Авторы

Юрий Абызов
Виктор Авотиньш
Юрий Алексеев
Юлия Александрова
Мая Алтементе
Татьяна Амосова
Татьяна Андрианова
Анна Аркатова, Валерий Блюменкранц
П. Архипов
Татьяна Аршавская
Михаил Афремович
Василий Барановский
Вера Бартошевская
Всеволод Биркенфельд
Марина Блументаль
Валерий Блюменкранц
Александр Богданов
Надежда Бойко (Россия)
Катерина Борщова
Мария Булгакова
Ираида Бундина (Россия)
Янис Ванагс
Игорь Ватолин
Тамара Величковская
Тамара Вересова (Россия)
Светлана Видякина
Светлана Видякина, Леонид Ленц
Винтра Вилцане
Татьяна Власова
Владимир Волков
Валерий Вольт
Константин Гайворонский
Гарри Гайлит
Константин Гайворонский, Павел Кириллов
Ефим Гаммер (Израиль)
Александр Гапоненко
Анжела Гаспарян
Алла Гдалина
Елена Гедьюне
Александр Генис (США)
Андрей Герич (США)
Андрей Германис
Александр Гильман
Андрей Голиков
Юрий Голубев
Борис Голубев
Антон Городницкий
Виктор Грецов
Виктор Грибков-Майский (Россия)
Генрих Гроссен (Швейцария)
Анна Груздева
Борис Грундульс
Александр Гурин
Виктор Гущин
Владимир Дедков
Оксана Дементьева
Надежда Дёмина
Таисия Джолли (США)
Илья Дименштейн
Роальд Добровенский
Оксана Донич
Ольга Дорофеева
Ирина Евсикова (США)
Евгения Жиглевич (США)
Людмила Жилвинская
Юрий Жолкевич
Ксения Загоровская
Евгения Зайцева
Игорь Закке
Татьяна Зандерсон
Борис Инфантьев
Владимир Иванов
Александр Ивановский
Алексей Ивлев
Надежда Ильянок
Алексей Ионов (США)
Николай Кабанов
Константин Казаков
Имант Калниньш
Ирина Карклиня-Гофт
Ария Карпова
Валерий Карпушкин
Людмила Кёлер (США)
Тина Кемпеле
Евгений Климов (Канада)
Светлана Ковальчук
Юлия Козлова
Татьяна Колосова
Андрей Колесников (Россия)
Марина Костенецкая
Марина Костенецкая, Георг Стражнов
Нина Лапидус
Расма Лаце
Наталья Лебедева
Натан Левин (Россия)
Димитрий Левицкий (США)
Ираида Легкая (США)
Фантин Лоюк
Сергей Мазур
Александр Малнач
Дмитрий Март
Рута Марьяш
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
Игорь Мейден
Агнесе Мейре
Маргарита Миллер
Владимир Мирский
Мирослав Митрофанов
Марина Михайлец
Денис Mицкевич (США)
Кирилл Мункевич
Николай Никулин
Тамара Никифорова
Сергей Николаев
Виктор Новиков
Людмила Нукневич
Константин Обозный
Григорий Островский
Ина Ошкая
Ина Ошкая, Элина Чуянова
Татьяна Павеле
Ольга Павук
Вера Панченко
Наталия Пассит (Литва)
Олег Пелевин
Галина Петрова-Матиса
Валентина Петрова, Валерий Потапов
Гунар Пиесис
Пётр Пильский
Виктор Подлубный
Ростислав Полчанинов (США)
Анастасия Преображенская
А. Преображенская, А. Одинцова
Людмила Прибыльская
Артур Приедитис
Валентина Прудникова
Борис Равдин
Анатолий Ракитянский
Глеб Рар (ФРГ)
Владимир Решетов
Анжела Ржищева
Валерий Ройтман
Яна Рубинчик
Ксения Рудзите, Инна Перконе
Ирина Сабурова (ФРГ)
Елена Савина (Покровская)
Кристина Садовская
Маргарита Салтупе
Валерий Самохвалов
Сергей Сахаров
Наталья Севидова
Андрей Седых (США)
Валерий Сергеев (Россия)
Сергей Сидяков
Наталия Синайская (Бельгия)
Валентина Синкевич (США)
Елена Слюсарева
Григорий Смирин
Кирилл Соклаков
Георг Стражнов
Георг Стражнов, Ирина Погребицкая
Александр Стрижёв (Россия)
Татьяна Сута
Георгий Тайлов
Никанор Трубецкой
Альфред Тульчинский (США)
Лидия Тынянова
Сергей Тыщенко
Михаил Тюрин
Павел Тюрин
Нил Ушаков
Татьяна Фейгмане
Надежда Фелдман-Кравченок
Людмила Флам (США)
Лазарь Флейшман (США)
Елена Францман
Владимир Френкель (Израиль)
Светлана Хаенко
Инна Харланова
Георгий Целмс (Россия)
Сергей Цоя
Ирина Чайковская
Алексей Чертков
Евграф Чешихин
Сергей Чухин
Элина Чуянова
Андрей Шаврей
Николай Шалин
Владимир Шестаков
Валдемар Эйхенбаум
Абик Элкин
Фёдор Эрн
Александра Яковлева

Уникальная фотография

Мелетий Каллистратов и Авдей Екимов. Начало 1930-х годов

Мелетий Каллистратов и Авдей Екимов. Начало 1930-х годов

Совершенная

 Нашей 22 рижской средней школе - 60. Праздничный выпуск, 19 марта 2005 года.

Учителем Надеждой Федоровной Ильянок или Наденькой Будылиной можно только восхищаться. Меньше не получается.

Надежда Федоровна улыбается глазами, в которых мудрость дружит с азартом. Она светится изнутри от переполняющей ее радости открытий. Это заразительно. Рядом с Наденькой хочется быть красивым, умным и тонко чувствующим человеком.

Она никогда ничего не советовала своим ученикам. Она приходила на уроки и просто разговаривала с ними. Обязательно читала наизусть, обрекая слушающих на знание, что если уж литература не хлеб, то - вино этой жизни! Говорят, никогда и никто из учителей литературы 22-ой школы больше так и СТОЛЬКО не читал своим студиозо образчики русской словесности; из любимых - Пушкин, Гамзатов, Цветаева! Стихи и были ее работой.

Отроки внимали, О том, как много значили уроки Надежды Федоровны, говорят тяжелые фотоальбомы, коробки с перечитываемыми письмами, накопившимися за десятилетия: эхом повторяющееся спасибо, признания в неослабевающей любви... Повзрослев, вчерашние ее мальчики и девочки не избавились от привычки прислушиваться к словам учительницы. И вопросительный знак во взгляде с фотокарточки: «Ну как я вам? Посмотрите!»,- красноречивое тому доказательство. Для них, много лет спустя, ее мнение имеет значение: «Есть люди, о которых забывают, едва они выйдут из комнаты. А есть те, кого помнишь всегда. Вы из них. Спасибо за все». Мы в ответе за тех, кого приручили?

Глава первая. Многое объясняющая.

«Все имеет значение», - повторяет Надежда Федоровна. «Мне повезло родиться в атмосфере любви, дружбы, когда такие слова как черт и дурак никогда не произносились... Вот мой папа. Правда, похож на Шопена? А это моя мама. Ей было 18 лет... Любовь несусветная! У меня хранятся письма, которые он ей писал - можно выпустить книгу, по-моему, таких чувств больше не бывает!»

«Папа, коренной рижанин, работал на кузнецовке, всего лишь бухгалтером. Все думают, что Кузнецов был богатеем, но богатства у него не было. У него была большая любовь к сотрудникам, а мой папа был хорошим сотрудником, его любили и каждое рождество, каждую пасху дарили подарки. Изящные и забавные статуэтки, хрупкие полупрозрачные чашечки, необыкновенный, ручной работы, фарфоровый слон. Все что вы тут видите - это все Кузнецов». Параллельно Борис Николаевич, Наденькин папа, был влюблен в книги, собственными руками переплел собрание сочинений Пушкина, собрал коллекцию редких изданий XIX - начала XX века. «В 1937 году во время 100-летнего со дня смерти юбилея Пушкина вся Прибалтика, часть Германии, часть Польши сражались в конкурсе ответов на вопросы «Знаете ли вы Пушкина?». Папа принял участие и занял второе мссто.» Такое хобби у бухгалтера, к которому в расположившуюся в фабричном помещении общественную библиотеку, повадилась ходить вся Рига. «Может от него и моя любовь к литературе пошла?» Конечно.

Все имеет значение.

Глава вторая. О том, что и случайности имею значение.

- Я ведь себя планировала на архитектурный факультет - очень любила рисовать, любила лепить, а потом вот как случилось: война и все прочее, встретила подружку, кстати после окончания гимназии я работала на почте; куда идешь, сдавать экзамены в университет, сочинение писать, идем вместе - хорошо, идем. И я написала сочинение на пять. А на какой, спрашиваю, факультет поступаем? На филологический. Ну что делать? Сдала все остальные экзамены тоже на пятерки, только по конституции меня пожалели - поставили три с плюсом. Так оказалась на филологическом.

И в нашу школу работать я попала тоже совершенно случайно! Закончила университет в 1949 году и, т.к. хорошо владела латышским языком, была командирована в Цесис читать латышским студентам лекции о русской литературе. Я не поехала.... Проплюхалась здесь  какое-то время, потеряла всякую надежду получить работу в своей профессиональной области. Сентябрь прошел, октябрь прошел. Вдруг в 22-ой умерла учительница латышского языка. А гимназия-то была мужская! Разница в годах с военными переростками небольшая! А я? Хрупкая нежная!

Ой! И вот представляете, я пришла в мужскую школу! Боже мой, разве это было преподавание?

Когда первый раз зашла в класс, была тишина, а потом.... А потом, господи, что творилось! Пока Гриценко сидит у меня на уроке - до тех пор порядок, как уйдет - кавардак! Но в том я была сама виновата. Я с ребятами на каток ездила. Растянусь, а они всей оравой меня подымают. И какая дисциплина, по-вашему, могла быть на следующем уроке?

Глава третья. С доказательствами.

- Гриценко нравились мои уроки...Однажды, после звонка, пригласил он меня к себе в кабинет. Коленки дрожат, страшно! «Надежда Федоровна, из Вас будет хороший учитель русской литературы, со следующего года я даю Вам часы».

Проработав 35 лет над литературой в школе, она из года в год доказывала ученикам теорему, что литература может объяснить одним словом, одной строчкой всё, что ты знал, но прятал в себе. Что в условиях прагматичного, суетного мира, в котором мы живем, посвящение себя духовной жизни - самая революционная идея всех времен и народов.

Надежду Федоровну возмущают жалобы на бескультурье недорослей: «Сами виноваты. Примером надо быть для них. Я помню, мне на первом выпуске ребята очень хорошо говорили: «Ну, Надежда Федоровна, Вы у нас проработали год, теперь вы научитесь лаять на собак! Вы станете другой!». Ну уж нет! Учитель - высшая когорта интеллигенции  и не имеет права опроститься, стать грубее, хотя в условиях школы это так легко. Менторский этот тон отвратный, которым грешат все учителя! Никто не может от него избавиться. Поэтому выгодно выделится всегда тот учитель, кто поднимет ученика до себя, а не опустится вместе с ним». Надежда Фёдоровна заверяет, что ей нетрудно было поддерживать высокую планку интеллигентного учителя: «Нет-нет, дело совсем не во мне. Ну что я особого сделала? Учила литературе. Просто у нас в школе были необыкновенные дети». Совершенная.