Рассказывает инженер Ираида Васильевна Горшкова
Они были гимназистами... - Рига: Балто-славянское общество, 2008
«...В Риге по ул. Дзирнаву 46 до сих пор
сохранилось простое деревянное двухэтажное здание, в котором с 1908 по 1936 гг.
находилась частная русская женская гимназия Олимпиады Николаевны Лишиной. Что представляло
собой это учебное заведение?
В 20-30 годах XX века общеобразовательная школа делилась на основную (6 классов и приготовительный или дошкольный класс) и среднюю. По указу министерства образования только средней школе было присвоено название «гимназия».
До 1933 года гимназия была 4-х классной, а с 1934 года добавили еще класс, и номера классов переменили - начальный звался пятым, а последний - первым.
Гимназия Лишиной объединяла под своей крышей как основную, так и среднюю школу и ее полное название было «Русская женская гимназия и основная школа О.Н.Лишиной». В основной школе учились девочки и мальчики, а в средней - только девочки. Гимназия в своей жизни руководствовалась специально разработанными правилами. Эти правила были напечатаны в «Тетради для еженедельных отметок», которая выдавалась каждой ученице гимназии в начале учебного года. Правила имели 4 раздела:
а) относительно учения,
б) дежурные по классу,
в) взаимное отношение учениц,
г) о поведении учениц вне школы.
Приведу некоторые пункты:
«п. 6. Ученицы обязаны являться на уроки в установленной форме...»
«п. 7. Ношение излишних украшений, не соответствующих форменной одежде, колец, браслетов и пр. воспрещается.»
«п. 20. Ученицам воспрещается посещение театров и
других общественных мест увеселения без особого разрешения начальницы.»
Учебная программа была та же, что и в других школах и гимназиях, разработанная министерством образования. Задачей Олимпиады Николаевны и всего педагогического коллектива было доработать и преподнести ее таким образом, чтобы вырастить достойную смену русской интеллигенции.
Школьный день
Утром все учащиеся собирались в зале.
Ровно в 8 часов 45 минут открывалась дверь, входила Олимпиада Николаевна и со словами: «Здравствуйте, дети! Молитесь, пожалуйста!» начинался школьный день.
Молились мы перед образом Спасителя, благословляющего детей. После закрытия школы эта икона находится в храме во имя Преподобного Сергия в рижском Свято-Троице Сергиевом монастыре, а бывшие ученицы ходили ей поклониться, пока могли. По окончании молитвы читали «Отче наш...» на русском языке, и на своих языках - латыши, немцы, поляки. Ведь в гимназии учились не только русские, но и дети других национальностей, которым родители хотели дать образование на русском языке.
В Центральном историческом архиве сохранились данные по вероисповеданию учащихся гимназии на 1 декабря 1930 года (справка направлялась в Министерство образования):
- Православные - 137 человек.
- Старообрядцы - 9 человек.
- Лютеране -14 человек.
- Католики - 5 человек.
- Иудеи - 53 человека.
По окончании молитвы икона задергивалась голубой занавесочкой. Ученицы под наблюдением классной руководительницы расходились по классам.
Урок длился 45 минут, после чего наступала перемена - 5-7 минут отдыха. Чтобы поведение на перемене не было черезчур
Последний снимок в Лишинской гимназии «Последний раз вместе...».
Июнь 1936 г. И. Горшкова - во втором ряду 3-я справа.
громким, в зале дежурила учительница. После третьего урока наступала 15-минутная большая перемена. На втором этаже в малом зале тихонечко ворчал огромный блестящий самовар (многие первоклассницы были ниже его ростом), а рядом стоял большой поднос свежих булочек и хозяйничали две учительницы - Анна Николаевна Яншина и Лидия Федоровна Сипко. Но кончалась перемена и - снова за парту. По истечении трех-четырех уроков уходили домой самые младшие. Самые шумные - пятиклассники и шестиклассники основной школы - расходились после пятого- шестого уроков, и только старшие оставались на седьмой урок.
Классные руководительницы (или как нас воспитывали)
В обязанности классных руководительниц («классных дам», как их обычно называли) входило и наше воспитание.
С 1927 по 1929 годы, когда я училась в I, II и III классах основной школы, нашей классной дамой была молодая и веселая Вероника Евгеньевна Перечкина, которая сама окончила нашу гимназию и поэтому, наверное, прекрасно нас понимала, очень редко сердилась и спокойно разбиралась во всех недоразумениях, возникавших в классе. Она усаживала шумных мальчиков с тихими и застенчивыми девочками, в результате чего, может быть, мальчики и становились несколько спокойнее, но девочки, определенно, переставали быть «тихими», а случайные соседи становились друзьями. Запомнился такой случай: однажды мальчик Федя, нашалив, побоялся в этом признаться. Тогда, зная, что его дома строго накажут, вину приняла на себя его соседка по парте Лариса. Олимпиада Николаевна вызвала Ларисину маму. Узнав, что Лариса не виновата, Олимпиада Николаевна не стала искать и наказывать шалуна...
Вскоре Вероника Евгеньевна вышла замуж и мы с ней простились как с классной руководительницей, но она еще долго оставалась у нас учительницей математики, так как училась в университете на математическом факультете. Кроме того, она была членом студенческой корпорации„5огогка$Та1:1апа". Сменила ее Вера Ивановна Григорьева. Несмотря на то, что она получила в наследство очень дружный, хотя и шаловливый класс, первым, что она сказала, было: «Жалоб не принимаю!». Мы и не жаловались друг на друга, но никак не могли стать тихими и послушными, как ей бы хотелось.
...Но вот кончились уроки. Под чутким руководством классной дамы дежурная читает молитву. Потом полагалось тихонько по парам идти в гардероб, но нам почему-то очень хотелось шуметь, стучать, смеяться. Вера Ивановна заставляла нас сидеть на своих местах до тех пор, пока не успокоимся и с видом мученицы произносила: «Подождем, у меня времени много». Вот вроде бы все утихли, встали в пары, пошли в гардероб, но снова возвращаемся - кому-то захотелось на лестнице топнуть, кто-то стукнул по перилам - и снова мы сидим, и опять Вера Ивановна говорит, что у нее времени много. Домой мы уходим на 20-30 минут позже всех...
Когда мы закончили основную школу, Вера Ивановна уехала из Риги. Уже в 80-е годы мои одноклассницы встретились с ней в пансионате в Америке, где она провела свои последние дни. Нас она всех помнила и с удовольствием вспоминала Ригу и гимназию.
Школьные вечера
Олимпида Николаевна называла их «большим уроком русского языка». Обычно вечер проводился зимой, а готовиться к нему начинали с осени. Силами учениц сама Олимпиада Николаевна ставила русскую классику. Так, на 20-летие гимназии это была «Ночь перед Рождеством» Н. В. Гоголя, а на 25-летие - «Евгений Онегин» А.С.Пушкина. Газета «Сегодня вечером» от 23 января 1933 года писала: «Вчера в залах «Ремесленного общества» гимназия О.Н.Лишиной отпраздновала 25-летие своего существования.... Ученицы гимназии разыграли инсценировку Пушкинского «Евгения Онегина». Ясная и толковая читка молодых исполнительниц, из которых некоторые отличались еще сценическими способностями... В пушкинский текст были удачно вкраплены музыкальные отрывки из оперы... После окончания спектакля состоялось чествование О.Н.Лишиной. Были прочтены приветствия от президента государства Квесиса, представителя сейма Калниня и Школьного департамента, а также от русских обществ».
Танцы открывались полонезом. В первой паре всегда была Олимпиада Николаевна с сыном. Исключение составлял последний вечер, который Олимпиада Николаевна открывала с самым маленьким мальчиком, звали его Фердинанд Русак.
«Содержание» гимназии
На какие же средства содержалась гимназия? В архиве удалось найти следующие данные: «Доходы гимназии за 1934/1935 год:
- плата за обучение;
- доходы от школьных вечеров и лотереи;
- вступительная плата за разные удостоверения».
Платили за обучение далеко не все учащиеся - были такие, которые платили только половину суммы и такие, которые совсем не платили. За некоторых учащихся платили разные организации, общества или просто состоятельные люди. В архиве есть письмо, в котором говорится о том, что Общество русских торгово-промышленных служащих вносило плату за обучение моей одноклассницы Нины. Уже в девяностых годах я случайно узнала, что еще за одну мою одноклассницу платили родители ее подруги - соседки по парте. В классе никто не знал, кто сколько платит за обучение, в своих синих формах все девочки были равны.
Я уже говорила, что у нас был очень дружный класс, и сами того не понимая, мы очень любили друг друга. Мы были еще очень маленькими, когда у нашей одноклассницы Нины умер отец и она осталась круглой сиротой (мама умерла при ее рождении), и жила то у одних, то у других родственников. Все ее очень жалели и ей многое прощали, даже то, за что другим, наверное, здорово бы досталось. Когда в 1934 году умер Л.В.Собинов, а в нашем классе училась его дочь Светлана, мы все пошли прощаться с Леонидом Витальевичем в посольство СССР. Снова я встретилась со Светланой уже в конце прошлого века и оказалось, что мы остались такими же близкими, как и в школе, и с тех пор уже не теряли друг друга... Потом мы провожали в Японию Екатерину Бок, внучку Столыпина, но, к сожалению, о ней ничего не известно...
После выхода 17 июня 1934 года закона «О народном образовании» мы простились сразу со многими нашими подругами, хотя они никуда из Риги не выезжали, им было запрещено учиться в русских школах. Гимназия лишилась многих своих учениц, и Олимпиада Николаевна весной 1936 года вынуждена была свою гимназию закрыть...
Умерла О. Н. Лишина 6 июня 1961 года. Похоронена на Покровском кладбище. «Два раза в год мы, ее ученицы, еще оставшиеся в живых, собираемся у ее могилы, служим панихиду и вспоминаем гимназию», - из воспоминаний бывшей ученицы Е. К. Францман.
Судьба разбросала нас по всей планете, но мы старались найти друг друга, встретиться, или хотя бы письменно поддерживать прежнюю дружбу. «Когда вы встречаетесь, мы мысленно с вами», - так заканчивает одно из своих писем моя одноклассница из Бельгии (мы - это Анна и Вера Енгалычевы, урожденные Якоби).
В заключение я хочу привести еще несколько слов из воспоминаний Е.К.Францман об Олимпиаде Николаевне: «она была очень умным и разносторонне одаренным человеком, она обладала чисто мужскими способностями организатора и одновременно была интресной и обаятельной личностью... Олимпиада Николаевна была очень доброй и внимательной к огорчению и горю каждого и умела внушить такое уважение к себе, что мы трепетали перед ней и, как тогда говорили, «обожали» ее. Даже много лет спустя, когда у нас уже были свои дети, мы приходили с ними к бывшей начальнице, и она всегда находила, чем порадовать детей...»
