Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Вера Бартошевская
Василий Барановский
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Светлана Видякина
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Герич (США)
Андрей Германис
Александр Гильман
Андрей Голиков
Юрий Голубев
Борис Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Надежда Дёмина
Оксана Дементьева
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Андрей Колесников (Россия)
Татьяна Колосова
Марина Костенецкая
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Димитрий Левицкий (США)
Натан Левин (Россия)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Николай Никулин
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Ина Ошкая
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
А. Преображенская, А. Одинцова
Анастасия Преображенская
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Михаил Тюрин
Павел Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

Профессор Синайский с дочерью Наталией

Профессор Синайский с дочерью Наталией

Функция культуры в национальном строительстве

Мирослав Митрофанов

Академик Лихачев писал, что смысл существования любой нации заключается в поддержании соответствующей национальной культуры. С академиками, да еще безукоризненно порядочными и уже, увы, покойными, хотелось бы всегда соглашаться. Но в данном случае нельзя. Определение страдает идеализмом.

 

Дмитрий Сергеевич в данном случае уподобился восторженной гимназистке, которая решила, что смысл жизни леопарда заключается в явлении миру прекрасной пятнистой шкуры. На самом деле шкура лишь помогает зверю реализовывать свои подлинные основные функции — охотиться, поддерживать гомеостаз, отличаться от чужих и привлекать себе подобных в целях продолжения рода.

 

Нация — хищная тварь

Она охотится, нежится, переваривая сожранное, и размножается, осуществляя всяческую экспансию. Говорят, что в постиндустриальные времена давление нации на реальность ослабевает. Может быть, где–то оно и так. Но события последних 20 лет в той части света, где нам суждено жить, показали, что хоронить нацию рано. Зверь жив, прожорлив, агрессивен и не думает сдаваться глобализации. И национальная культура, какой бы восхитительно прекрасной, яркой и нежной она бы ни была, продолжает служить нации в отправлении ее приземленных функций, а не наоборот.

Государственный аппарат является производным нации. С какого–то момента он живет жизнью, параллельной жизни общества, которое его породило и которому он должен служить. Он и служит, но не всем частям общества одинаково. После гибели коммунистической системы, возникшие на его обломках национальные государства чаще следовали либеральной социальной модели. Во всяком случае, наша Латвия пошла по пути наиболее радикального либерализма. Номинально это означало максимальный отказ от государственного регулирования. Однако в реальности государство максимально устранилось только от помощи слабым членам общества, перейдя на интенсивное обслуживание потребностей элиты. Все девяностые годы элита приватизировала и расхищала государственную собственность. Государство же определяло очередность и прочие правила растаскивания национального достояния, а после – защищало вновь приобретенное имущество. В сфере престижных и денежных профессий государство помогло монополизировать доступ к ним в руках немногих представителей той же элиты. Тот же процесс произошел и в политике — власть и даже возможность влиять на власть оказались сконцентрированы в руках малой части общества.

 

О жертвах вспоминать неприлично

Косвенным результатом латвийского элитаризма стало масштабное вымирание людей, не принадлежащих к элите. За десять лет вымерла десятая часть населения страны. Считать ли это преступлением элиты против собственного народа? Если говорить о каждом представителе элиты отдельно, то, безусловно, проявленное равнодушие к слабым соотечественникам, в частности, воровская приватизация и уход от уплаты налогов во времена нищенских пенсий и пособий является и грехом, и преступлением. Но эти понятия существуют на индивидуальном, человеческом уровне – там, где есть душа, совесть и личная ответственность перед Богом. Однако на животном уровне, на уровне популяционной регуляции не существует ни морали, ни понятия греха. Здесь действуют животные законы, диктующие допустимость и даже необходимость отказа сильных от помощи слабым во времена, когда популяция, стая, племя проходит жестокие испытания. Когда эти времена заканчиваются, рождаемость увеличивается, и народ компенсирует свои численные потери. В памяти остаются герои и победы. Про принесенные жертвы принято не вспоминать.

Латвийская элита выжила и укрепилась за счет того, что умертвила часть народа. Именно элита восстановила национальное государство, и она же наиболее заинтересована в вечном (насколько это слово применимо для нашего временного мира) существовании консолидированной нации. И та же элита является гарантом сохранения статус–кво, в том числе и в монопольном положении, которое она занимает ныне в экономике, в престижных профессиях и в политике. Однако было бы неправильно считать, что элита — некая паразитическая надстройка. При стабилизации обстановки элита все же начинает заботиться о своем народе.

 

Боливар не вынесет двоих?

Одним из инструментов сохранения и воспроизводства элиты служит национальная культура. Причем именно национальная, а не какая–то «общечеловеческая» или глобальная. При взгляде из дня сегодняшнего общечеловеческой культуры вроде бы, как и не существуют. А глобальная масскультура считается, и не без основания, грубым посредником в осуществлении западного, в основном, американского политического влияния.

В условиях глобализации европейские национальные государства продолжают развивать свой вариант культуры. Национальная культура восточноевропейских государств — это часто компромисс между полуживыми фольклорными элементами, искусственными мифами и местными репликами на европейскую и американскую моду нескольких волн. Культура имперских наций имеет более сложную природу, но и она держится на неком общественном договоре, или «заговоре» элиты, относительно того, что считать национальной культурой.

Инструментальное назначение национальной культуры состоит в задании параметров и стандартов, жестко регламентирующих доступ в национальную элиту. Конечно, знание латышских дайн, исторических мифов, искусственного эпоса о несуществовавшем герое и сотен народных песен никому не гарантирует ни материального благополучия, ни власти. Укорененность в латышской национальной культуре, воспитание в ее традициях является гарантией лишь опознавания в качестве «своего» в мультикультурном и двуязычном обществе. Принадлежность к латышской культуре является недостаточным, но необходимым условием для карьерного старта в системе государственного управления, в престижной профессиональной среде и в политике.

В силу этнических пропорций населения страны, особенностей менталитета русского меньшинства и странностей образовательной системы барьер, заданный принадлежностью к латышской культуре, на данный момент эффективно сокращает количество «кандидатов в элиту». Вы будете смеяться, но мы в парламенте были свидетелями серьезного обсуждения на тему, насколько хорошо один из немногих русских руководителей департаментов исполняет латышские народные песни. За последний год в Сейм не поступило на утверждение ни одного кандидата в судьи или в министры, который не был бы этническим латышом. Есть лишь один нелатыш во всех четырех латышских фракциях парламента.

С точки зрения качества административного управления, недискриминации и абстрактной «общественной пользы» такое отношение выглядит неправильным и оскорбительным по отношению к многочисленному русскому и другим меньшинствам. С точки зрения ограничения доступа в элиту действия латышских политиков и чиновников вполне логичны. А вот сетования прекраснодушных русских интеллигентов на то, что латышское государство не поддерживает русскую культуру, выглядят смешно. Боливар не вынесет двоих. Одной стране не нужны ни две элиты, ни широкий доступ в единственную существующую. Вот почему государство развивает только латышскую культуру, и вот почему эта культура остается откровенно этнической и элитарной.

 

Политика удушения

Впрочем, говорить о том, что латвийское государство не поддерживает русскую культуру, не совсем справедливо. Существует рудиментарное чудо — Театр русской драмы, которому до вымирания поколения латышей, понимающего по–русски (еще лет двадцать), закрытие не грозит. Но этот театр — исключение. В стратегической сфере, от которой зависит воспроизводство русской культуры в Латвии — в области образования, государственная политика бескомпромиссно направлена на удушение, сворачивание и латышизацию.

В то же время, если у отдельного индивидуума или их группы проявляется четко выраженный запрос на разовую государственную поддержку русской культуры, то помощь государства абсолютно не исключена. Скажем, если организуется группа родителей и просит у самоуправления открыть русский класс, то при соблюдении количественных требований и процедуры запроса, класс, наверное, все же откроют. Или если какой-нибудь минимально приличный литератор просит у государственного Фонда культурного капитала оплаты издания своей книги, то при стечении благоприятных обстоятельств частичное финансирование он получит. Однако если в течение 5 лет ни один русский автор не попросит денег на издание своей работы, то никто этого не заметит, и не полетят ничьи головы в чиновничьем аппарате. А вот если что–то подобное произойдет с латышской культурой, то будет и скандал, и анализ, и оргвыводы. То есть поддержка русской культуры носит реактивный и фрагментарный характер, в то время как латышской — активный и системный.

 

Курица или яйцо?

К чему все эти «заметки на полях»? К тому, что судьба русской культуры Латвии зависит в первую очередь не от отношения к ней существующего государства, а от самоопределения русского меньшинства. Если русское меньшинство (русская община) признает свое наличие и согласится с наличием в своей среде собственной национальной элиты, то тогда русская культура будет востребована в качестве инструмента воспроизводства и воспитания этой элиты. Толпе же эмигрантов объединяющая культура не нужна — им достаточно индивидуального выбора между национальной культурой государства, в котором они живут, и культурой страны, с которой они связаны языком и историческим происхождением. Если в Латвии, наконец, появится институциированное русское меньшинство, то неизбежно возникнут и государственные или негосударственные инструменты для стандартизации и развития его культуры.

В отличие от классического спора, «что было раньше — курица или яйцо», спор о приоритете культуры или нации решается однозначно. В пользу леопарда.

 

Опубликовано в газете «Ракурс» в 2009 году