Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Василий Барановский
Вера Бартошевская
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Германис
Андрей Герич (США)
Александр Гильман
Андрей Голиков
Борис Голубев
Юрий Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Оксана Дементьева
Надежда Дёмина
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Андрей Колесников (Россия)
Татьяна Колосова
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Марина Костенецкая
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Димитрий Левицкий (США)
Натан Левин (Россия)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Николай Никулин
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
Анастасия Преображенская
А. Преображенская, А. Одинцова
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Павел Тюрин
Михаил Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

 Дайнис Иванс и  Владимир Стешенко

Дайнис Иванс и Владимир Стешенко

«А мы поможем русским — штрафами!»

Елена Слюсарева

«Ves.LV»


26 октября 2012 («Вести Сегодня» № 169)

Главный проверяющий латышского языка Антон Курситис — о философии любимой работы

 
На предложение сделать интервью для крупнейшей русской газеты Латвии г–н Курситис откликнулся весьма доброжелательно и предложил демократичную модель общения — каждый говорит на своем языке. Приведем лишь самые примечательные моменты этой увлекательной почти трехчасовой дискуссии…

— Судя по имени, русские корни у вас имеются?

— Скорее латгальские. Я родом из Латгалии. Первые 16 лет работы в Центре госязыка занимался родным регионом плюс Лимбажи, Валмиера, Цесис, а последние 6 лет работаю в отделе контроля, хотя по образованию экономист.

— Чрезвычайно творческая у вас работа — то Деда Мороза инспектируете, то «Новую волну», то футболистов. За что боретесь?

— За то, чтоб латышскоговорящие жители могли употреблять родной язык свободно на всей территории Латвии. Это записано в Законе о госязыке. Хотя со времен распада СССР прошло уже 20 лет, но русский остается самодостаточным, а во многих коллективах и единственным.

— Так, может, не тот путь выбрали, если за 20 лет не смогли людей научить языку? Может, мотивировать русских бесплатными курсами вместо проверок — очередь одних безработных за латышским на полтора года растянулась.

— Странная постановка вопроса. Какие курсы вам должны организовывать, если еще 20 лет назад латышский объявили государственным — кто хотел, тот выучил. А тем, кто не удосужился, никакие курсы, значит, не помогут. Но обучение не наша компетенция.

— Но раз очередь есть, значит, люди хотят учить язык. И потом, бесплатных курсов не было и 20 лет назад — одно время организовали, но быстренько закрыли.

— Ну что тут требовать от Латвии, если ни в одном государстве нет такого числа русскоговорящих жителей — 40 процентов.

— Но если вы хотите, чтоб они знали ваш язык, им нужно помогать. А вы штрафуете и увольняете людей с работы за недостаточное владение латышским.

— Это демагогия. Увольнять мы никого не имеем права — только работодатель. Живущие в больших государствах русские ведь учат английский, немецкий, а те, кто не хочет учить латышский в Латвии, просто шовинисты.

— Вам нравится, что вас боятся?

— Откуда вы знаете, что боятся?

— Нам об этом читатели постоянно рассказывают. Накануне проверок люди пьют корвалол, маются сердечными приступами, а то и увольняются, не в силах выносить прессинг.

— Вот странно, мы ж не требуем ничего особенного. Как в Москве, так и в Латвии продавец или парикмахер должны знать госязык. Но только в Латвии кричат о дискриминации. Вот когда в Москве появится 60 процентов китайцев, а в Санкт–Петербурге 84 процента, тогда русские нас начнут понимать. Какая еще может быть мотивация соблюдать законы? Если автоводитель превысил скорость на дороге, его штрафуют. Нарушил Закон о языке — то же самое, и не надо делать из этого трагедии. Тем более, что на самом деле дискриминации до сих пор подвергаются латыши. Я же не смогу работать, например, в Даугавпилсе без знания русского. Русский язык хоть и несчастье для нас, но в то же время и огромный ресурс.

— Так, может, его сделать обязательным в латышских школах?

— Вернуться на 20 лет назад — ни в коем случае! Он же опять будет доминировать. Его и так несравнимо больше в Латвии — в Интернете он, на телеканалах…

— Но вы же сами русский знаете, а молодежь свою обделяете, лишаете ее конкурентоспособности.

— Только до тех пор, пока государство не ограничит здесь функционирование русского. А лет через 30 все русские будут говорить по–латышски, как и турки, и китайцы, здесь проживающие. Что до культуры, так множество русских молодых людей, как и латышских, тоже в России никогда не были.

— Чего вы добились своими репрессиями от русских: исследования показывают, что 74 процента школьников знают латышский язык, но не любят его. Вы приходите на предприятие с проверкой — собрание идет на латышском, уходите — все переходят на русский. Фальшь…

— Да, на частных предприятиях такое возможно. В правление Вике–Фрейберги языковые требования к частной сфере были, к сожалению, заметно ослаблены. Госязык — это не женщина, которую обязательно надо любить, его нужно просто знать.

— Странно, что они там вообще остались. Правила на рынке регулирует спрос. Я буду платить за ту услугу, которая мне нужна, и не пойду к парикмахеру, который не знает русского.

— Но поймите, здесь Латвия, и почему парикмахер должен учить русский, турецкий или японский? Я вообще против того, чтоб делить население на общины — русскую и латышскую. Это демагогия, есть государствообразующая нация и меньшинства. Вы ж не будете делить население России на русскую, еврейскую общину, татарскую…

— А русских, предки которых здесь жили до 40–го года, вы куда относите?

— К государствообразующей нации. И на латышей и русскоговорящих делить население неправильно, есть латышскоговорящие и латышсконеговорящие.

— Рамочная конвенция, которую ратифицировала Латвия, говорит, что использование языков меньшинств не вредит госязыкам, наоборот, гармонично дополняет всеобщую жизнь…

— Латвия — особый случай. Если б наше меньшинство пропорционально составляли люди разных национальностей с разными родными языками, тогда согласен. Но у нас же большинство составляют русскоговорящие, в Даугавпилсе их удельный вес достигает 84 процентов, в Риге почти 60.

— Вы сами себе противоречите. Говорите, что русский доминирует и его надо ограничивать, но откуда тогда появился целый пласт латышей, которые не знают русского и прекрасно без него обходятся? Значит, и латышский самодостаточен.

— Но только в селах и маленьких городах. Вот почему русские не живут в деревнях? Там безработица высокая, зарплаты низкие, социальная поддержка слабая, а в крупный город латышу нельзя — русского не знает, там его дискриминируют.

— Так русским же землю не разрешали покупать, сертификатами обделяли, куда ж мы поедем? Это латышам земли предков возвращали.

— Приватизировать дорогие квартиры в Риге у вас сертификатов хватило, можете, когда захотите. И сейчас, посмотрите, латыши в образовании трудятся, в культуре, в госуправлении, в сельском хозяйстве, а русские — в основном в бизнесе, промышленности и транспорте.

— Так нас повыбрасывали с государственной службы, и мы выживали только благодаря самим себе.

— Нет, исторически сложилось так, что русские и латыши выбирали занятия в разных сферах. Я, кстати, потому уверен, что к России вы присоединяться не хотите — вам здесь удобнее. Посмотрите, сколько магазинов в центре Риги принадлежит русскоязычным…

— Крупные сети вообще–то принадлежат литовцам и норвежцам.

— Но остальные все–таки принадлежат больше русскоязычным, чем латышам.

— Чисто логически, согласитесь, странно, что язык, на котором говорит 40 процентов населения страны, носит статус иностранного.

— Сейчас я вам отвечу: в Индии и Китае куча языков и множество жителей, но эти государства не играют такой роли в мире, как Россия. Потому что Россия — военная держава и находится рядом с нами. Стоит нам дать статус русскому языку, и он снова будет доминировать. Почему в СССР прибалтов–мужчин было меньше с высшим образованием, чем женщин, — только мы в школах учились 11 лет, в остальных республиках по 10. Вот все после школы шли в вузы, а мы почти сразу в армию, так нас дискриминировали. Да, сейчас учатся еще дольше, зато все одинаково.

— Кончился уже Советский Союз, а вы вместо него продолжаете бояться России — почему?

— Потому что большие государства по определению не могут понять проблем маленьких, в этом их несчастье. В США такие же шовинисты, как и в России. И те же еврокомиссары выполняют волю больших стран, откуда норвежцу Воллебеку знать про наши особенности? Но им не избежать наших проблем. В сравнении с 2,6 миллиарда китайцев и индусов 140 миллионов русских это очень мало.

— Латышей еще меньше, потому вам нужны союзники, а вы своим нежеланием смотреть в глаза реальности отталкиваете половину населения.

— Но подождите, была же оккупация. Россия тоже была оккупирована — 200 лет татарского ига. Какая между нами разница — русские боролись с оккупантами, почему мы не можем побороться?

— Вы не успеете. С вашим подходом латышское государство скоро кончится.

— Мне не нравится демагогия. Ну, может, уехало 200 тысяч. Да, провинция опустошается, но не крупные города. А почему так — потому что латышскоговорящие не могут объединиться и добиться принятия законов, чтобы с них необоснованно не требовали знания русского.

— Вас послушать, русские живут при коммунизме, хотя на самом деле на русском ни вывесок нет, ни уличных табличек, ни аннотаций к лекарствам.

— Я был готов к такому вопросу: относительно табличек — они целиком в ведении самоуправлений. Иначе если писать на русском, то надо и на китайском, и на английском… Это по Закону о госязыке. В остальном пожалуйста — мы не штрафуем ни за вывески (и они есть во многих местах), ни за аннотации. Закон не запрещает переводить их ни на японский, ни на русский. Вы посмотрите, сколько русских школ работает по стране — количество не сравнимо ни с эстонскими, ни с польскими. Разве это не показатель нашей дружественности, что еще мы должны разрешить русским?

— Когда в «Нарвесене» продавщица отказалась обслуживать покупателя, говорившего на русском, ее уволили с работы, а вы наградили — за дружественность латышскому языку.

— Да, потому что она права. Почему латышский национализм в Латвии это плохо, а русскоязычный шовинизм в Латвии — хорошо?

— Когда человек приезжает в Турцию и покупает там дубленку, ему страшно радуются и никто не требует говорить с продавцом по–турецки. По сути вы наградили продавщицу за недружественное отношение к миру.

— А почему вы ассоциируете недружественное отношение к миру с дружественным отношением к латышскому языку? Турист этот покупатель или местный — в этом разница. Да если и турист — разве у китайских или немецких туристов на нашей территории прав меньше, чем у российских? Тот покупатель не был обслужен из–за своего шовинизма.

— А фирма недополучила прибыль. Г–н Курситис, ну невозможно добиться моноязычия в стране при таком большом числе носителей другого языка — это реальность.

— Да кто вам мешает в редакции общаться на русском языке — общайтесь, в этом нет проблемы, но вы хотите ввести свой язык во всех остальных местах. Мы действуем в соответствии с конвенцией, ни литовцы, ни эстонцы, ни поляки в Латвии не возмущаются, и русским нельзя быть особенными.

— Почему же, все–таки мы здесь все 20 лет живем.

— Вы здесь уже 200 лет живете, и все равно на вас чувствуется влияние России. Жалуетесь, что мы вас не защищаем. Да если б не защищали, здесь бы все было на английском.

— Так если 200 лет, может, все–таки ввести русский в латышских школах?

— Нет, в Китае население в десять раз больше, чем в России, что ж нам теперь — вводить китайский? Тем более, что русский один из самых сложных языков. Еще больше удлинится школьное образование. И так 80 процентов латышей русский знают, а 80 процентов русских знают латышский. Случаев, подобных «Нарвесену», за 20 лет была всего пара, не так уж вас ущемляют, как вы жалуетесь.

— Недостатков в работе своего государства вы, конечно, не видите. Русские виноваты во всех его бедах.

— Не русские, а русскоговорящие. Ну какой он русский, Линдерман? Или Жданок, Плинер, Цилевич, Гильман…

— Заметьте, все эти люди свободно владеют латышским.

— Я не люблю их за их политику русскоязычного шовинизма. Не может у русскоязычных быть здесь прав на употребление родного языка больше, чем у эстонцев, литовцев или поляков.

— Ну да, а у канадцев и финнов может. Тренер хоккейной сборной Латвии канадец, у рижского «Динамо» — финн, и не слышно, чтоб вы у них язык проверяли, как у Знарка и Старкова.

— У иностранных тренеров мы язык не проверяем. К Знарку были претензии в том, что он не обеспечил перевод пресс–конференций на государственный язык и сам не владел. У Старкова мы требовали знания госязыка, потому что он латвийский специалист и обязан сам владеть госязыком.

— А кто пожаловался последний раз?

— Латышский журналист. В данный момент у нас открыто порядка 1800 дел за нарушения. Оштрафовано 826 человек. Штрафуется примерно 50% виновников, нам ведь выгоднее не штрафовать, а мотивировать человека к изучению языка. Чтоб человек боялся штрафа и учился. За последние 9 месяцев мы проверили около 4000 случаев и по 3000 составили акты. Оштрафовано 816 человек, а средний счет 33 лата. Я, конечно, где–то понимаю русских, я учился на одном курсе с Гапоненко. Понимаю, но не оправдываю. К сожалению, жизнь такова, что побеждает сильнейший.

И о футболе

... — Спортсмен–профессионал латвийской сборной, по идее, должен владеть госязыком на высшую категорию. Но Артема Руднева, получается, мы не можем проверить. До игры нельзя, скажут, что мы его нервировали и он из–за этого гол не забил. После игры нельзя, он улетает в Германию, потому что ему там платят много денег.

— Так вы ж должны проверять знание языка при исполнении служебных обязанностей — бегать, то есть, по полю рядом с ним.

— Нет, мы можем вызвать его к себе. Но он же не придет. Мы делаем все, чтобы он не волновался и не расстраивался, пусть хотя бы играет хорошо за Латвию. А то государство деньги потратило на его обучение в школе, а он язык не выучил. И голов не забивает. А в Польше и Германии и языки учит, и играет хорошо. В Польше за прошлый сезон забил 23 мяча, а за Латвию в 23 матчах только один мяч. Хотя футболист хороший.