание этой книги у себя. Вышла ли она на македонском языке, для меня осталось неизвестным, но сам этот факт говорит о признании.
По завершении работы над учебным пособием мы с Ларисой Алексеевной больше никогда не встречались. Думаю, что это плохо, но такова жизнь… Несколько раз созванивались, и она поведала мне, что получила звание professor emeritus и весомую прибавку к пенсии и что это стало возможным только благодаря хлопотам директора Института философии и социологии Майи Кулэ, которую она всегда выделяла особо среди своих младших коллег на протяжении более двух десятилетий нашего знакомства.
В 2002 году узнал, что Ларисы Алексеевны не стало и что ее кремировали. Это опять натолкнуло меня на философские размышления: человек — это вовсе не то, что остается после смерти от его «природного естества». На примере Ларисы Алексеевны это вполне зримо — после нее осталось замечательное творческое наследие. О том, что оно востребовано, в наш век прогресса информационных технологий легко судить по обилию упоминаний и ссылок в Интернете.
Не так давно и мне вновь довелось соприкоснуться с текстами Ларисы Алексеевны. Для интернет-портала www.russkije.lv я подготовил публикацию фрагментов из упомянутого учебного пособия, над которым мы с ней работали. Акцент в публикации был сделан на русской философии, и из главы II «Место и роль мыслителей Нового времени в становлении современной религиозно-философской антропологии» были взяты параграфы «Человек, Бог и мир в религиозно-философских исканиях Ф. М. Достоевского» и «Человечество и Богочеловечество в религиозно-философской системе В. С. Соловьева», а глава IV «Философско-антропологические учения “серебряного века” русской культуры» приводится полностью и включает параграфы: «Экзистенциальная философия Н. А. Бердяева», «Теория реальности у С. Л. Франка», «Теодицея и антроподицея в философии П. А. Флоренского», «С. Н. Булгаков: человек как “око мировой души”».
В качестве комментариев использованы статьи из глоссария к учебному пособию, составленного самой Ларисой Алексеевной. Ну, как можно было пройти мимо такого определения, как «теодицея — оправдание Бога, состоящее в разрешении противоречия между благим и справедливым Богом и существованием мирового зла»? Или: «Антроподицея — оправдание человека как бытия, имеющего смысл существования и обладающего свободой и ответственностью»?
Лариса Алексеевна Чухина продолжает общаться со своими читателями, и они продолжают получать от этого общения не только интеллектуальное удовольствие, но и эстетическое наслаждение.
