Беседа на Латвийском радио, посвященная 85-летию со дня рождения Ю.И.Абызова
Даугава, 2007, №1
Беседа за крутым столом на радио «Домская площадь» состоялась 18 ноября 2006 года, накануне дня рождения Юрия Ивановича Абызова, которому в этот день исполнилось бы 85 лет.
Ведет передачу Марина Костенецкая.
Марина Костенецкая. Нашу передачу мы посвятим человеку, который для Латвии, для культуры Латвии сделал очень много. Речь идет о русском писателе Юрии Ивановиче Абызове. К сожалению, этим летом Юрий Иванович от нас ушел, но его вклад в культуру Латвии неоценим, я думаю, что сегодня наш разговор будет подарком всей Латвии от Латвийского общества русской культуры, которое основал и которым бессменно руководил Юрий Иванович. Наш разговор об этом человеке. Итак, я представлю наших гостей: это ближайшие сподвижники Ю.И.Абызова по ЛОРКу — Борис Анатольевич Равдин, историк, Валерий Семенович Блюменкранц, член правления ЛОРКа, и Анатолий Тихонович Ракитянский, журналист. Я прошу сначала вас, Б.А., рассказать немного о том, как Юрий Иванович оказался в Латвии, человек, родившийся за много тысяч километров отсюда, а потом уже поговорить о том, что он для Латвии сделал.
Сидят: Антонина Ефимовна и Иван Федорович Абызовы, их младшие сыновья Борис и Юрий, стоят Паня Абызова, Александр Федорович и старший сын Леонид. Алапаевск. 1928-1929 (?)
Борис Равдин. Я хотел бы сказать два слова, предуведомляя его биографическую историю. Юрию Ивановичу должно было исполниться 85 лет. В последние годы он остался один, если иметь в виду его современников, и он часто себя спрашивал: зачем мне даровано такое долголетие? Почему я не ушел вместе с ними? И на этот вопрос он сам опасался ответить. Я думаю, что мы можем ответить вместо него: что ту работу, которую должен был выполнить Юрий Иванович — она требовала много времени, она требовала многих исторических перемен, она требовала много перемен в его собственной биографии, но судьба распорядилась так, что предоставила ему это время для его собственной реализации.
М.К. И он реализовался полностью.
Б.Р. И я думаю, что он реализовался полностью. И то, что он мог бы сделать и дальше, было бы не менее плодотворно, чем то, что он делал раньше, но я думаю, что все это было бы уже в развитие тех идей, тех представлений, тех...
М.К. ...основ, которые он заложил.
Б.Р. Да, тех основ, которые он заложил. В этом смысле надо сказать, что Юрию Ивановичу можно позавидовать, и не столько его долголетию, сколько тому, что он сделал то, для чего он был предназначен.
М.К. И сделал на стыке двух культур. Ну, а сейчас мы возвращаемся к биографии Юрия Ивановича. Где он родился, где учился, как оказался в Латвии?
Б.Р. Тут можно сказать, что биография Юрия Ивановича представляет собой, я бы сказал, такую трехчастотную композицию. Значит, первая часть: каким образом он оказался в Латвии? Родился он далеко отсюда, в поселке Реж, на Урале, наиболее близкое большое, так сказать, поселение — это город Свердловск. Мать из купеческой семьи, отец из кузнечного рода, вышедший в приказчики. Учился в городе, если не ошибаюсь, Асбест, само название говорит о том, с чем был связан этот город, потом в городе Алапаевске, этот город более известен в истории...
М.К. ...место расстрела великих князей.
Б.Р. ...да, и потом поступил в Свердловский университет. Но почему-то первое время в Свердловском университете не показалось, он вышел оттуда, вскоре началась война, и Юрий Иванович — трудно его представить в роли командира — стал сержантом стрелкового отделения. Надо сказать, что Юрий Иванович отчасти все-таки был похож на командира, но в большей степени был похож на командира такого, я бы сказал, кутузовского типа. Последние годы он сидел на заседаниях ЛОРКа, иногда задремывал, засыпал...
М.К. ...какое точное определение. Я сразу представляю Юрия Ивановича, действительно, и Кутузова, и этот совет в Филях, буквально с тех Филей...
Б.Р. ...да, да, да.
М.К. ...буквально с тех Филей и сошел в наш ЛОРК Юрий Иванович.
Б.Р. Я думаю, что он бы не возражал. Он был человек игровой... Потом вдруг просыпался и чувствуя, что ничего не получается, говорил: ну ладно, поговорим потом. А дело как бы, с его точки зрения, пойдет само, нам нужно только поймать вот этот момент, когда наступит поворот нужный и включиться в него, а дело в общем движется, культура бессмертна, нужно только вскочить в поезд и не проехать свою остановку.
М.К. Абызов-командир на фронте был ранен, насколько я знаю.
Б.Р. Юрий Иванович на фронте был ранен, и ранен тяжело, провел несколько месяцев в госпитале, после чего был признан негодным к действительной военной службе. Звание у него было сержант, а где-то в середине 70-х годов его повысили в звании. Он был в отставке.
А.Р. ...в середине 60-х годов.
Б.Р. И он получил звание лейтенанта. Таким образом, он остался у нас как лейтенант запаса. У него была большая семья, было несколько братьев, все воевали и, как говорил Юрий Иванович, хотя он не любил вспоминать о войне, все остались живы. Один из братьев по военкоматской части оказался после войны в Риге, стали постепенно приглядываться, присматриваться и собирать семью. Ведь существует такое представление о крепкой русской семье, которая должна жить вместе. И вот один брат основал как бы поселение на новом месте и постепенно к нему стали стекаться из разных мест, из Германии, с Урала сюда — родители, братья, которые обросли семьями, и так они поселились на этом участке — с гор переместились в прибрежную полосу Балтийского моря.
М.К. Интересно еще отметить, что отец Юрия Ивановича испил ту же чашу, что испила большая часть интеллигенции России — он в 38-м году был репрессирован, арестован.
А.Б. Не только интеллигенции...
М.К. ...вообще русский народ, и не только русский народ, а то, что называли советским народом, то есть, он был репрессирован и в Ригу он попал уже после освобождения.
Б.Р. Здесь Юрий Иванович продолжил свое образование в университете, стал заниматься тем, чем занимался тогда на Урале — филологией, он и на Урале поступил на филологический факультет, закончил его, закончил, как он говорил когда-то, видимо, неплохо, потому что получил распределение преподавать в педагогический институт. Из педагогического института через какое-то время переместился в Латгосиздат и стал заниматься редактированием, хотя первые свои литературные труды он связал с переводами. Его первые переводы посвящены польскому языку, первые переводы стихотворные, а не прозаические. Это переводы Юлиана Тувима.
А.Р. Еще были переводы с английского.
Б.Р. Дело в том, что английский язык ему там, в Свердловске, преподавал человек по имени Хвостенко. Мы знаем скорее его сына, Лешу Хвостенко, знаменитого ленинградского свободного человека, свободного художника, потом переместившегося в Париж и создавшего там что-то вроде такого городского, домового театра, хеппенинга, представления. Вот этот старший Хвостенко и был одним из преподавателей Юрия Ивановича в Свердловске.
М.К. И в Свердловске Юрий Иванович начал переводить с польского языка?
Б.Р. На Урале он стал переводить с польского языка по двум причинам, во-первых, там была среда польская, которая сохранилась еще с дореволюционных времен, а может быть, с ссыльных времен. Мы же знаем, что были знаменитые национальные операции 38-го года, латышская операция, польская операция, немецкая операция, греческая операция, перечень достаточно большой, и они ссылались в Сибирь, Урал, в восточные части России или Советского Союза. Вот там Юрий Иванович и познакомился с поляками. Потом, хочу сказать, он стал переводить еще с латышского, с немецкого...
М.К. Это отдельный сюжет.
Б.Р. Итого, значит, у него, польский, латышский, английский...
М.К. ...и немецкий...
Б.Р. ...немецкий, правда, не знаю, как он переводил с немецкого, по-моему, немецким языком он занимался очень мало.
М.К. Так вот, когда мы говорим сейчас о латышском языке, я свидетельствую, что всех основных прозаиков, своих современников, Абызов переводил с латышского, он совершенно свободно владел языком. Приехав уже в зрелом возрасте в Латвию, он выучил латышский язык и книг 30 наберется, как он сам говорил, на полке...
Б.Р. По-моему, побольше...
М.К. С латышского только языка. Это первый вклад Юрия Ивановича в культуру Латвии, и, Б.А., вы сказали, что вот три таких биографических сегмента можно выделить, с одним разобрались — родился на Урале, оказался в Латвии, выучил язык, много переводил. Но как он обратился к переводам? Сначала вроде бы распределение в педагогический институт, все благополучно: получает зарплату, работает, зачем ему тогда было заниматься переводами?
Б.Р. Он еще был в Латгосиздате редактором, но вообще Юрий Иванович человек, который любит гулять сам по себе. Есть выражение про кошку, которая любит гулять сама по себе. Юрий Иванович любил кошек, может быть потому что у него с кошками было что-то общее. Второй сегмент его биографии, о котором я говорил, связан с серединой 50-х годов, когда Юрий Иванович и еще несколько рижан оказались в КПЗ, значит, НКВД ЛССР. К этому времени оно называлось КГБ.
М.К. То есть то, что в Латвии в народе называется «стуура маая». Угол Столбовой, Стабу, и нынешней Бривибас, тогда улицы Ленина.
Б.Р. Пробыл он там, слава богу, недолго, но остается сказать, почему он там оказался. Дело в том, что Юрий Иванович всегда занимался фольклором, недавно, например, он переиздал, даже скорее, издал, частушки, собранные известным местным фольклористом Фридрихом, и собирал всякого рода песни, пословицы, частушки и разного рода ходячие, бродячие сюжеты. Среди этих ходячих-бродячих сюжетов были сюжеты не столько связанные с политическим содержанием, сколько с содержанием скорее даже эротическим, поскольку народ в своем свободном волеизъявлении довольно широко пользуется игровым материалом для соответствующих сюжетов.
М.К. Но это характерно и для латышских дайн, так называемые «нератнас дайнас», озорные дайны, посвященные этой теме.
Б.Р. А кроме того, у Юрия Ивановича была книжка известного латышского художника Видберга, который тоже был связан с эротическими сюжетами. Короче говоря, Юрия Ивановича обвинили в распространении соответствующей литературы, и поскольку тогда эта статья шла по линии КГБ, он был арестован и провел там несколько месяцев.
М.К. И после освобождения из погребов «углового дома», как я понимаю, Юрий Иванович больше не был допущен к преподавательской деятельности.
Б.Р. На соответствующую работу его не брали, какое-то время он работал корректором, какое-то время пытался добиться пересмотра этого дела, но в какой-то момент понял, что связываться с государством и вырабатывать какую-то чиновничью продукцию, пожалуй, это все-таки не по нему. Окончательно отказался от каких-либо служебных занятий и перешел в свободное плавание — стал заниматься переводами.
М.К. Закончился второй этап. Я сейчас хочу подключить к разговору и других участников сегодняшней встречи, и давайте перескочим, потом, может быть, вернемся, сейчас давайте посмотрим конец 80-х начало 90-х годов. В Латвии начинается Атмода, создается Народный фронт, мы должны определиться, каждый из живущих в Латвии, с кем мы, с каким мы фронтом, с каким мы будущим, не нужно было вступать во фронт, но определиться для себя — что я дальше буду делать и как мне жить, наверное, должен был каждый. Валерий Семенович, как вы познакомились с Юрием Ивановичем, что вообще вас привело к этому писателю?
Валерий Блюменкранц. Марина, знакомство с Юрием Ивановичем у меня как раз падает на те годы, о которых ты сейчас сказала, — конец 80-х. Конец 80-х — начало перестройки, я вышел из Коммунистической партии, но, по обычной нашей привычке, искал, с кем же мне быть, в какой компании мне участвовать в этих больших переменах, которые наступают везде, в том числе и у нас в Латвии. Я понял, что не подходит мне компания Интерфронта, не те лозунги, не те пути они ищут в это время, и я услышал призыв о создании Латвийского общества русской культуры. Я написал письмо, я куда надо позвонил, я с кем надо встретился, вот тогда я на первых собраниях этого общества, в том числе и на учредительном, кстати, Марина, ты была, если ты помнишь, весной 89-го года, я отлично помню это собрание в телевизионном центре.
М.К. Я не только была, но я являюсь одним из создателей ЛОРК, простите меня за нескромность, но в самом, скажем, ядре были русские писатели Латвии, которые поддержали позицию Народного фронта. Итак, ядро ЛОРКа тогда составляли Юрий Абызов, Людмила Азарова, Роальд Добровенский и Марина Костенецкая. Из писателей. Плюс туда пришли и латышские писатели, которым была близка русская культура... Арманд Мелналкснис, поэт, Кнут Скуениекс, поэт, и многие другие, те, кто знают и уважают, и ценят русскую культуру тоже объединились в ЛОРК. И вот там все и познакомились.
В.Б. Да, вот в эти дни я узнал это имя — Юрий Абызов, достаточно пожилой, считайте сами, ему уже около семидесяти, и он выступает на собрании, и уже тогда совершенно определенно он говорит, чем должно заниматься это общество, совершенно неординарные вещи, не похожие на программные заявления других обществ, а обществ и объединений было много тогда...
М.К. И сейчас много русских культурных обществ, несколько десятков в Латвии существует.
В.Б. И вот Юрий Иванович тогда сказал: «Мы хотим, чтобы вокруг нас были люди сродные по духу и активности мысли», вы слышите, нет, он не говорит о русских, он не говорит о латышах, он говорит — «сродных по духу и активности мысли, мы хотим следовать естественному голосу своей натуры, искать находить и обсуждать все проблемы, где разрушались бы закостенелые табу, развеивались бы мифы прошлого и т.д.» И это, я понял, мне совершенно подходит.
М.К. Тогда действительно нужно было определиться, с кем мы, не только на политических баррикадах, а именно...
В.Б. Но если говорить о Юрии Ивановиче, я вспоминаю о тех своих впечатлениях... я про себя решил, может быть, даже не только я, что это свадебный генерал, достаточно известный в Латвии, среди латвийской интеллигенции человек, писатель, который будет, в лучшем случае, очень полезен, вот такое у меня было впечатление, а работать нам, тем, кто помоложе, и вы знаете, я это вспомнил и сразу хочу сказать: Юрий Иванович с тех пор бессменно проработал председателем этого общества, будем считать, 17 лет, и все более или менее значительное, что было сделано в этом обществе, будь то мероприятия или встречи, будь то издание тех или иных книг, будь то определение политических направлений, это было сделано Юрием Ивановичем не только по его инициативе, это было сделано при его участии. Я понял, насколько я заблуждался попервоначалу.
М.К. Да. Мы сейчас поговорим о том, что Юрий Иванович сделал в ЛОРКе и что ЛОРК сделал под руководством Юрия Ивановича для культуры Латвии. Но я хочу еще с Анатолием Тихоновичем поговорить и узнать, как вы, Анатолий Тихонович, вышли на Абызова и что вас объединило с ЛОРКом?
Анатолий Ракитянский. В середине 80-х годов мы попытались организовать клуб «Библиофил», и одним из первых выступал у нас Ю.И.Абызов. Он рассказывал как раз о своей самой интересной теме — Латвия в изданиях между двумя мировыми войнами, это главное было наше знакомство, несмотря на то, что и в другой период мы с ним встречались. Но главное, что я хочу сказать, — он настоящий библиофил, потому что библиотека ЛОРКа — это практически его книги, издания старых книг и на русском языке, и на других языках, то, что он собрал.
М.К. То есть, действительно Юрий Иванович Абызов это уникальный человек. А для того чтобы мы не только произносили громкие слова, давайте перейдем к конкретным делам того же ЛОРКа и Юрия Ивановича Абызова. К тому, что Юрий Иванович делал еще до создания ЛОРКа, когда он не мог знать, что его труд увидит белый свет. Речь идет о библиографическом справочнике «Русское печатное слово в Латвии. 1917-1944 годы», который вышел в 1991 году в Америке, в Стэнфордском университете. Гигантский труд о русской эмиграции в Латвии, и эту рукопись Абызов готовил долгие годы, не надеясь на то, что она будет издана. Гораздо лучше меня может рассказать об этом Борис Анатольевич. Что это за четырехтомник?
Б.Р. Я скажу два слова. Когда мы смотрим библиографию, посвященную русской эмиграции, то она всегда начинается с буквы А, и всегда она начинается с Юрия Ивановича Абызова. И это не только потому, что он по алфавиту начинает список... Это по заслугам.
М.К. Кстати, в интернете я попробовала зайти именно на Абызова, сколько ссылок на него... я знала, что он популярный человек, но что он настолько популярен...
Б.Р. Библиографии Юрия Ивановича — незаменимое пособие, без них не обойтись. И еще, библиография учит нас одной важной вещи — у библиографа нет отечества. Он должен быть последовательным, пунктуальным, честным, и это библиографическое занятие, к которому Юрий Иванович имел определенную склонность, оно же, по-моему, сказалось и на формировании его политических, идейных, каких угодно взглядов. Я сейчас вернусь к истории библиографии, но хотел сказать два слова в развитие идеи Валерия Семеновича. Дело в том, что далеко не все были довольны и удовлетворены работой Юрия Ивановича на посту председателя ЛОРКа и позицией ЛОРКа. !Мы знаем обвинения в адрес Юрия Ивановича чуть ли не в корыстолюбии, чуть ли не в тщеславии, чуть ли не в каких-то еще смертных грехах. У нас даже на поминках Юрия Ивановича кто-то говорил, что книги Юрия Ивановича — замечательно, библиография Юрия Ивановича — замечательно, а вот его политическая позиция никуда не годится. Ему не нужно было лезть на трибуну в 90-е годы и заявлять о поддержке движения за национальную независимость. Не нужно было делать того-то, того-то и того-то. Без всех этих политических дел он бы остался абсолютным ученым.
Я не думаю, что Юрию Ивановичу так уж хотелось вылезать на трибуну. Но все, что он делал, он делал искренне, он делал прежде всего руководствуясь понятием совести, а не какими-либо политическими соображениями или играми. Многим казалось, что такая позиция невозможна, что в основе ее лежат то ли материальные выгоды, то ли честолюбивые выгоды.
М.К. Это мы знаем, все, кто был причастен к созданию ЛОРКа, мы все эту чашу испили. И я еще раз вспомню и склоню голову не только перед интеллектом, но и мужеством Абызова, который совершенно четко обозначил свою политическую позицию в той непростой ситуации, в которой оказалась Латвия в конце 80-х.
Итак, «Русское печатное слово в Латвии. 1917-1944 годы». Борис Анатольевич, назовите несколько имен тех русских эмигрантов, которые, находясь то ли в Латвии, то ли в других странах зарубежья, печатались в русских газетах Латвии. Вообще, что такое русская эмиграция в печатном слове Латвии?
Б.Р. Вообще надо сказать, что в Латвии за время с 18-го по 40-й год было издано огромное количество газет, журналов, книг поменьше. Если перечислять все до мельчайших подробностей, то получится около трехсот наименований. Из них газет и журналов около двадцати. Юрий Иванович расписал все эти источники. Указал имена, названия. Из четырех томов груда материала библиографического лежала у него дома.
М.К. Несколько имен хотя бы.
Б.Р. Несколько имен... Помимо людей, которые оказались в Латвии, помимо местных людей, еще принимали участие и парижские авторы, и Набоков, и Цветаева, и Бунин...
А.Р. И Северянин.
Б.Р. Огромное количество людей, которые принимали участие в этих самых текстах. У нас есть представление, что Рига — это провинция, и рижане в большей степени повинны в том, что они считают Ригу провинцией. Юрий Иванович не считал Ригу провинцией, и русская эмиграция не считала этот город провинциальным и охотно печаталась в этих изданиях, которые потом распространялись довольно широко. Это было одно из лучших коммерческих предприятий — газеты «Сегодня» и «Сегодня вечером». И таким образом Юрий Иванович внес, — возвращаясь к вкладу, — основополагающий библиографический вклад в историю изучения культуры русской эмиграции.
М.К. Это четырехтомник, о котором я рассказала, но Юрий Иванович успел издать еще пятитомник и, кстати, в соавторстве с вами, Б.А., так что и об этом немножко.
Б.Р. Этот пятитомник — тоже судьба довольно любопытная. Но возвращаясь к четырехтомнику. Я спрашивал у Юрия Ивановича — зачем вы над ним работаете, это же не будет никогда издано, а годы были еще цензурные, он сказал: это нужно сделать, а там посмотрим. И о перестройке Юрий Иванович говорил, что рано еще говорить о результатах, мы пока на промежуточном этапе — посмотрим, что будет потом. А теперь о пятитомнике. Так вот, в 90-х годах открылся фонд в Рижском историческом архиве. Фонд замечательный, архив хороший, и там лежали около тридцати или более папок переписки газеты «Сегодня» с авторами. Вот там же находятся письма Шмелева, Набокова, Северянина, Цветаевой. Фонд открылся, доступ появился, и вот мы стали копировать, переписывать эти письма, получили соответствующий грант от Фонда Сороса, они поддержали эту инициативу, и издали переписку редакции газеты «Сегодня» 30-х годов с авторами и из Латвии, из Эстонии, из Латвии меньше, потому что авторы на месте, из Литвы, из Германии, Финляндии, Франции, Алжира, Марокко, Харбина. В общем все те места, куда были рассыпаны русские люди после революции.
М.К. В латвийскую газету «Сегодня»!
Б.Р. ...которая была одной из трех наиболее интересных газет зарубежья. Все это Юрий Иванович и подарил нам: пользуйтесь, пожалуйста, угощайтесь!
М.К. Я вижу, Анатолий Тихононович, перед вами книга, которую Юрий Иванович уже не успел увидеть. Что это за книга?
А.Р. Да, это замечательная книга, она недавно вышла — в сентябре месяце, и я ее сюда привез. Это книга Абызова «А издавалось это в Риге. 1918-1944». Это историко-библиографический очерк. Почему очерк — потому, что он практически аннотировал существовавшие издательства и издания, которые выходили как раз в 20-30-е годы. Книга напечатана в Москве, издана Библиотекой-фондом «Русское зарубежье», вызвала большой интерес, вышла тиражом 1000 экземпляров и практически уже 50% ее распродано.
Б.Р. А пятитомник и четырехтомник изданы в Стенфордском университете, в США. И тоже получили широкое распространение. Еще хочу сказать непременно о двухтомнике Юрия Ивановича «От Лифляндии к Латвии», увидевшем свет в 90-е годы.
А.Р. Это великолепное избранное тех авторов, которые печатали о Латвии, исторические очерки, о Риге и так далее.
М.К. Но вообще если говорить об издательской деятельности ЛОРКа, то это очень широкий спектр, и та же книга «Не стьщно оглянуться. ЛОРКу 10 лет» это тоже при участии непосредственном Абызова, это документ. То есть за 17 лет издана масса книг, чем ЛОРК отличается, возможно, от других русских культурных организаций... ЛОРК, может быть, стоит особняком именно в силу того интеллектуального потенциала, который нес, несет и, надеюсь, будет продолжать нести именно благодаря создателю его, Юрию Ивановичу Абызову.
Б.Р. Еще хочу сказать о том, что последние издания Юрием Ивановичем были осуществлены в содружестве с журналом и издательством «Даугава» — это шесть из одиннадцати томов «Балтийского архива». И тут еще важно, что работы Юрия Ивановича поддержали так называемые старые рижане, люди, которые давно уехали из Латвии.
М.К. А! Тут еще книга о рутенах.
Б.Р. Да. Но чувство своей приверженности, причастности городу у них по-прежнему оставалось. Книги печатались журналом «Даугава». Деньги давал и Культурный капитал, и Левицкий, давно уехавший из Риги, и Мильруд, давно уехавший из Риги, и профессор Лёбер, давно уехавший из Риги, они все ощущали вместе с Юрием Ивановичем, которого они все были готовы признать старым рижанином, они все были готовы участвовать, поддержать, оценить и приветствовать его работу.
М.К. То есть старые рижане, которые разбрелись по всему миру. Тут я сказала рутены, м.б. наши слушатели не все знают, что рутены, «Рутения» — это студенческая корпорация, русская студенческая корпорация, мужская корпорация, и книгу о рутенах и сами рутены о себе издал опять-таки ЛОРК. Пожалуйста, может быть, вы, Валерий Семенович, немного о презентации книги.
В.Б. О книге говорить не буду, книгу надо держать в руках и читать, я расскажу, какая замечательная была презентация этой книги. Пришли люди пожилые, которые пусть не с 20-х годов , но во всяком случае были рутенами, пришли их потомки. Потомки не верили своим глазам, что они держат в руках эту книгу, полную фотодокументов и других документов, связанных с прекрасной романтикой, с молодостью их родителей. Я вам хочу сказать, что презентация прошла очень тепло и интересно, была снята на пленку, отправлена старым, пожилым людям, которым уже за девяносто. Ветераны «Рутении» ждали этого момента... в Америке в Австралии, в Европе. И вот Юрий Иванович буквально на следующий день отправляет отснятый материал...
Б.Р. Снимал Трубецкой, да?
В.Б. Да, да, для того чтобы порадовать.
М.К. ... перед уходом в мир иной старых рутенов. Это, конечно, можно подчеркнуть, что «Рутения» как студенческое братство было запрещено в советское время, и выросло поколение, которое не знало, что такие русские студенческие корпорации были, латышские тоже, конечно, были, но о рутенах, об истории русского студенческого движения узнают сейчас новые поколения благодаря этой книге.
А.Р. Еще была Ирина Сабурова, «Корабли Старого Города», это книга замечательная. Это роман о Риге и эту книгу удалось издать, помогал Департамент нацменьшинств.
М.К. Департамент нацменьшинств вообще очень поддерживал ЛОРК, большое спасибо им за это. А сейчас, переходя к тому, чем же ЛОРК будет заниматься дальше, представьте нам нового председателя общества. Бессменным был Юрий Иванович Абызов, а кто же сейчас взял бразды правления?
В.Б. Мы долго думали, мы не торопились с обновлением нашего правления, с выбором нового председателя. В итоге председателем выбран педагог, директор частной гимназии Елена Васильевна Матьякубова. Задачи, которые это новое правление поставило на ближайшее время, дают нам надежду, дают основание предполагать, что мы будем продолжать работать. Ближайшее мероприятие, которое проводит ЛОРК, конференция, или, может быть, правильнее сказать, Абызовские чтения, которые мы приурочили в этот раз ко дню рождения Юрия Ивановича.