Метаморфозы национальной идентичности
Мирослав Митрофанов
Русские в Европе - это как? Обыкновенно! Но перспективно. Нас шесть миллионов - шесть миллионов соотечественников в разных странах ЕС, разнообразие судеб, убеждений и целей. Общий вопрос для всех - надо ли торопиться ассимилироваться, насколько выгоден и неизбежен этот исход, насколько наша судьба уникальна в мировом контексте?
Во времена глобализации несравнимо легче стало перемещаться между странами и менять язык общения. Но вот что упростилось кардинально, так это возможность эмиграции без ассимиляции и наоборот. Поясню эту арифметику на простых примерах.
"Летайте самолетами Аэрофлота!"
Мой друг Юра Соколовский рассказал, как он участвовал в президентском семинаре по проблеме массовой эмиграции из Латвии. Он был единственным депутатом на той тусовке, хотя приглашали всех. Молодые латвийские чиновники и пожилые интеллектуалы слушали доклад комиссии, вернувшейся из экспедиции по изучению латышских соотечественников в ареале их нового обитания на просторах Ирландии. Выслушан доклад был с едва сдерживаемыми эмоциями. Ужас! Надо что-то делать, а то все сбегут! А кем управлять? Кто культуру нации продолжать будет? Мы, что ли? Да, на... Однако, когда дошел черед до рекомендаций, дальше назидательных передовиц из "Диены" мысль участников не воспарила: "нужна молодежная политика", "патриотическое воспитание", "развитие личности" и прочая бла-бла-бла.
Соколовский поломал предсказуемый ход разговора, рассказав следующую нелояльную притчу. В застойные годы в Советском Союзе реклама тоже существовала. И как положено, она призывала граждан к выбору услуги, например: "Летайте самолетами Аэрофлота". Пикантность ситуации заключалась в том, что иных авиакомпаний для внутренних линий не было, и летать приходилось только и именно Аэрофлотом. Но вот когда появился выбор, никакая налаженная реклама Аэрофлота не смогла остановить отток части пассажиров в другие авиакомпании.
Так и с независимой Латвией. Призыв быть ее патриотом до вступления в Евросоюз в известной степени напоминал призыв «летать рейсами Аэрофлота». Рядовой латвиец, не имея простой возможности уехать в другую страну, вынужден был терпеть родное государство. Выбор в пользу переселения на "историческую родину" так и не стал делом настолько обычным, насколько о том мечтали страдальцы по "латышской Латвии". А вот после 2004 года рядовой наш согражданин получил возможность оставить родину и сделать легкий выбор в пользу Ирландии, Англии или Швеции. Вот-вот этот ассортимент пополнится Испанией, Португалией, Финляндией и прочими Грециями. Зададим вопрос: что именно выбирает наш человек, переселяясь в другие страны ЕС? Да то же самое, что выбирал потребитель, оставив компанию-монополиста в пользу других перевозчиков - комфорт, удобство и цену.
Да, да, уважаемые кунги! Одно дело - воспоминания детства, Старая Рига, Янова ночь, Взморье или хутор среди озер Латгалии. В этом Латвия хороша, мила и вполне конкурентоспособна с другими странами в сознании каждого родившегося на этой земле. И другое дело - нищета, вороватая политика, неповоротливый и высокомерный государственный аппарат, ненависть и зависть, пронизывающие латвийское общество. Здесь Латвия как нация, как государственный организм проигрывает Ирландии с Англией. Удивительная метаморфоза происходит с нашими гражданами/негражданами, получившими возможность легально пожить в тех странах - они быстро начинают распрямлять спину, у них просыпается человеческое достоинство и гражданская позиция. Скажем, большая часть петиций в Европарламент направлена именно нашими людьми оттуда, а не из Латвии. Оно и понятно - за спиной больше нет давящей нищеты, за тобой не охотится языковая инквизиция, чиновники приветливы и услужливы, полицейские, налоговики, социальные службы - все стараются помочь, а не отпихнуть или развести просителя… Я утрирую. Я очень утрирую. Я сознательно не говорю о проблемах тех стран. И при этом факт остается фактом: в условиях Евросоюза ИХ государства выигрывают у НАШЕГО государства конкуренцию за НАШИХ людей.
Когда Юра рассказал эту байку, латышские интеллектуалы не нашли, что возразить. Да и что тут возражать - патриотическим словоблудием нельзя компенсировать неконкурентоспособность своего национального государства. Чтобы не остаться без подданных в условиях открытой Европы, государство Латвия должно научиться "мыть ноги и пить воду из тазика" каждого своего клиента-налогоплательщика, то есть научиться так его обслуживать, чтобы у того отпал мотив платить налоги, строить дом и учить детей в другой стране. Характерно, что эти простые истины уже находят свою дорогу к сознанию отдельных лидеров нации. В этом году в новогодней речи Вайры Вике-Фрейберги появился абсолютно новый мотив: «Каждый человек ценен для Латвии, каждый человек нужен этой стране…». К сожалению, даже русская пресса не отметила благой перемены, хотя надо представлять, как тяжело президенту дались эти слова после ее века, прожитого в страстях по недостижимому реваншу.
Национальные особенности езды на кривой
Латышские парламентарии тоже что-то понимают. Зачастили в Ирландию, демонстрируют осведомленность. Но выводы делают безответственные. Например, в выступлениях с трибуны Сейма депутаты ТБ/ДННЛ говорят примерно так: «Ну и пусть едут из Латвии всякие непатриоты и оккупанты, пусть население уменьшается! В таких странах, как Люксембург и Исландия, людей живет еще меньше, а уровень жизни намного выше, чем в Латвии. Вот пример, которому надо следовать!». Очевидно националисты исходят из расчета, что на их век озлобленных и недалеких избирателей хватит, так как именно такие с трудом могут уехать. Возможно и в таком мелочном расчете кроется ошибка – по свидетельству русских латвийцев им приходилось встречать добелеподобных типов среди латвийских переселенцев и в Лондоне и в Дублине.
Основные правые партии демонстрируют высокомерное спокойствие. Их расчет - на «консервативную парадигму» экономического развития. Проще говоря, они надеются, что кривая вывезет. «Кривая» - это график экономического роста Латвии. Рост на данный момент присутствует, и он обеспечен низкой стоимостью рабочей силы. Основной вопрос в том, закончится ли этот ресурс до момента, когда Латвия станет настолько преуспевающей, цивилизованной и привлекательной для своих жителей, что будет однозначно выигрывать конкуренцию за них у других стран. Если ресурс экстенсивного роста будет исчерпан раньше, то массовая эмиграция не прекратится, и мало того, начнется бегство капитала. Жизнь в стране станет некомфортной даже для сегодняшнего узкого слоя богатых людей. И тогда территория Латвии станет этаким цивилизационным тупичком, каковым она уже была накануне своей первой оккупации в XII веке.
Если думать прагматично, то властям надо было давно, не надеясь на «кривую», вступать в глобальную конкуренцию за жителей, организовав контролируемое переселение толковых работников из более бедных стран. В начале апреля фракция ЗаПЧЕЛ выкатила пробный шар: на рассмотрение парламента был предложен законопроект о миграции квалифицированной рабочей силы. На националистов это подействовало как ящик мыла на спящий гейзер – шипения, пара и грязи хватило на пару часов. Но возмущались не все. Те, что поумнее – молчали и думали. Умным националистам не нужна пусть латышская, но нищая Латвия. Если латвийский бизнес пролоббирует и состав правительства окажется благоприятным, то через год этот же закон может быть предложен правительством, как уже не раз случалось с толковыми предложениями оппозиции.
Мозги к мозгам, деньги к деньгам
Лавинообразное размножение нищего населения Африки и Латинской Америки еще не остановилось, но развитые страны все сильнее испытывают недостаток в рабочей силе. Казалось, что же проще – откройте границы, и население перераспределиться оттуда, где его слишком, туда, где его мало. Но это приведет к тому, что богатые страны будут содержать массу беженцев, абсолютное большинство из которых не имеет ни специальности, ни навыков, ни трудовой этики, необходимых для работы в современной экономике. Однажды из любопытства я зашел в муниципалитет иммигрантского района Скарбек в Брюсселе: уже в утренний час там стояла изрядная очередь из разноцветных иммигрантов. Они угрюмо теснились для оформления социального пособия. Властям проще годами платить пособие, чем возиться с этими потерянными людьми – учить ремеслу, искать работу, стимулировать к труду.
И в тоже время сотни международных корпораций, чьи отделения действуют в этом же городе, ищут и переманивают работников из-за рубежа. Требуются опытные специалисты в области международного бизнеса, права, связи, компьютерной техники, логистики и так далее. Специалистов находят в Индии, России, Китае и прочих странах, где высокие стандарты образования сосуществуют с относительно невысокими стандартами жизни. Таких людей приглашают официально, оформляют за них все формальности, помогают устроиться с семьями. Из похожих соображений власти Бельгии всячески приветствуют переселение и работников европейских институций – они приносят стабильный доход народному хозяйству и улучшают характеристики местного населения в сторону лучшей образованности. Мозги – к мозгам, деньги к деньгам – вот основной закон охоты на людей в настоящий момент. Глобальная конкуренция за жителей – это в значительной степени конкуренция за «человека умелого», способного своим трудом больше дать стране, которая его пригласила, чем получить из закромов новой родины. Соответственно и общая тенденция в иммиграционной политике развитых стран направлена в сторону отказа от хаотического переселения случайных лиц (экономических беженцев и их родственников) в пользу отбора иммигрантов на основе жестких прагматичных критериев – образования, профессионального опыта, здоровья, знания языков, возраста и количества детей. Пионерами в таком селективном подходе стали Канада, Австралия и Новая Зеландия. Очевидно, что Европейский Союз, медленно, нехотя и спотыкаясь, движется в том же направлении.
Жених в чемодане
У того, что народ уезжает из Латвии, есть две причины – специфическая латвийская и общемировая, связанная с особенностями времени. Если специфический латвийский мотив для эмиграции – это неэффективная администрация и недоброжелательность государства по отношению к жителям, то общие мотивы - это потребность в профессиональной реализации, в высоких доходах, в безопасности, обустроенной социальной среде и инфраструктуре и…простое человеческое любопытство, наконец. Эти мотивы заставляют миллионы людей по всему миру покупать билеты на самолет, рыскать по Интернету в поисках предложения достойной работы, заполнять иммиграционные анкеты, прятаться в трюмах кораблей или вступать в фиктивные браки. В прошлом году в Брюссельском аэропорту была задержана местная дамочка, еле волочившая объемный чемодан. В нем оказался нелегал - жених пассажирки, подмерзший, но счастливый уроженец Конго. Не удивлюсь, если они оба уже получили то, ради чего пошли на приключения, и влились в пестрый демос бельгийской столицы.
В развитых странах Западной Европы переселенцы составляют уже до 10 процентов населения. Там, где размеры эмигрантских общин достигают некого критического размера, возникает эффект воспроизводства локализированной культуры новых меньшинств. В отличие от прежних времен национальное государство уже не принуждает к однозначной ассимиляции, и каждый переселенец волен выбирать глубину собственной прогиба под привычки аборигенов.
Караван его души
Квартира в мансарде страсбургской многоэтажки. Ее обитатель - сосед моих знакомых - одинокий арабский юноша. Большая комната, стол с компом посередине. Днем юноша где-то подрабатывает, а по вечерам садится перед компьютером и погружается в мир арабских сайтов. Он может точно также существовать в Париже, Рабате или Мюнхене. С этой стороны экрана – нехитрая работенка в супермаркете или в кебабной обжорке, а в остальное время – караван его души бороздит пустыни арабского Интернета.
Хочешь сделать хорошо – сделай это сам!
Вторая картинка. Встретил старую знакомую в Риге. Не видались лет двадцать. Не успел я начать расспрашивать, она сама восторженно заговорила. Вся ее жизнь посвящена сыну. И даже не столько ему самому, сколько его интеграции в латышскую культуру. «Представляешь, - говорила она, - мой ленивый муж-латгалец не придает этому значения. Все приходится делать самой! Я с рождения сына с ним общаюсь только по-латышски! Мне сложно, но не сдаюсь. По телефону с подругами говорю шепотом, чтобы русских слов не нахватался. В школу латышскую отдала, слежу, чтобы во дворе в компаниях не общался. Вот ему двенадцать лет будет – он по-русски ни слова не знает! Бабушка с ним по-русски, а он держится, молодец, не отвечает. Вот!»
Мое отечество - Родной язык
Третий пример. Конференция в древнем горняцком поселке на севере Уэльса. Поселок перестроен под нужды методического центра валлийского языка. В бывшей церквушке лекцию читает руководитель языкового центра. Он рассказывает удивительную историю воскрешения языка. За 30 лет все местное население – и этнические валлийцы и англичане коренным образом поменяли свое отношение к валлийскому языку, количество говорящих превысило половину жителей региона и продолжает расти. Молодежь считает, что на этом языке «говорить круто» и учит своих родителей. И все это без насилия, без языковых инспекций, запретов и штрафов. Только за счет убеждения и толковых школьных программ! Но вот лектор останавливается и задумывается: «Я недавно проанализировал, где я живу. Оказалось, что живу я не в Уэльсе или Соединенном Королевстве, а в пространстве родного языка. Весь мой круг общения, телефонные разговоры, электронные письма – это люди, говорящие по-валлийски, вне зависимости, как далеко они от меня живут».
Между эльфом и скифом
Четвертый пример. Пару лет назад в России проводилась перепись населения. В отличие от Латвии, где человек не волен выбирать свою национальность, а должен доказывать справками наличие в себе хоть капли соответствующей «крови», в России выбор этничности полностью свободен. По результатам переписи в России объявились не только не существующие для официальной Латвии латгальцы, и сомнительные с точки зрения науки поморы, но и, как бы помягче выразиться, не совсем реальные… эльфы и хоббиты. Последние в количестве десятков человек задекларировали себя на Урале, где «толкиенутая» публика полувсерьез бросила вызов обществу, подняв на щит новую идентичность. Скорее всего этот эпатаж останется малозаметным историческим курьезом, но конструирование идентичностей уже приводило в истории к заметным результатам. Правда, в основном, состоявшиеся новые народы – это реконструкция древних. Нынешние израильтяне – классический образец удавшейся реконструкции, когда масса разноязыкой и пестрой публики добровольно перешла на воссозданный из небытия язык и построила современную нацию. Похожим путем идут ныне корнуэльцы, компоненты конструирования есть в политике боснийцев, каталонцев и украинцев…
Спасибо Латвии за наш достойный выбор!
В рассмотренных выше примерах присутствуют несколько возможных комбинаций физического и духовного местообитания. В примере юноши араба физическая эмиграция сосуществует с виртуальным обитанием в среде родного языка. В случае моей русской соотечественницы из Латвии – жизнь дома с ассимиляцией в параллельную этническую культуру. В случае валлийца – обитание в глобализированном англоязычном мире с принадлежностью к сети элитарной меньшинственной культуры. Ну а пример российских эльфов – показывает в несколько гротескном виде вполне реальную тенденцию конструирования новых народов.
Очевидно, что в XXI веке в недрах глобализированного человечества будут возникать более или менее удачные реконструкции и конструкции новых этносов, будут новые сражения против унифицирующего катка молодых национальных государств. Ибо идентичность, которую ты сам осознано выбираешь, за которую надо сражаться, придает смысл существованию. Если проецировать эту общую закономерность на латвийские реалии, то надо заметить, что неоценимую услугу для становления русской общины Латвии оказывает внешнее давление латышского государства. Русская идентичность, о которой четверть века назад мы особенно и не задумывались, с годами приобретает все большую личную ценность вне зависимости от нашего физического местообитания.
Опубликовано в газете «Ракурс» в 2006 году
