Рига — редкий гость в исторических романах иноземных писателей. Зато уж если попадет она им на перо — только держись: не иначе как здесь будут решены судьбы мира. "Коммодор" Форестера — как раз тот случай.

Сессил Скот Форестер (1899–1966) — английский писатель и сценарист. Главный итог его жизни — приключенческий цикл о Горацио Хорнблауэре, английском морском офицере времен наполеоновских войн. От книги к книге он карабкается по карьерной лестнице, проходя путь от юнги до адмирала. "Коммодор" — одна из книг этого цикла, описывающая 1812 год. Коммодор — только что полученное Хорнблауэром звание (в английском флоте это между капитаном I ранга и контр–адмиралом). Поскольку к тому времени блокированный французский флот на кажет носу из своих портов, отличиться новоиспеченному коммодору придется на берегу. То бишь в России, а конкретно — под Ригой, куда он получает приказ идти на помощь русским со своим отрядом — 74–пушечным кораблем "Несравненный" — и несколькими шлюпками.

В 1812 году английские корабли действительно стояли на рижском рейде, а английские канонерки активно участвовали в боях под городом. Но сам ход этих боев у Форестера скорее можно отнести к жанру "альтернативная история". Может, это и к лучшему. Как это было на самом деле, сегодня можно почитать у Далии Трускиновской. А для любителей "как покрасивше" — английская версия.

Альтернативная у Форестера, впрочем, не только история, но и география. Например, речка Митау, "текущая откуда–то издалека". Или город Митау, расположенный напротив Риги (конечно, это просто Митавское предместье, а реальная Митау — это Елгава). Или вот замечательный эпизод: Хорнблауэр видит трупы в Двине. "Результат сражений под Витебском и Смоленском две недели назад, это 200 миль к югу от нас", — объясняют ему. Не говоря уж о порогах на тогдашней Двине, исключающих такие "посмертные путешествия" — где Смоленск и где Двина? Занятно, что сама Двина удостаивается у Хорнблауэра замечания: "Ну и названьица у этих русских!" Интересно, что бы он сказал про Даугаву?

Вообще о стране пребывания своего героя у Форестера смутные понятия. В тылу у французов поднимают восстание латвийские, ливонские и литовские крестьяне. И если латвийских еще можно списать на "происки" переводчика, то уж ливонские — явно изобретение писателя.

Рига в романе проносится мельком, фоном: широкая площадь за длинным рядом пакгаузов вдоль пирса, средневековые островерхие дома. И еще запомнились Хорнблауэру мощеные булыжником улицы, по которым ему пришлось трястись в коляске, поправляя сползавшую треуголку. Впрочем, Форестер поминает Рыцарский дом (нынешний сейм), в котором губернатор Эссен принимал комоддора. Значит, хотя бы путеводитель читал.

Сюжет книги крутится вокруг осады Даугавгривской крепости, которую в альтернативной истории Форестера предпринял французский маршал Макдональд (понятно, что в реальности этого не было). А для пущего драматизма англичанин увеличил его корпус до 60 тысяч штыков (вместо двух дивизий, да и то одна — под Двинском). Противостоят им 15 тысяч русских "бородатых гренадер" (Форестер не ведал, что в русской армии бритье было введено еще Петром I).

В Даугавгриве Эссен представил коммодору руководителей обороны крепости: генерала Дибича и полковника Клаузевица. Дибич, по версии Форестера, "был поляком, Клаузевиц — немцем, перебежчиком из прусской армии". Помимо Эссена это единственные реальные персонажи в этой истории. Ну то есть как реальные: был в русской армии такой генерал Дибич (конечно, никакой не поляк, а немец), впоследствии даже генерал–фельдмаршал. Но Дибич на самом деле воевал в корпусе Витгенштейна и в Риге сроду не был. Клаузевиц, пруссак, будущий главный военный теоретик XIX века, действительно служил в русской армии — при штабе Барклая. И даже получил назначение в Ригу осенью 1812 года. Но… "К тому времени в рижском командовании произошла перемена. Маркиз Паулуччи сменил генерала Эссена. Автору крайне не хотелось состоять при особе этого странного человека. К тому же пришло известие о начале отступления французов, можно было предвидеть, что Рига окажется совершенно в стороне от военных действий" — так сам Клаузевиц в книге "1812" объяснил свое нежелание ехать в город. А может, просто не хотел воевать против своих же — пруссаков.

А вот Форестера это не смутило, и Дибич с Клаузевицем (видимо, англичанам эти имена хоть что–то говорили) вовсю орудуют у него в Даугавгриве. Эссену они почему–то докладывают по–французски (немцы — немцу?), а когда один из русских офицеров "затараторил по–русски", то Клаузевиц, "не очень–то знакомый с этим языком, попросил его говорить помедленнее".

Клаузевица англичанин характеризует как доктринера, для которого осада была всего лишь поводом для интеллектуальных упражнений: скорость продвижения апрошей, действие батарей, предсказание с точностью до часа момента решительного штурма. Так что душой обороны, как вы понимаете, стал именно коммодор Хорнблауэр. Это его корабли срывают переправу прусской дивизии в верховьях Двины. Это он, несмотря на мелководье, подвел к самой крепости свои бомбардирские кечи (а их осадку уменьшил с помощью позаимствованных в Риге понтонов) и артиллерийским огнем сорвал второй штурм Даугавгривы.

"Россия благодарна вам, сэр, и город Рига тоже", — похвалил его Эссен. Занятно, что именно такую благодарность получил почти через сто лет коммандер Лоуренс, командир английской подлодки Е–1. В 1915 году он торпедировал линейный крейсер "Мольтке", шедший для обстрела Риги. Только это уже было на самом деле.

Наконец наступил третий, решительный штурм Даугавгривы (от которой осталась целой только церковь, причем, судя по обложкам английских изданий "Коммодора", православная). "Ученые" Клаузевиц и Дибич, понятно, сплоховали, и Хорнблауэру пришлось лично верхом на коне вести колонну в решающую контратаку. Некоторые детали говорят о знакомстве Форестера с реалиями наполеоновских сражений. Например, шомпола, вылетающие их дула ружей. Действительно, в бою при заряжании солдаты частенько в нервной горячке боя забывали выташить шомпол из ствола и палили прямо им. Но в целом, конечно, вышло "кино и немцы".

И разумеется, атака Хорнблауэра стала не более не менее как "ударом, который сорвал планы Бонапарта по овладению миром" (цитата). А Рига оказалась самой северной точкой, до которой дотянулись наполеоновские орлы.

Но даже это еще не конец! Главная спецоперация Хорнблауэра впереди… Впрочем, тут я остановлюсь, чтобы сохранить интригу, вдруг решите прочитать роман…

Конечно, это не история, а скорее голливудский сценарий. А может, оно и к лучшему. Про Хорнблауэра уже были сняты полнометражный фильм (играл его, между прочим, Грегори Пек) и несколько сериалов. Если кто–то задастся целью экранизировать "Коммодора" — Рига к его услугам.

И там апатриды
Интересно, что в романе мелькает и тема апатридов. На борту "Несравненного" служит переводчиком финн Броун (каково имечко для финна!). После русского завоевания Финляндии в 1809–м его братья, пишет Форестер, попали в тюрьму, а сам он оказался изгнанником (чистая фантастика, финны отлично вписались в Российскую империю, и никаких репрессий там не было). "Вот еще один из этих апатридов, которыми в наши дни переполнена Европа", — резюмирует коммодор. Что ж, в данном случае альтернативная история вполне себе перетекла в реальную.

Подпись к фото: