ДВЕ СТОРОНЫ ОДНОЙ МЕДАЛИ
Гарри Гайлит
Ноябрь 2012 года
Воспоминания воспоминаниям рознь. Написанные об одном и том же, они всегда отличаются как две стороны медали. Хороший тому пример мемуарная книга «Сталинский дом», недавно изданная в Риге. Она состоит из воспоминаний двух женщин – Дзидры и Виктории Тубельских. О сталинском времени и об одной и той же семье, но до чего ж они разные!...
Мемуарами назвать эту книгу я не решился бы. Эпохального размаха и монументальности ей как раз и не хватает. А как типично женские воспоминания – они очень интересны. Я прочитал их на одном дыхании.
Дзидра Тубельская – жена одного из популярнейших в свое время советских драматургов, писавших под общим псевдонимом Братья Тур, Леонида Тубельского. Виктория их дочь. Пьесы Братьев Тур шли во многих театрах, а за сценарий к кинофильму «Встреча на Эльбе» они даже получили Сталинскую премию. Круг общения у них был очень широкий. Часто они приезжали работать и в Юрмалу в знаменитый Дом творчества писателей им. Я.Райниса в Дубултах. Обо всем этом мать и дочь Тубельские подробно рассказывают в своей книге, почему ее многие даже называют мемуарами о «дубултском периоде в советской литературе».
Действительно, главное достоинство книги в том, что авторам удалось удачно объединить в один тандем русскую литературную Ригу с литературной Москвой. В основном это заслуга Дзидры Тубельской. Коренная москвичка, она была с раннего детства кровно связана с Ригой, а в ранней юности, по первому браку, женой сына Елены Сергеевны Булгаковой. Так что ей часто приходилось бывать в доме Михаила Булгакова в последние месяцы жизни писателя. Ее воспоминания - это щедрая россыпь московских звезд театра, кино, эстрады и многих литературных знаменитостей предвоенной поры, а также последующих лет, вплоть до конца 90-ых гг.
Между прочим, несколько фрагментов из «Сталинского дома», едва ли доступного широкому читателю из-за маленького тиража, напечатаны в третьем номере «Рижского Альманаха». Но подобраны они настолько неудачно и, можно сказать, тенденциозно, что совершенно исказили представление о книге в целом. «Рижский Альманах» хоть и русское издание, но с сильным латышским уклоном. И отрывки из воспоминаний Тубельских подбирались, вероятно, с таким расчетом, чтобы этому соответствовать. Хотя в самой книге, особенно в воспоминаниях матери, Рига и Рижское взморье все-таки фигурируют на втором плане. Это рассказ о русских писателях, о том, как популярен был тогда среди них дубултский Дом творчества и кто сюда приезжал.
В этом смысле первая часть книги «Сталинский дом» больше напоминает тоже замечательные дамские мемуары Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» и «На берегах Сены». Такое сравнение пришло мне в голову, наверное, еще и потому, что Одоевцева тоже была прочно связана с Латвией – в Риге жил ее отец, и она к нему не раз приезжала.
А вот воспоминания Виктории Тубельской совсем иные и даже, я бы сказал, далеки от «чистоты жанра». Они лишены доброжелательности, широты охвата и главное оставляют впечатление некой искусственности и даже надуманности. Чем-то они напоминают кухонные разговоры столичной интеллигенции на закате советской эпохи. Читать их очень неприятно. Дочь вспоминать себя заставляет как будто силком, тогда как мать свободно и просто рассказывает о том, что помнит. У нее легкий слог, не лишенный веселой самоиронии. Дочерний текст наоборот полон иронией в чужой адрес и громоподобен, как шаги командора.
Такое впечатление, что прочитав воспоминания матери, дочь решила их непременно дополнить, написать, о чем мать забыла. Только ведь Дзидра Тубельская ничего не забыла. Все она прекрасно помнит, просто говорить ей об этом не интересно. Вот и получилось, что получилось. Понимая, что вторая часть «Сталинского дома» поименно будет дублировать первую, дочь решает переключиться с людей на «вещный мир». Она даже пишет, что «вещи и природа лучше передают суть времени, его атмосферу». Дескать, поэтому героями своих воспоминаний она делает окружающий быт, флору и фауну. Виктория Тубельская сама говорит, что в ней погиб ботаник, натуралист. Больше всего в жизни она обожает «цветочки, лепесточки». В итоге выходит странная вещь. Дзидра Тубельская свои воспоминания пишет с неизменной любовью к тем и к тому, о чем рассказывает, тогда как дочь любит только флору и фауну своей среды обитания и нежно описывает в книге только ее. А на людей она смотрит свысока, глазами избалованного барчука и с трудно объяснимым осуждением.
Такое впечатление, что люди у нее, за исключением персон выдающихся, уже тем виноваты, что жили в сталинские годы и вообще в условиях неразвитого социализма. Обо всем она умудряется говорить со смешком и с превосходством сегодняшнего либерала, сурово осуждающего недостатки советского прошлого. Трудно представить, что в 50-60-ые годы, будучи еще юной девицей, она не радовалась советской жизни ровно так же, как все ее сверстницы, а ощущала себя неким марсианином, силой обстоятельств перенесенным в царство ничтожных сталинских лилипутов. И уже тогда постигшим, какой отсталой была страна и что, как она сегодня пишет, «теперешняя нищета несравнима с той послевоенной, советской».
Воспоминания матери и дочери датированы 2007-2008 годами, посвящены в основном жизни 1940-1950 годов, и, небось, в одном доме (сталинском) и за одним письменным столом написаны, но вызывают совершенно противоречивые чувства. Если у матери они получились оптимистическими и светлыми, то о дочкиных этого никак не скажешь. И коль у нас пошел такой разговор, упомяну как нелепый казус еще одну деталь.
Виктория Тубельская филолог по образованию. Цитируя какую-нибудь книгу, она, стараясь, видно, соблюсти честь мундира, прямо в тексте скрупулезно указывает все издательские данные. Вплоть до никому не нужных мелочей. А сам «Сталинский дом» издан очень уж провинциально, вслепую. Кто пуговицы пришивал не ясно. Редактора, корректора, комментатора нет. Не указаны ни тираж, ни издательство, только город Рига и год издания. Зато читатель может узнать адрес типографии, где печаталась книга. Кто такой упомянутый на обороте титульного листа Анатолий Крапчин, какую помощь он оказал в издании книги (литературный редактор? может быть спонсор?) и за что ему отдельная благодарность, читателю знать тоже не положено. Словом, «Сталинский дом» издан так, как издаются книги в какой-нибудь глухомани. Без соблюдения элементарных полиграфических правил и требований. То есть с откровенным неуважением и к покупателю, и к читателю. Правда, похоже, к великому сожалению, именно такая издательская практика для рижских издателей и самиздатных авторов теперь становится нормой.
