Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Василий Барановский
Вера Бартошевская
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Германис
Андрей Герич (США)
Александр Гильман
Андрей Голиков
Борис Голубев
Юрий Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Оксана Дементьева
Надежда Дёмина
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Андрей Колесников (Россия)
Татьяна Колосова
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Марина Костенецкая
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Димитрий Левицкий (США)
Натан Левин (Россия)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Николай Никулин
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
Анастасия Преображенская
А. Преображенская, А. Одинцова
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Павел Тюрин
Михаил Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

Съезд духовенства и мирян в соборе Рождества Христова в 1929 году

Съезд духовенства и мирян в соборе Рождества Христова в 1929 году

СТРАНИЦА ИЗ НЕНАПИСАННЫХ МЕМУАРОВ

Юрий Абызов

 "Даугава" №6, 2000

Вряд ли я напишу мемуары. И времени для этого почти не осталось. И не Бог весть какой ценности были бы эти воспоминания. К тому же процесс воспоминания не всегда приятен. «И с отвращением читая жизнь свою, Я трепещу и проклинаю».
И надо же — потянуло воспроизвести один эпизод той жизни, когда мы существовали «под гнетом власти роковой» и тем не менее от души веселились.
Пробудил во мне этот эпизод полученный из Бремена фундаментальный труд «Samizdat», в котором отражена история этого явления в разных странах социалистического лагеря и его роль в подтачивании и разрушении советской системы. В нем представлены образцы разных жанров, способы размножения нелегальных текстов, фотографии, сатирические рисунки и пр. Перелистывая его, я задержался на фотографиях, показывающих как часто профанировался символ государства рабочих и крестьян — серп и молот. Стоп, стоп, что же меня остановило? Ну, конечно, и мы отдали этому дань. А вдруг да и сохранился негатив тридцатилетней давности, снятый непритязательным «Зорким»? Но рассказ требует начала, в котором предстает Б. Д. Шуплецов.



Борис Всеволодович Шуплецов был одним из двух издательских деятелей, к которым лепились лучшие люди московского литературного цеха, преимущественно те, кто кормился переводами, не имея возможности печатать собственные стихи по причине их «непроходимости».
Был Борис Всеволодович старшим редактором издательства «Иностранная литература» и «Прогресс». И в этом качестве охотно пригревал Д.Самойлова, Леона Тоома, Ю.Левитанского, Германа Плисецкого, И.Бродского и др. С некоторыми отношения становились дружескими. И что уж скрывать — и автору этих строк он покровительствовал.
Вторым подобным отцом-благодетелем был Борис Тимофеевич Грибанов, который княжил в издательстве «Художественная литература». Но если Борис Всеволодович был человек беспартийный, в душе монархист (никак не мог простить советской власти убийство государя Императора), простодушный либерал, словом «блажен муж иже не иде на совет нечестивых», то Грибанов был человек чиновный, сановный, партийный. И хотя тоже был связан дружеством с Самойловым, Левитанским, Тоомом, давал понять им, что вынужден считаться с командно-административным руководством литературным процессом и посему держать руку на пульсе, а нос по ветру. Но и в этих условиях находил возможность проводить нашу братию через игольное ушко.
При всей их разности оба находились в приятельских отношениях. И, как говорил Бегемот, сиживали за столом, сиживали. Правда Борис Тимофеевич любил больше выпить, тогда как Борис Всеволодович — больше закусить. Был он, как говаривал Леон Тоом, переняв необходимый акцент из речи некоего номенклатурного деятеля, «большой гурман». Какое-то время судьба благоволила Б.Вс.и дала возможность приобрести дачу под Загорском, и Б.Вс., вспомнив, что его батюшка был дворянин и
владел именьицем в Харьковской губернии, решил «сесть на землю».
Приезжая в «имение», он окучивал грядки, подрезал кусты, руководил ремонтно-строительными работами, поскольку дом еще требовал доделки. Но при этом жаждал общения с друзьями, которых зазывал к себе.
Побывал на этой даче и Давид Самойлов, оставив упоминание о ней в стихотворении, приложенном к именинному подарку.

Шуплецов, любитель дачи,
Друг деревьев, птицам брат,
Раз в неделю он ишачит
До Загорска и назад.

При томившись, он садится
У дороги на лужок,
Достает из сумки птицу,
Из кармана пирожок,

Из авоськи полбутылки,
Из рюкзака огурцов,
И без ножика и вилки
Ест бедняга Шуплецов.

Жаль его, культурный малый,
Друг природы, птицам брат,
А рукой хватает сало,
Пьет вино, как азиат.

В этой маленькой корзинке
Есть и вилки, и ножи,
И масленки, и тартинки,—
Что угодно для души.

Шуплецов, любитель дачи,
Друг природы, моралист,
Зажинет теперь иначе,
Как спортсмен и как турист.

Он тарелочки разложит
Под деревьями в лесу,
Он нарежет, взявши ножик,
На дощечке колбасу,

Он из термоса толково
Выпьет водки в холодку,
А из термоса другого
Он нацедит коньяку.

А вокруг него — природа,
Птичка разная поет!
Шуплецов — слуга народа!
Пусть достойно отдохнет!

Возомнив себя помещиком, Б.Вс. бессознательно стал практиковать действия, присущие этому классу, а именно: привлекать гостей к трудовой деятельности. Некоторые шли на это безропотно, брали грабли, лопаты, пилы, зная, что рано или поздно накормят. Напомнаю, что Б.Вс. был «большой гурман».
Надо сказать, что единственно, кто открыто отказался участвовать в трудовом процессе, был все тот же Б.Тим., который со свойственным ему обезоруживающим цинизмом заявил: «Нет уж, Боря, на это ты не рассчитывай. Я выехал на природу не с тем, чтобы ее улучшать. Она меня и в таком первозданном виде устраивает. Я лучше здесь на травке полежу. А когда придет время откушать, ты меня разбуди».
Но это уже разговор Державы с Державой. Остальные же могли лишь глухо роптать.
На этой же даче обретался и прозаик Сергей Артамонов, недавно ставший зятем Б.Вс. И вот когда они с Леоном Тоомом вскапывали грядки, барственный Б. Вс. назидательно указал им, что они не на полный штык всаживают лопаты и не разбивают комья. И еще добавил, что в таком случае вопрос с кормлением рабочей силы может остаться открытым. Рабочая сила пререкаться не стала, но время от времени гнусно хихикала.



Следствию удалось установить, что смеялись они над новым именем Б.Вс., которого они за глаза именовали Бытопсоз Всеволодович, произведя это имя от формулы «Бытие определяет сознание». Более того они стали намекать на какую-то отрыжку пережитков капитализма в сознании некоторых отдельно взятых личностей.
Хотя время было уже, как говорила Ахматова, вегетарианское, но тем не менее открыто являть собою лик классового врага было неразумно.
Б.Вс. озадачился, но тут я, всегда близкий к моему другу и чувствовавший, когда и как трепещут струны его души, поспешил к нему на помощь.
— Боря, плюнь на них, давай оставим документ, что ты вовсе не эксплуататор, а истинный советский человек, стоящий на страже труда, который, как известно, облагораживает человека. А эти дармоеды облагораживаться не хотят.
И мы встали в позитуру и вознесли над головой символ труда — Серп и Молот. А запечатлеть это заставили все того же злокозненного змея-горыныча Сергея Артамонова (см. фото).
Так фронда была посрамлена, а Б.Вс. оправдан перед лицом возможных неприятностей (правда, делать копию с этого негатива понадобилось лишь сейчас, тридцать лет спустя).
Впрочем, органы сумели подобраться к Б.Вс. с другого бока: многолюдно обыскивая его в связи с делом Зои Крахмальниковой, а главным образом из-за того, что якшался с иностранцами, с которыми Сергей Артамонов, успевший «свалить за бугор», присылал из Парижа тамиздатскую литературу. Слава Богу, обошлось без узилища!



В заключение брошу еще светлый блик — стихи Самойлова, написанные по тому случаю, что Щуплецов отпустил усы, что по тем временам было вызывающе. Это уж потом пошла такая мода. В дачный период Щуплецов ходил без усов, что удостоверяет снимок, где Б.Вс.выглядывает из окна дачи.

Послание
Зачем, о Боря Шуплецов,
Усы завел ты против моды?
Усы — не выдумка природы,
А измышленье подлецов.

Усы, они в конце концов,
Не признак чести и породы*,
Любые мелкие уроды
Готовы отрастить усов.

Но я — поскольку либерал —
Готов твои зубные шутки
Признать, как некие красотки —
Твои усы. Но идеал,

По-моему, конечно в том,
Чтобы ходить с побритым ртом.
________________________________
* Времена изменились: уже можно упоминать прилюдно о своем дворянстве, и Шуплецов выводил свою родословную от Готфрида Бульонского (Прим автора).
________________________________



Сонет
Усы Бориса Шуплецова
Прекрасны — в этом спору нет.
И я за них пишу сонет,
Поскольку в них семьи основа.

Его, усатого такого,
Мужчину очень средних лет,
Полюбят Нина и Жанетт*
И обоймут его без слова.

Но стоит ли за те объятья
Неосновательных девиц
Испортить выраженье лиц,
Верней, лица?! Мое понятье

В вопросе этом таково,
Что надобно побрить его.
__________________________________
* Помню обеих!. Ах, эта свежесть юношеского стиля!
Ах, эти тонкие чувства! Теперь и я ношу усы. (Прим. автора).

__________________________________
И поскольку я уже оказался в стане Воспоминателей, то и заключаю традиционной для них формулой: «В старину живали деды веселей своих внучат».