Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Вера Бартошевская
Василий Барановский
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Светлана Видякина
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Герич (США)
Андрей Германис
Александр Гильман
Андрей Голиков
Юрий Голубев
Борис Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Надежда Дёмина
Оксана Дементьева
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Андрей Колесников (Россия)
Татьяна Колосова
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Марина Костенецкая
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Димитрий Левицкий (США)
Натан Левин (Россия)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Николай Никулин
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
А. Преображенская, А. Одинцова
Анастасия Преображенская
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Михаил Тюрин
Павел Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

Последний выпуск гимназии О.Н. Лишиной, 1936 год

Последний выпуск гимназии О.Н. Лишиной, 1936 год

В борьбе обретешь ты право свое

Константин Гайворонский

Вести Сегодня, 30.01.2014

Чему русским Латвии стоит поучиться у мексиканцев США

Доктор политологии и пока еще ведущий исследователь Института социальных и политических исследований ЛУ Андрей Бердников (откуда его мягко, но настойчиво вытесняют за политическую активность) давно изучает тему акций протеста мексиканцев в США. Благо ситуация с ними во многом напоминает русских в Латвии.

Чиканос, как называют себя американские мексиканцы, являются крупнейшей общиной в США — их около 13% (38 млн.), а к 2020 году будет порядка 25%. В юго–западных штатах их доля доходит до 50%. Большинство считает себя «американскими мексиканцами» (аналог нашего «латвийские русские») и крайне негативно относятся к ассимиляции. Они даже болеют за мексиканские команды в ходе футбольных матчей. Но есть и серьезная разница — мексиканцы в США своими протестами добились того, о чем латвийские русские могут пока только мечтать… А начались эти протесты со школьной реформы.

— В марте 1968 года на улицы Лос–Анджелеса вышли более 10 тысяч чиканос. Протестовали они против несправедливости в сфере образования, против переполненных «мексиканских» школ, против некачественных учебных программ. Там действительно творился тихий ужас, школы были переполнены, преподавателей не хватало, образование они давали отвратительное, их выпускники не могли конкурировать с «обычными школьниками».

— Но тот же аргумент приводят желающие перевести у нас русские школы на латышский язык: это для вашей же пользы, для лучшей конкурентоспособности ваших детей.

— Но в США была другая ситуация. Там в школах действительно создавалась ужасающая, депрессивная среда, которая не давала шансов их выпускникам занять хоть сколько–нибудь статусное место в американском обществе. А преподаватели — в основном белые — преподносили дело так, что «вы тут второй сорт». И люди стали возмущаться.

Причем у них были свои приоритеты, они боролись не за преподавание на испанском, потому что прекрасно понимали, какие широчайшие возможности дает английский. И не только в США — во всем мире. В отличие от Латвии, где, притом что здесь широкая российская инфраструктура, можно было бы что–то выиграть за счет знания русского.

— Тогда за что они боролись?

— Чтобы было больше предметов, подчеркивающих их идентичность и этническую принадлежность: история Мексики, культура, традиции. Очень важно — за подчеркнуто позитивный образ мексиканцев. Ведь их в то время воспринимали только как дешевую рабочую силу.

— И чего добились чиканос?

— Практически всего! Уже в 1969 году был принят «план Санта–Барбары» — по названию университета в городе Санта–Барбара, в котором радикально настроенные студенты и преподаватели разработали данный документ. В вузах создали льготные условия для поступления мексиканцев, для изучения мексиканской культуры и истории, для повышения этнического и культурного самосознания общины, чтобы потом рекрутировать из этой среды преподавателей для школ и университетов, членов администрации и т. д. За эти годы чиканос добились потрясающего прогресса! Они были презираемым меньшинством. А сегодня цветут и пахнут, община и количественно, и качественно растет — у них есть сенаторы и конгрессмены, заслуженные профессора и ученые.

— У нас тоже есть депутаты всех уровней…

— Но я что–то не ощущаю, что в Латвии последовательно расширяются права русских — как права чиканос в США. Скорее, наоборот.

— А как они этого добились?

— Через массовые уличные протесты, через непрерывное давление на власть. Красной нитью сквозь исследования, сквозь воспоминания участников тех событий проходит мысль: ничего бы не получилось, если бы не было этого общественного давления. Никто «сверху» никаких реформ в пользу меньшинства просто так проводить не будет. У чиканос было множество организаций самого разного толка — от радикальных до умеренных. Вообще любая протестная община должна опираться как минимум на три компонента: карьерных политиков, общественные организации и радикальные движения.

И вот тут кроется главное отличие русской общины от чиканос. Как, впрочем, и от каталонцев в Испании, и от шотландцев в Британии. Там есть все три компонента, которые и конкурируют, и взаимодействуют друг с другом. У нас сегодня русская община полностью доверилась карьерным политикам. Того же Ушакова воспринимают как мессию, как непререкаемый авторитет — что он скажет, то и сделаем. В итоге у русских притупилось ощущение реальности, ощущение необходимости бороться за свои права.

— Из чего это следует?

— Я просто сравниваю ситуацию с черными или теми же чиканос в США и русскими в Латвии. У нас любые радикальные заявления, например заявление Осипова про красно–бело–красную ленточку, даже в фейсбуке воспринимаются в штыки самими русскими. Но если посмотреть, что Амири Барака или Хьюи Ньютон писали в 1960–х про власть, про белых, про символы Америки — это были несравнимо более жесткие заявления. У нас за такие речи уголовные дела одно за другим заводили бы. Какая–то часть общины и у них не принимала такого радикализма, но была и громадная поддержка. Наблюдая за процессами в Латвии, я как исследователь протестных движений не понимаю, как люди надеются изменить ситуацию, панически боясь «радикализма». Ведь карьерные политики могут быть какими угодно хорошими, но любого политика интересуют две вещи: переизбраться и попасть во власть. Если для этого им нужно поддерживать нынешний статус–кво — они его будут поддерживать, а не менять.

Я сам недавно еще преподавал в школе. И после случая с жалобой экс–депутата Скуи на использование в одной из школ российского учебника по политологии написал на фейсбуке жесткий комментарий о том, что я на своих уроках использую целый ряд очень разнообразных книг и противоречивых авторов, и никто мне не запретит этого делать. Так вот мне из моей школы стали звонить и просить, чтобы я стер эту запись. А то их проверками замучают. Я плюнул и вскоре написал заявление об уходе. То есть я вижу, что сама община подавляет любую активность, сами школы, которые, по идее, должны стоять в авангарде борьбы за свои права.

— Хорошо, вот ЗаРЯ! выступила с русской темой на последних выборах, но не набрала и пяти процентов. Даже трех… Значит, людей все устраивает.

— Ну да, ЗаРЯ! ведь уничтожили как раз свои, а не латыши. Наши же русские СМИ. А жаль, потому что референдум по русскому языку выдвинул несколько новых интересных персон, настоящих идеалистов и борцов, которые реально были бы полезны русской общине. Но получив от нее же по шее…

— Но если бы был реальный запрос снизу на радикальную позицию, смогли бы те же СМИ его нивелировать?

— Мне кажется, ситуация с реформой–2018 как раз будет проверкой. Если до этого был некий «худой мир», который все же лучше войны, то наступление на школы, раз уж его начали через омбудсмена — это очень серьезный вызов.

Есть хорошее исследование Татьяны Богушевич по протестам против школьной реформы–2004. В ходе тех событий сами родители создавали комитеты протеста, учителя принимали активное участие. А политики едва поспевали за народным движением. Посмотрим, получится ли так на этот раз.

— Есть сомнения?

— Я только на это и надеюсь, чтобы пошло брожение между родителями. Может быть, сама болезненность темы — все–таки это удар по нашим детям — подвигнет людей на самоорганизацию. Потому что в нынешнем состоянии — не вникая, не анализируя, видя шанс только в одной партии, желание которой продвигать эти вопросы, скажем так, неочевидно, у русских отстоять школы шансов немного. В таком состоянии процесс перевода их на латышский — это вопрос времени.

— Кстати, а Мексика поддерживала движение чиканос?

— Нет. Мексика — одна из самых равнодушных в этом плане стран. Там вообще считают, что те, кто уехал в США, своего рода предатели. Они–де не поддерживают мексиканскую экономику, а едут за длинным долларом. Так что чиканос всего добились сами.

Как у них?

"Ориентация бизнеса на испаноязычных потребителей означает, что работодатели испытывают все возрастающую потребность в двуязычных работниках. Именно эта потребность оказалась подоплекой референдума 1980 года в Майами об официальном статусе английского языка. Как пишет социолог Макс Кастро: «Пожалуй, самым неприятным для горожан Майами последствием этнических трансформаций стало увеличение рабочих мест, требовавших двуязычия… Хуже того, билингвизм предоставлял иммигрантам трудовые и экономические преимущества перед коренными жителями».

Самюэль Хантингтон. «Кто мы?»