Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Василий Барановский
Вера Бартошевская
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Герич (США)
Андрей Германис
Александр Гильман
Андрей Голиков
Юрий Голубев
Борис Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Оксана Дементьева
Надежда Дёмина
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Татьяна Колосова
Андрей Колесников (Россия)
Марина Костенецкая
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Натан Левин (Россия)
Димитрий Левицкий (США)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Николай Никулин
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
Анастасия Преображенская
А. Преображенская, А. Одинцова
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Михаил Тюрин
Павел Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

Рига в первые дни немецкой оккупации (июль 1941 года)

Рига в первые дни немецкой оккупации (июль 1941 года)

Почти дословно. Эпизоды (Изя Малер и другие в те далекие шестидесятые)

Анатолий Ракитянский

 

Иерусалимский библиофил. - Изд-во «Филбиблон», Иерусалим, 2011.

Это невероятно, что уже прошла половина столетия с тех пор, когда мы были юношами с амбициями, наивны, а вот некоторые картины тех дней я вижу словно наяву: все лица молодые, яркие, жизнерадостные… По-крайней мере у меня они перед глазами как живые, и некоторые голоса, смех, звуки, краски – они тут, со мной, рядом. Да и наша Рига осталась в памяти яркой страницей именно того времени, и сейчас я узнаю в ней иногда ту, а иногда мне кажется, что я живу словно в чужом городе…

Случилось в те шестидесятые годы как-то нам троим познакомиться и сойтись дружески-приятельски: Валерию Цесвану, Виктору Васильеву и мне. Вместе проводили свободное время, бывали друг у друга дома. Часто в доме по Карла Маркса 4, в квартире у Валеры, которого мы просто называли Валькой, собиралась интересная компания: Валентин Семенов, Исраэль Малер (мы чаще обращались к нему просто - Изя), Владимир Френкель и его брат Борис, Роман Тименчик, Павел Тюрин, Виктор Васильев, Марина Васильева, Сергей Марченко, Владимир Гаврилов. Из постоянных посетителей было около семи-десяти человек, но круг знакомых был гораздо шире. Бывали на этих вечерах Борис Резник, Эмма, Нина (девушка Валеры), Ляна Сандлер, Ольга Амалина, Юрий Суворов, Лора Акинчиц. Мне казалось, что в этом доме побывал и  поэт Иосиф Бейн, отец большого семейства. Но вот В.Френкель и Б.Равдин  меня поправили у Цесванов он не бывал. А вот на «Бродвее» - на главной рижской улице Ленина его можно было увидеть шагающим с супругой во главе, а за ними вереницу из 5-7 потомков.  Приезжали гости из Москвы (Брагинский-младший), кто-то - из Тарту. А Марина из Ленинграда увлеченно рассказывала о модном финском романе Марти Ларни «Четвертый позвонок».

Родители Валеры и его сестры Ани почти не участвовали в наших вечеринках и поэтических – и не только поэтических – баталиях, весьма спокойно относились даже к тому, что мы засиживались далеко за полночь, а за столом непременно было вино и закуска. Замечательно читал стихи Володя Френкель –Пастернака, Ахматову, свои и присутствующих. Когда по тексту было: «О, мужчина!» – рука Володи невольно показывала на слегка захмелевшего очередного «поэта», а когда шло восклицание «О, женщина!», рука показывала на юную Аню. В этом не было никакой театральности, скорее так совпадало по ходу чтения. Стоит, наверное, вспомнить об этом приветливом доме и наших встречах в другой раз подробнее, ведь это почти целая эпоха нашей жизни в той далекой юности.

С Малером мы познакомились именно в доме Вали и Ани Цесванов. Я как-то сразу обратил на него внимание: в его внешности было что-то поэтическое, а его стихи – вполне лиричные и метафоричные – вполне соответствовали его облику, напоминавшему Сергея Есенина: глаза, кудри и локон справа. Но когда я намекнул на это, то увидел, что это сравнение ему совсем не понравилось, даже больше того – он как-то отстранился от меня. Эта реакция мне была не совсем понятна, но вскоре снова всёвернулось на круги своя, и мы общались спокойно и по-доброму.

Я уже успел прочитать в компании какие-то свои стихи, показал рисунки. Аня забрала эти листы и куда-то спрятала. В один из наших вечеров Малер подошел ко мне, показал на белоснежную скатерть и бокалы на тонкой ножке, а затем спросил: «Что они напоминают тебе как художнику, как поэту?». Я сразу не ответил, а Изя прочитал экспромт из несколько строк, где сравнил бокалы с цветами: бокалы напомнили ему тонкие зеленые стебли и изящные бутоны роз. Запомнилась строка из других его стихов: «Глаза твои зашторены косым дождем ресниц…». В тот период мы все увлекались стихами Пастернака, Мандельштама, Цветаевой.  Возможно, они оказывали некое влияние и на наше стихотворчество. Малер иногда срывался в эпатаж в своих пристрастиях, дискуссиях, на мой взгляд, для него совсем не свойственный.

Позже наступило время, когда наша компания почти распалась: кто-то просто исчез из поля зрения, кого-то призвали в армию, кто-то завел семью, – мы же, встречались с Малером  чуть ли не каждый день в Центральном антиквариате на улице Дзирнаву, книжных магазинах. В Центральном антиквариате был «вынос» вновь принятых книг к 12-13 часам, совпадающий с обеденным перерывом, мы старались попасть к прилавку магазина именно в это время, а затем уже продолжали наш обход других магазинов. Я искренне порадовался, когда он приобрёл альбом Кандинского, изданного в 1918 году (1). Спустя какое-то время Изя уступил альбом мне, который в свою очередь перекочевал букинисту и хорошему моему знакомому Мише Иткину, а дальнейшая судьба альбома мне не известна. Получил я от него Эмиля Верхарна «Безумие полей», сборник стихов с портретом известного французского поэта(2). Этот сборник у меня до сих пор на книжной полке. Пришли от  Изи  в разное время книги поэтов и писателей: В.Третьякова, Ильи Эренбурга, Велимира Хлебникова, Бориса Пильняка и других авторов. С И.Малером мы регулярно виделись в  университете, стали довольно часто встречаться в кафе, ходить на художественные выставки, концерты классической музыки. Это был период конца 60-х – начала 70-х.

Именно тогда Малер указал мне на графические работы рижанина Алексея Юпатова, автора многочисленных и любимых многими экслибрисов, замечательного графика, выполнившего иллюстрации к «Евгению Онегину». С помощью Изи я познакомился с этим художником, а затем, после трагической гибели Юпатова, стал активно заниматься его творчеством.

Когда мы в очередной раз сидели за чашкой кофе в т.н. «Птичнике» – известном открытом рижском кафе, где часто собиралась богема, – Изя познакомил меня с прекрасным живописцем Георгием Матвеевым. Он был гораздо старше нас, но прекрасно выглядел – моложе своих лет.  Матвеев окончил рижскую Академию художеств, побывал во Франции, его парижский цикл стал известен и отмечен самим А.Н. Бенуа. Мы старались всегда приглашать его за наш столик, угостить; зная его «ликерные» пристрастия, заказывали ему рюмку-другую шартреза или бенедиктина.

На очередной выставке в Доме художника И.Малер познакомил меня с Еленой Антимоновой, которая выполнила для него интересный экслибрис. Позже эта встреча переросла в дружеские отношения. В свою очередь, я его познакомил со Станиславом Рубинчиком – страстным книжником и писателем, автором замечательной книги «Рукопись, найденная в саквояже»: о библиофильских страстях юного книжника, посвятившего себя поиску библиотеки писателя-библиофила С.Р. Минцлова.

Однако самыми памятными и интересными были наши разговоры, хотя порой милые беседы о поэзии и поэтах перерастали в бескомпромиссные схватки. Дело в том, что я покупал все без разбору поэтические сборники, как бы выстраивая антологию русской поэзии, к чему Изя относился весьма иронично. Я доказывал, что и у средней руки поэта попадаются хорошие стихи, а Малер утверждал, что это пустая трата времени. И еще: «Пора бросить умиляться классиками, хватит с них школьной программы!» – таков был его приговор. Разумеется, он меня в конце концов убедил относиться более разборчиво к выстраиванию своих пристрастий. Хотя Пушкина, Тютчева и Лермонтова я не согласился в те времена поменять на Брюсова, Гиппиус и Бальмонта – никак не мог в них вчитаться. Наши разговоры я записывал на всяких бумажных клочках, а затем фрагменты интересных эпизодов заносил или в записную книжку, или в дневник, где фиксировались события дня. Но после того, как Владимира Гаврилова вызывали в «угловой дом», т.е. в местное КГБ, дневник, записи разных лет и некоторые рукописи  пришлось сжечь. Были веские причины для этого, тем более что в дневнике находились записи о знакомых, и не только о поэзии , а рукописи были не только мои. Но однажды, спустя много лет, перебирая бумаги, я нашел несколько клочков с записями фраз Малера, забытых фрагментов дневника, и теперь есть возможность воспроизвести некоторые из них почти дословно:

«Не умничай, лучше скажи глупость, – будешь оригинальным!»;

«Идем смотреть снег»;

«Надо читать, читать… а потом бросить читать, выйти на улицу, закричать от тоски и горя, что тебя распирают чувства, которые воспроизвести ты не можешь, как могли это поэты Серебряного века…»;

«Жаль, что сейчас запрещены дуэли, я бы дрался».

Он был младше меня и ниже ростом, но для меня он был авторитетом номер один, несмотря на иногда колкие слова в мой адрес: «Ну, ты и мимоза, тебя надо хранить под стеклом». Ему нравилось, что возле меня порхали девицы с танцплощадок. В кругу их он внутренне смущался. Но приглашал меня: «Пойдем сегодня на балеху в Академию художеств, там очень выразительные дамы». По натуре он был человек нежный и лиричный, но тщательно это скрывал. На вечерах у Вали Цесвана, бывало, отведет в сторону: «А ведь можно просто покурить в коридоре». И мы шли в коридор, на лестницу, в подъезд, где он меня экзаменовал Северяниным: «Сияет ночь и робкою газелью / Скользит, струится силуэт»; «В такую ночь отдаться / Ты вправе мне…». Этих стихов я не знал, и потом их не нашел ни в одном из своих северянинских  сборников. Только недавно мне подсказал Борис Равдин, что это строки из «Синего сонета», но приведены цитаты неточно.

 Изе нравилось быть пророком. Как-то возле пустого постамента памятнику Барклаю де-Толли он сказал: «Скоро наш полководец опять будет тут стоять», и это событие случилось, но совсем не скоро*. Однажды он произнёс: «Нас будут вспоминать потом…». После чего я, наверное, уставился на него: не шутит ли, но он был вполне серьезным. Гуляя по нашему «Бродвею» – улице Ленина (ранее и сейчас – Бривибас), – однажды мы встретили рижанина Александра Каверзнева, радиожурналиста, впоследствии – знаменитого телевизионного комментатора московского Первого канала. Каверзнев поделился с нами интересными фактами, среди которых нас поразила его фраза о том, что вот мол, первому космонавту Гагарину осталось недолго жить. На что Изя мне потом сказал: «Ну, это он загнул для форсу, подчеркивая, что он человек информированный». Что имел в виду Александр Каверзнев, было непонятно, но, как потом оказалось, он был недалек от истины.

Малер приносил мне на прочтение какой-то самиздат, конструировал подборки. Родилась идея отпечатать на машинке свой альманах. В Госбиблиотеке (рижский аналог московской и питерской Публички) Малер заказал «Rigaescher Almanach» («Рижский альманах»), издававшийся на немецком языке в девятнадцатом веке, и показал мне. Затем мы стали составлять свой «Рижский альманах», в первом варианте которого было много стихов. Но время было такое, что идея осталась лежать пока в столах. Затем Изя уехал, и поэтическая часть осталась у него. Когда же к нам присоединился В. Ботвич, и мы через несколько лет реализовали в пяти экземплярах самиздатовский «Рижский библиофил», я через коллег из нашего НИИ послал в Израиль Малеру его экземпляр, но он почему-то не ответил. Возможно, он не хотел меня «светить», а возможно, экземпляр почему-то до него не дошел. Свой экземпляр «РБ» я передал  в Москву Марии Богданович, редактору журнала «Библиофильские известия».

Когда Малер стал работать в книжном магазине, в Риге, на углу улиц Кирова и Суворова, он постоянно оставлял мне новинки и другие нужные книги. Потом в этом же магазине, в его отделе, стали появляться и старые издания. Но активно Изя стал работать с букинистикой в магазине на улице Авоту, в так называемом отделе книжного обмена. Он там неоднократно меня выручал и проводил не совсем равноценный обмен в мою пользу. Мои книжные пристрастия росли не по дням, а по часам, и личная библиотека к восьмидесятым годам насчитывала семь-восемь тысяч томов. А в семидесятые Изя был у меня в гостях, просмотрел книжные полки и предложил избавиться от переизданий, дублей, поскольку у него появился один «голодный» клиент. Я согласился, и тогда ушло несколько сотен книг. Вскоре после этого я обзавелся десятком художественных альбомов.

Я не знал, что Изя собрался уезжать, но почти догадался в нашу последнюю встречу, по крайней мере о том, что он был чем-то сильно обеспокоен. Мы сидели в кафе «Вецрига», говорили о книгах, но чувствовалось в его голосе какое-то напряжение. Я не счел нужным допытываться о причине этого напряжения. Выйдя из кафе через какое-то время, мы прошли до перекрестка улицы Ленина –  бульвара Райниса и расстались. Сделав несколько шагов, я оглянулся, в этот момент оглянулся и он, махнул неловко рукой и зашагал, быстро удаляясь. Я минуту еще постоял на месте… Только через пару месяцев я узнал, что он уехал.

Исраэль Малер безусловно был настоящим художником. Его талант искал выхода в поэзии и искусстве, но обстоятельства времени и жизни не позволили ему по-настоящему реализоваться. Он слишком рано ушел. Он мог бы еще написать не одну картину, издать свою настоящую особую книгу…

_______________________________________________

  1. Кандинский. Автор текста В.Кандинский. Издание Отдела изобразительных искусств Народного Комиссариата по просвещению. М., 1918. 56 с.: илл. /Репродукции живописи и графики/.

2. Эмиль Верхарн. Безумие полей. Перевод Б.Серябрякова. Вступительные статьи Львова - В.Л.Рогачевского  и  Мих. Горькова. Издание М.В.Аверьянова. С.П. 1914. XCVI c. + 71 с.

     * Памятник Барклаю де-Толли был установлен в Риге в 1913 году, недалеко от православного Рождественского собора, на углу Александровской и Елизаветинской улиц (при советской власти эти улицы назывались Ленина и Кирова, при Первой Латвийской республике и ныне: Brivibas и Elizabetes). Знаменитый полководец был уроженцем Риги. В 1915 году, в связи с военными действиями, памятник был демонтирован. В 90-е годы прошлого века памятник был восстановлен (конечно, копия). Открытие состоялось весной 2002 года. До этого постамент стоял пустым, и в начале 60-х годов около него собирались молодые поэты.